Мартин Сутер - Кулинар
— Возможно, они рисковали меньшими суммами, — объяснил Келлер. — Размер рискового капитала определяется заказчиком. Я всегда это говорил. Клиент сам решает, какую часть своих денег пустить в оборот.
— «Пустить в оборот»! — передразнил его Дальманн.
При этом немного перепелиного паштета, отскочив от его губы, катапультировалось в тарелку финансового консультанта. Келлер холодно взглянул на наполовину съеденное блюдо и положил на стол вилку и нож.
Дальманн уже доел.
— Что ж, — сказал он, — поговорим о другой части, швейцарском банке, например.
— Голубые фишки,[31] — махнул рукой Келлер, — ни один человек…
— И что с ними? — перебил его Дальманн. — Они растут или падают?
— В долгосрочной перспективе растут, — уверил его Келлер.
— До долгосрочной перспективы мне ещё надо дожить.
В этот момент к ним за столик подсел сам Хувилер, и Дальманн обратился к нему, прежде чем он успел открыть рот:
— Здесь я забываю о кризисе.
— Кормить людей нужно всегда, — развёл руками Хувилер. — И не только сегодня вечером.
— И качество неподвластно кризисам, — продолжил за него Дальманн.
— И я говорю то же, — улыбнулся Хувилер.
— Я знаю, — кивнул Дальманн. — Ну, и чем вы ещё нас покормите?
— Пусть это будет для вас неожиданностью, — ответил хозяин ресторана, — недаром ваше меню называется «Сюрприз».
— Откройте секрет, будьте добры, — попросил Дальманн. — На сегодня для меня сюрпризов достаточно.
Хувилер вздохнул.
— Бретонский омар.
— В каком виде? — продолжал настаивать Дальманн.
— Секрет.
— Признайтесь, вы сами не в курсе, — провоцировал его Дальманн.
— Разумеется, я в курсе, — возразил Хувилер.
— Вы, наверное, потому и отменили крышки «клош», чтобы видеть, в каком виде что подают? — догадался Дальманн.
Хувилер обрадовался возможности сменить тему.
— А вам так не хватает крышек «клош»? — спросил он.
— Полагаю, они увеличивают стоимость еды, — ответил Дальманн.
— Я пришёл к выводу, что они не нужны, — кивнул Хувилер.
Тут на помощь ресторатору пришёл официант, подоспевший со следующим блюдом.
Однако, хотя полный крах Дальманну пока и не грозил, у него были серьёзные проблемы.
Многие из его русских клиентов, которым он помогал заключать здесь сделки и создавал благоприятные условия для бизнеса, почуяв кризис, ушли из Еврозоны.
И потом, эти дела в Лихтенштейне. Налоговая служба Германии купила данные о сотнях немецких граждан, имеющих там счета в банке. И это не только вредит контактам Дальманна в Лихтенштейне, это ставит под сомнение тайну вклада как таковую, чем сильно затрудняет его деятельность вообще, в качестве и посредника, и консультанта.
А уничтожение документов и скандал вокруг ядерной контрабанды ещё больше всё осложняет. В любой момент название предприятия «Палукрон» и имя бывшего члена его правления Эрика Дальманна может замелькать на страницах газет.
Но даже это не смертельно, когда бы не проблемы со здоровьем. Он уже оправился после инфаркта, однако прежним ему уже не стать. Этот случай напомнил Дальманну о смерти и забрал частичку его жизненной силы. Дальманн по-прежнему делал всё то, что строго-настрого запретил ему его друг и домашний врач Антон Хоттингер, однако теперь, ко всему прочему, его мучила совесть. Это было нечто новое для него: Дальманн никогда не страдал от подобных угрызений, тем более в связи со своим образом жизни. Однако он слышал, что они тоже неблагоприятны для здоровья. Поэтому с некоторых пор Дальманн решил бороться не со своими пороками, а со своей совестью. И в этом он тоже, по всей видимости, не преуспел.
22
До недавнего времени Андреа не занимала комнату Дагмар, планируя когда-нибудь её сдать. Однако дела в «Пище любви» шли настолько хорошо, что необходимость в квартирантке отпала, к тому же Андреа нужно было помещение под офис.
Уничтожить последние следы пребывания подруги оказалось нелегко. Андреа отдирала от стены остатки скотча, при помощи которого они обклеили стену кадрами из любимых фильмов Дагмар. Их герои часто говорили на непонятном Андреа языке. Дагмар была настоящим знатоком этого вида искусства. Она собрала коллекцию шведского немого кино и ценила русских режиссёров времён революции.
