Владимир Данихнов - Девочка и мертвецы
— Он не мертвый, мама, — грустно ответил Антон. — И я жалею об этом: в мертвого я бы давно уже выстрелил. Без обид, — бросил Антон Феде.
— Что ты, никаких обид. — Сокольничий подмигнул Антону. — Ситуацию в общих чертах я представляю и твое настроение понимаю.
Женщина повернула голову в ту сторону, где сидел Федя. Сокольничему показалось, что женщина его видит. Но ее слепые глаза целились чуть мимо.
— Скажите, уважаемый, — прошептала Антошина мама, — только скажите честно: вы мертвый?
— Пока нет, — усмехнулся Федя. Досмалил сигаретку, выкинул окурок в окошко. Виновато поглядел на шмыгающего носом Антона, стукнул по пачке пальцем. Зубами жадно сжал кончик сигареты, вытянул как занозу из кожи. Закурил, испытывая наслаждение, близкое к райскому.
— Мой муж, Антошкин отец, пропал в Снежной Пустыне, — прошептала женщина. — Соседи думают, что он стал серым. Они потешаются надо мной. Говорят, что зажарят и съедят моего любимого, если он явится в город; рецепт просят, как лучше приготовить. Скажите, уважаемый, вы знаете моего любимого?
— С вашим любимым не знаком, — признался Федя. — Не имею чести.
— Они просят у меня перец, соль и укроп; говорят, хотят сварить моего любимого. Они хотят приготовить из него фрикадельки по-некрасовски и шницель. Что такое шницель? Я не знаю: не русское какое-то слово. Скажите, уважаемый, вы знаете моего любимого?
— Не имею чести, — сказал Федя.
— Зачем им укроп? Это дорогая трава; они хотят забрать у меня укроп и моего любимого; всё забрать. Мерзкие соседи. Почему у других соседи добрые, отзывчивые, понимающие, а у меня — жестокие и алчные? Откуда такая несправедливость? Скажите, уважаемый, вы знаете моего любимого?
— Не имею чести, — повторил Федя.
— Если вы мертвый, то должны его знать, — упрямо сказала женщина. — У моего любимого каштановые волосы и роскошные казачьи усы. Скажите честно, уважаемый, вы видели его?
— Нет, — терпеливо повторил сокольничий. — Не видел и знать не знаю, как выглядят казачьи усы.
— Они роскошные. По-настоящему роскошные, понимаете? Ну поймите же меня, наконец!
— Мама, засохни! — рявкнул Антон. — Отец давно помер, не тревожь его душу понапрасну!
Федя с укором посмотрел на него:
— Не стоит так кричать, Антошенька. Я с удовольствием послушаю вашу маму.
— У вас приятный баритон, но мертвое сердце, — сказала женщина. — Это так жаль… Вы — мертвец! — закричала она вдруг.
Сокольничий вздрогнул от неожиданности и уронил окурок на ладонь. Чертыхнулся и выбросил бычок на улицу. Пережив нервное потрясение, он даже не почувствовал боли от ожога.
— Скажите, как вас зовут? — спокойным голосом поинтересовалась Антошина мать.
— Федор, — представился сокольничий. — Человек я простой, и имя у меня простое, русское.
Женщина ждала.
— Сокольничий я, — подумав, добавил Федя. — Холостой мужчина без определенных занятий.
Женщина улыбнулась и легла. Антон нервным движением руки захлопнул окно, поспешил к матери и накрыл ее одеялом. Женщина дышала легко, спокойно.
— Уснула, надо же. — Антон почесал затылок. Угрюмо посмотрел на Федю. — Припасов хватит на сутки, не больше: у меня тут полбуханки ржаного хлеба да две консервы, «Бычки в томате». Потом надо будет спускаться.
— Через сутки серым от души наваляют, как раз и спустимся. — Федя кивнул. — Может, и раньше, конечно.
— Вы не понимаете, — сказал Антон. — Этого нам с мамой на сутки едва хватит. Вам есть нечего.
— Я много не ем, — сказал Федя и достал из кармана потемневший яблочный огрызок. — Вот, сочное яблочко погрызу. Хватит до завтрашнего вечера.
Антон протяжно высморкался.
— Что мне сказать, чтоб вы поняли, что вам здесь не место?
— Ничего не надо говорить, — сказал сокольничий, поудобнее устраиваясь под окошком. — Я понимаю твои настроения, Антошенька, но очень хочу спать и поэтому никуда не уйду.
— Если вы приблизитесь ко мне или маме, я пристрелю вас! — заявил Антон. — И суд меня оправдает: скажу, с мертвяком вас в силу близорукости спутал.
— Договорились, Антошенька.
— Давайте хотя бы дежурить ночью по очереди! — в отчаянии предложил Антон. — Боюсь из-за усталости проспать настоящего мертвеца!
