Джеймс Морроу - Единородная дочь
— А как ты узнала, что его зовут Тимоти? — удивилась Феба.
— Да, как? — подхватил Тимоти.
— Случайно угадала.
— Сейчас мы будем взрывать замок, — гордо объявила Феба. — У нас есть бенгальские огни, петарды и ракеты.
— Я никогда не видел фейерверка, — вздохнул Тимоти, — он так странно шипит и бумкает.
Никаких чудес. Мама хочет, чтобы Тимоти мог видеть. Ее заберут. Мама просила… А если к Тимоти вернется зрение, ее мама наконец объявится? Спустится с небес на сияющем облаке с целой охапкой подарков для любимой доченьки? По одному с каждой планеты во Вселенной?
Джули украдкой глянула на старый пирс. Няня по-прежнему дремала.
Джули знала: чтобы совершить чудо, мало этого хотеть. Еще нужны какие-нибудь предметы. Как бы инструменты. Чтобы оживить краба, она тыкала в него карандашами. А чтобы исцелить слепого…
Джули взяла горсть сырого песка с развалин главной башни, поплевала на него и приложила к левому глазу мальчика, с силой прижав. Арнольд завизжал. Тимоти отпрянул.
— Стой смирно!
Мальчик застыл. Джули казалось, что от кончиков ее пальцев исходит тихое жужжание, словно что-то из них переливается в больной глаз.
— Что ты делаешь? — опешила Феба.
— Лечу его, наверное… — Сердце девочки бешено колотилось, ладони стали влажными. Джули взяла с Боадицеи еще песка и занялась правым глазом. — Не дергайся!
— Ты… что? — переспросила Феба.
Джули отступила, не сводя с мальчика взгляда. Он стряхнул с глаз сырой песок, смел тонкими пальцами остатки с ресниц и заморгал. Золотые волосы огнем горели на солнце.
— Иногда я кое-что могу, — пояснила Джули.
— Что это? — Тимоти дрожал, несмотря на августовскую жару.
— Кое-что можешь? — фыркнула Феба.
Ресницы Тимоти трепетали, как крылышки колибри.
— Что со мной? — повторил он, цокая зубами.
Напуганный Арнольд попятился к девочкам и втиснулся между ними, прижавшись к ногам Джули. Девочка слышала, как подрагивает его горячий бок. Мальчик водил глазами из стороны в сторону: девочка, обезьяна, девочка. В лице не промелькнуло даже тени, свидетельствующей о перемене. Девочка, обезьяна, девочка. «Не получилось, — разочарованно подумала Джули. Девочка, обезьяна, девочка. — Хорошо это или плохо, но у меня…»
— Кто из вас Арнольд?
— Чего? — опешила Феба.
— Кто из вас Арнольд? — Тимоти ткнул указательным в Фебу. — Ты — нет, так? Ты ведь девочка?
— Круто, черт возьми! — взвизгнула Феба, прыгая, как заводной мишка из маминого магазина. — Джули, получилось, получилось! Класс! — Она повернулась к Тимоти и похлопала шимпанзе по загривку. — Вот как выглядит мартышка, детка.
— Обезьяна.
Джули набрала полные легкие свежего, соленого морского воздуха и вдруг ощутила необычную приятную пульсацию в промежности.
А вот Феба все прыгала, как сумасшедшая.
— Вот потрясно, Котенок! Мы же сделаем на этом кучу денег! Да как, черт возьми, у тебя получилось? денег!
— У меня дар, — сказала Джули.
— Дар? — захлопала ресницами Феба. — Откуда?
— От Бога.
— А мне можно получить немножко?
— Понимаешь, Бог — моя мама.
— Чего?
— Ну, я ее дочь.
— Чья, Бога? Я знала, что ты чокнутая, но… Бога?
— Бога.
Тимоти провел рукой на уровне горизонта, указывая в сторону океана.
— Такой плоский… Я думал, он круглый. — Он повернулся к Джули и ликующе взмахнул в воздухе кулачком. — Это ты меня вылечила, да?!
У Джули вдруг закружилась голова. Она почувствовала себя опустошенной, словно игровой автомат, из которого какой-то пройдоха выкачал все жетоны. Ну нет, больше никаких чудес, ее ведь могут забрать!
— Вот что, Тимоти. — Она схватила его за холодные взмокшие плечики. — Сболтнешь кому-нибудь, я тебя снова ослеплю.
Мальчик попятился назад.
— Не надо! Пожалуйста!
— Поклянись, что не будешь болтать!
— Не буду, клянусь!
— Повтори!
— Ни за что не проболтаюсь! Ни за что, никому!
