Ника Сафронова - Соло на троих
Потом вдруг она резко осеклась и ни с того ни с сего заметалась по офису, бормоча при этом:
– Так, чайник, чайник, чайник…
Я сообразила, что она находится в поиске. Поэтому с готовностью подала ей искомый предмет, который, по счастью, оказался у меня под рукой.
Ирка исчезла. А через минуту появилась опять, держа на вытянутой руке полный чайник воды. Она все продолжала бубнить:
– Скорее… вскипятить воду… скорее…
– Что ты собираешься делать, можно поинтересоваться? – осторожно спросила я.
– Собираюсь мыть голову, – ответила Ирка с таким видом, будто при слове «чайник» ничего другого придумать просто невозможно.
– Здесь и сейчас?
– Здесь и сейчас. А что?
– Нет-нет, ничего, все нормально, – энергично замотала я головой. А сама украдкой покосилась на упаковку с таблетками.
Интересно, а на что бы меня пробило?..
На коробочке не было никаких надписей. Черт его знает! Вдруг галлюциногены какие-нибудь?
– Ириш, ты бы приостановила курс, – робко посоветовала я. – Все-таки лаборатория закрытая. Они там, может, при помощи этих препаратов с гуманоидами общаются…
– А что такое?
– Чудишь ты, голубушка.
Ирка, застывшая над чайником, словно колдуя, чтобы он побыстрей закипел, обернулась. Лицо у нее было такое, будто она вот-вот опять прыснет.
– Дорохова, ты прикалываешься? Или, правда, думаешь, что у меня от таблеток крыша едет?
– А что, голову в офисе мыть – это сейчас так модно?
– Где же мне ее мыть по-твоему, если я здесь живу?
– Логично. А ко мне вечерком проехать, нет?
– Нет, – отрезала Ирка, – у меня свидание вечером. С одним очень респектабельным дядечкой… Кстати!.. – неожиданно воскликнула она. Даже бросила колдовать и перебралась поближе ко мне. – А как у тебя с Лихоборским?
Тут уж я передернулась, четко поняв, что, если б я стояла, то у меня подкосились бы ноги.
Лихоборский! Стоит произнести – и клетки моего организма начинают куда-то смещаться. Как шахматные фигуры. Наверное, происходит какая-то химия. Вон даже щеки сделались горячими-прегорячими. Меньше всего мне хотелось, чтобы Ирка заподозрила нечто подобное. Поэтому брякнула я достаточно равнодушно:
– Да нормально все вроде… – и тут же сконфузилась.
Дура! Ой, дура! Зачем же я ей созналась? Надо было сказать, что ничего не было. Теперь мне светит допрос с пристрастием.
И точно. Ирка, словно угадав мои мысли, хищно подалась вперед.
– И как он? Я имею в виду в плане секса? Представляет собой хоть что-нибудь в постели?
Я пожала плечами (еще один признак безразличия):
– Мне понравилось…
– А член у него большой?
Фу ты блин! Что ж такое-то?
– Нормальный член…
Ирка отклонилась. Интерес в ее глазах потух.
– Значит, ничего особенного, – безжалостно констатировала она.
– Нет, погоди! Что я должна сказать по-твоему? Вау! Да он просто зверь! У него агрегат с пятилитровую банку! Так, что ли?
– Ну, по крайней мере, это уже кое-что. – Ирка гнусно заулыбалась. – А что, правда, что ли, с пятилитровую?
– Вру. С трех… – совсем уж понуро буркнула я.
Пытка! Это просто пытка разглагольствовать на интимную тему, особенно когда мужчина тебе действительно нравится. Да и чего на нее разглагольствовать? На то она и интимная…
Слава богу, Ирка заинтересовалась другим:
– А куда он тебя возил – в гостиницу или к себе?
– На дачу.
– К себе на дачу?
– Нет, блин! К Леониду Ярмольнику! К себе, конечно.
– Это здорово. Хуже было б, если б на чужую или в гостиницу, – со знанием дела заявила моя собеседница. – Хорошая дача?
– Да так. Обычный сруб на две комнаты, – решила на всякий случай соврать я.
Неровен час, в наше с Полиной единоборство вступит еще и Чижова. Насколько помню, она тоже виды имела.
– Ну, дай вам бог! – Ирка со щелчком чайника поднялась. – Пойду себя в порядок приводить, пока из соседних офисов не съехались.
– Помочь? – предложила я. Больно уж любопытно было, как она это будет проделывать.
– Давай!
Мы направились к туалету. Ирка несла горячую воду и кружку. Я – ее флаконы марки «Русское поле». Шампунь «Ржаной» и кондиционер для волос «Рябинушка».
Ирка, войдя в единственный на все крыло ватерклозет, в котором не было различия между «мэ» и «жо», поставила чайник на кафельный пол. Собрала в охапку свои длинные, невозможно густые волосы. Сунула в раковину, которую, как можно понять, редко кто использовал по прямому назначению. Все больше стирали ветошь для уборки помещений.