Это её увлечение часто порождало разногласия между девушками, и не только из-за разницы во вкусах. Дагмар работала стоматологом-гигиенистом и допоздна пропадала в клинике, а у Андреа не было никакого желания посвящать немногочисленные свободные вечера высокоинтеллектуальным просмотрам.
С другой стороны, Андреа любила в ней именно эту страсть. Дагмар одевалась, красилась, причёсывалась, как звезда немного кино. Она курила сигареты с длинным мундштуком — прежде чем обе они покончили с этой вредной привычкой — и обставляла свою спальню в стиле двадцатых годов. И ту утончённость, которую находили окружающие в манерах и внешности Андреа, та переняла от Дагмар.
В комнату, ещё пахнущую свежей краской, внесли офисный стол и бюро, телефон, компьютер и вращающийся офисный стул. Всё, за исключением телефона и компьютера, Андреа купила в мебельной комиссионке неподалёку от дома Маравана.
Теперь от Дагмар здесь оставалась только призма из горного хрусталя, висевшая на длинном шнуре возле одного из двух окон. Она преломляла солнечные лучи, и время от времени на стене играли радужные пятна.
Собственно, для работы Андреа хватило бы нескольких телефонных номеров, пары папок и ежедневника. Но офис придавал всему делу солидности. С ним «Пища любви» становилась фирмой, а они с Мараваном её сотрудниками.
И ещё одно обстоятельство заставило Андреа нарушить неприкосновенность комнаты Дагмар. В редких случаях клиентки оставались ночевать у неё в квартире. Ведь Андреа до сих пор жила одна, и работа не оставляла времени обзавестись новой подругой.
В этом кабинете Андреа и сидела, разглядывая мелькающие на стене радужные блики, когда ей вдруг позвонил её первый клиент, господин Меллингер.
Сначала она удивилась. И вовсе не тому, что супруги Меллингер захотели воспользоваться услугами фирмы во второй раз, такое случалось всё чаще. Однако до сих пор всё шло через терапевта Эстер Дюбуа, которая направляла к Андреа своих пациентов. Первый раз заказчик позвонил непосредственно в фирму.
Причина выявилась незамедлительно.
Господин Меллингер тяжело дышал и смущённо покашливал в трубку, прежде чем начать разговор.
— Я хотел бы сделать вам заказ, но так, чтобы это оставалось… в тайне, — начал он.
— Мы уважаем тайны своих клиентов, иначе просто открыли бы магазин, — отозвалась Андреа.
— Разумеется, но я имел в виду, в тайне от всех, в том числе и от доктора Эстер Дюбуа.
— Я вас не понимаю.
— Я хочу спросить, можете ли вы приготовить мне ещё раз такой ужин, но так, чтобы она об этом не знала?
Андреа задумалась. Пока Эстер довольствовалась десятью процентами прибыли, однако в любом случае портить с ней отношения не стоило.
— Не думаю, что это хороша идея, — ответила она Меллингеру. — Кроме того, вы ставите под угрозу успех терапии…
— Речь не о терапии, — нетерпеливо перебил её Меллингер и, прежде чем она успела сообразить, добавил:
— …и не о моей жене. Теперь понимаете?
Да, теперь ясно. Разумеется, если Эстер узнает…
— Я заплачу вдвое больше.
Собственно, кто ей скажет? Не Меллингер, во всяком случае.
Андреа согласилась и приняла заказ.
Гостиная трёхкомнатного мезонета находилась на втором этаже, куда вела узкая винтовая лестница. Андреа вошла в комнату, набитую разной чепухой: подушками, куклами, фарфоровыми статуэтками, шкатулками, панно, боа из перьев, мишурой, бижутерией — причём все эти вещи были разных оттенков красного цвета либо украшены изображениями роз.
— Я собираю розы, — объяснила Алина, проводившая Андреа в гостиную.
Она оказалась маленькой блондинкой, наиболее симпатичной представительницей этого типа женщин, любителем которого определённо был господин Меллингер.
Дом, конечно, обошёлся ему недёшево. Абсолютно новый и шикарно обставленный, он, ко всему прочему, находился в престижном районе.
— Может, будем на «ты»? — предложила блондинка. — Ведь мы примерно одного возраста.
Андреа согласилась. Клиентка показалась ей чуть моложе её самой.
— Я предоставляю вам полную свободу действий, — сказала Алина, прощаясь. — Что толку от моих советов?
Круглый поднос, подушки и покрывала, которые они с Мараваном подняли по винтовой лестнице на второй этаж мезонета, на этот раз не были из квартиры тамильца. Фирма «Пища любви» обзавелась собственным инвентарём.