Джули крутнулась на одной ноге, плюхнувшись на песок. Она его исцелила! Никакая она не Королева Зенобия! Она дочь Бога! И она снова ощутила ту самую приятную пульсацию: теплые удивительные волны, поднимающиеся от влагалища. Несмотря на всю свою смуглость, Феба вдруг странно побледнела. Да, ребята, с дочерью Бога шутки плохи. Попробуй ее подставь, еще, чего доброго, волдырями с головы до ног покроешься.
— Эй, можешь на меня положиться, — тихо проговорила Феба. — У меня рот на замке и ключ в унитазе.
— Хорошо.
Джули взяла спички и зажгла фитиль. Еще раз с гордостью посмотрела на результат сотворенного чуда. «Результат» оттянул плавки и увлеченно разглядывал то, что в них находится.
— Я должен был посмотреть, как он выглядит, — деловито пояснил он, щелкнув по животу резинкой плавок.
Замок Боадицеи взлетел на воздух трескучим огненным фонтаном. Зрелище было что надо. Главная башня, напичканная пистонами, прежде чем рухнуть, взлетела на пять сантиметров в воздух. Ров, заминированный петардами, выплеснулся миниатюрным пенистым цунами.
Феба визжала и гикала.
Арнольд бегал кругами, пронзительно визжа и взволнованно стрекоча.
— Ух ты! — наконец восторженно выдохнул Тимоти. Вот тут-то и проснулась няня.
— Кажется, тебе пора, дружище, — заметила Джули, поддев пальцем лямку купальника Фебы.
— Вот здорово! — не мог прийти в себя от изумления Тимоти.
— А что еще ты можешь? — Феба дрожала от нетерпения. — А можешь делать людей счастливыми?
Таща за собой озадаченного Арнольда, Тимоти бросился к старому пирсу.
— Миссис Фостер, миссис Фостер, представляете!..
Старушка вскрикнула. Мальчик уверенно бежал прямо к ней, ни разу не споткнувшись.
— Миссис Фостер!
Джули бросилась наутек, Феба едва поспевала за ней. Они бежали все быстрее и быстрее, прямиком через пляж, вздымая фонтаны песка. Наконец ступеньки, Променад, вот и велосипеды. Сердце Джули готово было выпрыгнуть из груди, и, вторя ударам босых пяток о раскаленный асфальт, в голове стучали молоточки: больше никогда, больше никогда, больше никогда.
Глава 5
Принстонский университет отверг дочь Бога. Тем не менее она получила приглашение в Уэсли, Антиохию и университет Пенсильвании. Кроме того, пришло уведомление из Вассара, что ее включили в резервный список.
Джули отдала предпочтение Пенсильвании: большой город, Высшая лига и от дома недалеко. Только вот отец по-прежнему сводил концы с концами лишь благодаря донорству в обосновавшемся на новом месте Институте Сохранения, и идея постижения университетских премудростей в то время, как отец будет слоняться внизу в холле Института, заставила Джули призадуматься. Ее раздумьям положило конец бюро материального содействия университета, пообещавшее ей стипендию в размере полной платы за обучение в сочетании с работой в университетском книжном магазине. Так что она станет, как и отец, книжным червем. Через неделю после ее дня рождения они с отцом погрузили в «сааб» скудные накопления ее бестолковой жизни — баскетбольный мяч, CD-плейер, электробигуди и прочую дребедень — и отправились через серый неприветливый Делавэр в Филадельфию.
Все-таки она в колледже! Покинутая матерью, обремененная божественностью, Джули все же потихоньку пробивала себе дорогу в жизни.
Ко Дню всех святых пришло предчувствие, что ее ждут переживания, одновременно романтичные и плотские. Говард Либерман, заведующий магазином, был старшим научным сотрудником Института Сохранения, где проводил опыты со спермой макак. Он определил Джули в отдел научной литературы, где все полки были уставлены книгами по основам физики, принципам геологии, учебниками по психологии приматов, медицинской антропологии, введениями в астрономию.
— Безусловно, здесь больше подошел бы термин «астрология», наука о звездах, — пояснил Говард, показывая Джули складское помещение. Небольшой аккуратный рот, очки в тонкой металлической оправе, рубашка а-ля Кропоткин [8] — вылитый Том Кортни в роли революционера Паши Антипова в любимом фильме Джули «Доктор Живаго». Роджер Уорт был красив, красив сногсшибательно, но здесь перед ней стоял настоящий мужчина, человек, который не боялся подойти к краю пропасти, чтобы заглянуть в нее. — К сожалению, «астрологией» завладела банда гороскопщиков, а нам осталось слово «астрономия» — законы звезд.
— Все это так интересно. — Джули потрогала корешок с надписью «Элементарные частицы».
— Физика?
— Физика, биология, звезды…
— Похвально, — сказал Говард. — В наше время люди все больше интересуются мистикой. Для женщин, Джули, увлечение наукой — вообще большая редкость.
Удивительный человек: чуткий, как скрипка, осторожный, как кошка.