Стараясь не смотреть на то, что присохло к стенкам (страшно даже предположить, что это было), я отпихнула Иркину голову. Набрала в кружку холодной воды, добавила кипятка и стала потихоньку сливать.
Чижова стояла согнутая в три погибели. Мылила голову и почему-то сотрясалась от смеха, то и дело обмякая телом на леденящую кровь раковину. Что с ней происходит? Веселит то, как она корячится? Или это все – действие галлюциногенов?
– Ты как там, уже слышишь голоса внеземных цивилизаций? – тревожно спросила я, тронув ее за плечо.
Ирка закатилась пуще прежнего.
– Ой, не могу! Цирк бесплатный! Это же на камеру снимать можно!
– Да уж.
Тут в туалет вошел Валера. Тот самый сосед, точнее, один из тех, который усердно баррикадировался в своем офисе после новогоднего танца. Моего и Гарика. Даже странно было видеть его вновь.
Валера, кажется, тоже слегка удивился. Во всяком случае, остановился как вкопанный, неприлично разинув рот.
– Здравствуй, Валера!
Я попыталась изобразить на лице счастье. Все-таки больше года уже вот так, нос к носу, не сталкивались. А сама изо всех сил стала тянуть Иркину майку на торчащие из-под нее белые стринги. Заодно уж прикрыла и то, что стрингами прикрыть никак невозможно.
– Да… – механическим тоном произнес Валера. Ощупал глазами мою пытливую руку, которая вроде бы даже вызвала в нем легкое раздражение, и добавил: —…я попозже зайду.
Развернулся на каблуках и стремглав вышел вон. Ирка так и грохнулась со смеху.
– Какая бестактность! – с укором шепнула я. – Какое бесстыдство! – и загоготала, почище Ирки.
Вот когда, оказывается, моя душа раскрывается.
Покончив с нашим трудоемким занятием, мы отправились работать. Пора было переходить от замыслов к воплощению. Перед тем, правда, Ирка довершила свой туалет. А я подготовила все необходимое для полноценной трудовой деятельности. Сервировала столы обязательным кофе и поделенными поровну сигаретами.
Мы засели каждая за свое направление. Я неторопливо и вдумчиво прочитывала кое-что из тонкостей фармацевтики. Ирка быстро-быстро молотила по клавишам. Не было сомнений, что она торчит в аське. Ее излюбленный метод обзаводиться контактами. Она общалась с массой народа. Через одного-другого-третьего выходила на нужного человека. Сразу же попутно знакомилась и со своими будущими любовниками.
Часов около одиннадцати наконец явилась Полина. Я вся так и подобралась. Что-то сейчас будет! Но ничего особенного не произошло.
– Доброе утро, Ира! – вполне миролюбиво сказала вновь прибывшая. На меня она даже не посмотрела.
Все ясно. Поля объявила мне бойкот. Водился за ней грешок. Если обижалась всерьез, начинала игнорировать полностью. Будто человек вдруг взял да и стерся для нее с лица земли. И только если обида была не смертельной, обидчик мог рассчитывать на знаки общепринятого внимания. Здравствуйте – до свидания. Спасибо – пожалуйста…
В данном случае можно было не сомневаться: Полина в полнейшем отрыве.
Ирка, не заметившая никакой странности, кивнула. Поля прошла на свое место, достала из объемного пакета стопку журналов, судя по обложкам, каталогов сувенирной продукции. Заварила чай, уселась, включила радио. Приемник тут же ожил голосом нашего внештатного сотрудника, который вещал: «Алевтина прижала к груди стриженую голову новобранца»… Минуты две я слушала, наблюдая, как Поля раскладывает перед собой каталоги, делает в блокноте пометки, дует в чай, морщится, перед тем как сделать первый глоток. Потом попробовала вернуться к прочтению научных статей. Но кошмарная драма, разворачивающаяся в эфире, мешала мне сосредоточиться.
– Полина, – культурно попросила я, – ты не могла бы вырубить менеджера? Все равно никуда звонить не будем. Мешает только…
Поля моей просьбой пренебрегла. Демонстративно достала чистый бумажный лист. Стала аккуратно, по линеечке, разлиновывать.
Га-авна человек! Как скажет мой дядюшка, большой любитель фольклорного жанра.
Я встала. Подошла к приемнику и хотела уже было выключить. Но Ирка воспротивилась:
– Оксанка! Не выключай! Настрой лучше на музыку, пусть будет фоном. А то сидим, как на похоронах.
И то правда!
Я покрутила рычажок. Раздались сначала шумы с блуждающими между ними звуками симфонического оркестра. Потом снова мелькнул рассказ о стриженой голове. И наконец, невесть откуда к нам продрался тонюсенький голосок.