— Прости, дорогой. Сон — дело святое, богоугодное, прерывать его ни в коем случае нельзя да и не хочется. Вдруг мне приснится святой град Китеж, как я гуляю по улицам града и беседую с великомучениками. Спрашиваю я, например, великомученика Димитрия давно волновавший меня вопрос: «Каково это, когда тебя копьями пронзают?» Великомученик Димитрий открывает рот, чтобы ответить, а тут ты меня будишь: «Давай, мол, мертвецов сторожи». Ну-с, и как это после этого? — Окончив свою речь риторическим вопросом, Федя закрыл глаза, и мгновенно уснул. Ему приснилась пожилая женщина с худым лицом и слепыми глазами. Она сидела на грязном дощатом полу и кричала: «Антон! Антошенька, кто это? Скажи правду, Антон, это мертвый?» «Что вы, бабулечка, я не мертвый», — хотел успокоить женщину добрый Федя, но обнаружил, что рот зашит капроновой ниткой, и он не может вымолвить ни словечка — это чертовски возмутило сокольничего, не ожидал он такой подлянки, но сделать всё равно ничего не мог. «Он мертвый! — кричала женщина, закатывая глаза. — Ты впустил в дом мертвеца, Антошенька, это плохая примета!» «Какой же он мертвец? — удивленно спрашивал Антон. — Понюхай, как от него приятно пахнет одеколончиком: разве от мертвого может так пахнуть?» Антон повел носом и оглушительно чихнул.
Сокольничий проснулся от холода. Ноги и шея затекли. Федя бросил взгляд за окно: глубокая ночь. В соседнем квартале постреливали. Женщина бормотала во сне. Антона не было слышно. Федя подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и увидел его: парнишка мирно спал в углу с ружьем в обнимку. На нижней части Антонового лица возлежал клетчатый платок.
«Забрать у него ружьишко, что ли? — подумал Федя. — А то еще пальнет ненароком…» — Отбирать, однако, не стал — совесть не позволила. Прополз от окна к стене и обратно, чтоб чуть размять ноги и руки. Мороз драл до костей, обнажал горячую плоть и остужал ее. Потолок в чердаке был слишком низким, и хорошенько подвигаться, чтоб согреться, не получалось. Сокольничий дохнул на ладони. «Как там Ионыч? — подумал с тоской. — А Катенька? Она, конечно, негодница, бросила в тяжелую минуту ради конфетного набора, но все-таки очень жалко девчоночку: жива ли? Или тоже в серую превратилась?»
По полу что-то зашуршало. Федя отодвинул ногу, загораживавшую обзор, и увидел процессию черных жуков с масляно поблескивающими надкрыльями. Жуки гуськом двигались к Антону.
«Чудеса да и только! — Сокольничий не успел толком удивиться, но умом понимал, что ситуация странная, и потому начал издавать удивленные возгласы. — Вот те на! Надо же!» Жуки забрались Антону на ногу и оттуда поползли дальше, в направлении Антошиного подбородка. Федя подполз к Антону, послушал; Антон мирно спал.
— Эй… — позвал сокольничий. — Антошенька!
Нет ответа.
Жуки, нагло шевеля телескопическими усами, ползали по Антоновому животу и, встретив сородича, обменивались с ним какой-то информацией. Один особо наглый жук заполз на ружье. Федя не стерпел этого насилия насекомых над человеческим телом и стал смахивать жуков с Антошиной одежды. Но жуков было слишком много. Федя понял, что пора принимать серьезные меры, и стал их давить. Сначала руками. Потом поднялся и принялся топтать Антошин живот тяжелым немецким сапогом. Жуков только больше становилось. Они выползали из своих нор и кидались на Антона. Сокольничий зарычал, опустился на четвереньки и стал ловить жуков зубами, с хрустом разгрызая панцири. В рот полилась теплая густая жидкость: сладковатая, дурманящая.
— Антошенька!
Крик разбудил Федю. В нос ударил резкий запах. Рядом кто-то хрипел. Сокольничий выплюнул жука и протер глаза.
Под ним лежал Антон. Тело парнишки было изгрызено и перепачкано кровью, рядом валялось ружье. Штука, которую сокольничий выплюнул, оказалась вовсе не жуком, а пропитанным кровью куском материи с Антошиной рубашки.
— Мертвый, — прошептала женщина, — ты все-таки убил сыночка.
Сокольничий подскочил, пребольно шваркнулся головой о потолок. Его трясло. Руки были измазаны чем-то липким, и он боялся на них посмотреть, чтоб убедиться, что липкое — кровь.
— Да как же это… — пробормотал сокольничий. — Это не я! Мне сон снился! Тут жуки были, как будто в самом деле, сотни жуков… я Антошку от жуков спасал, не грыз я его! Это сон, а то явь была! — Он закричал: — Я понял: в жуках содержится снотворное вещество, оно усыпило меня или ввело в состояние бреда, и вот я сплю и снится мне такая белиберда!
Женщина встала, замахнулась на Федин голос и ударила его по щеке. Сокольничий упал на колени от неожиданности.
