Эдуард Лимонов - Апология чукчей
Ужинаем. Кашу с тушенкой. Встаю, говорю о ситуации. Восстание подавлено. Надежд, что вдруг вспыхнет, нет. Русское восстание подавлено с помощью России, что ни в какие ворота не лезет. Есть сведения, что в России нас арестуют. Нужно принять решение. Какие есть мнения?
Мнения они высказали. Потом я сказал мое. Предлагаю не возвращаться в Россию, но попытаться пробиться к нашим в Таджикистан, там стоит 201-я Гатчинская дважды краснознаменная дивизия.
Мои слова тонут в крике «Ура!»
Следующая сцена. Поезд катит сквозь синюю весеннюю степь в город Алма-Ату. До него 1700 км. Майору Карибаеву я сказал, что мы желаем посмотреть столицу республики. Карибаев помог нам взять ж/д билеты, а вечером перед отъездом (о, Восток — дело тонкое!) приготовил нам бешбармак. Сам. За поеданием бешбармака и прощальными пузырями водки я сказал майору: «Не в службу, а в дружбу. Позвоните в Алма-Ату, предупредите о нашем прибытии свою службу КНБ. Всё равно они будут за нашей спиной. Лучше предупредите, пусть нас встретят на вокзале». Майор соглашается, он и так бы предупредил.
Поезд катит. Вагон плацкартный. Степь синяя. Со всех полок, даже с третьей, для багажа, свешиваются ноги в шароварах. Торговки едут в Алма-Ату. Разговор: «Что же вы, русские, нас бросили!» До Алма-Аты 1700 км.
Великая степь в окнах. На телеграфных проводах висят обрезки телеграфных столбов. Те, что короче, спилены кочевниками с верблюда, те, что длиннее, — с лошади. Деревьев-то в степи нет, а на чем мясо жарить?
Далее блистательная сцена на перроне Алма-Аты. Солнце, снежные горы, телекамеры (чуть не десяток), человек в темных очках, сопровождаемый однотипными агентами тоже в темных очках. Человек отрекомендовывается: подполковник Бектасов Алейхан Жилкодарович, КНБ. Его агенты вежливо наклоняют головы. Кадры из фильма, из бондианы. Джеймс Бонд в Центральной Азии. Спецслужбы предлагают отвезти нас в гостиницу. Не очень хочется.
Государственная телекомпания «Хабар» вовсю снимает нас во всех ракурсах и просит у меня большое студийное интервью. Обещаю очень большое интервью, если они помогут нам с жильем, мы неприхотливые, нам бы только устроиться всем вместе. Предлагают поехать к ним в телекомпанию, поговорить с их начальством. Садимся в микроавтобус с надписью «Хабар» и мчимся. Офис компании помещается на центральной площади, рядом с домом правительства и дворцом президента. Солнце, южный город, за нами, в кофейного цвета автомобиле, все в черных очках, едут подполковник Бектасов и его агенты. Супер! Чудо! Шпионская сказка! Бондиана!
Квартира в центре Алма-Аты принадлежит матери журналиста Гриши Беденко. Рюкзаки, котелки, спальники — как военный лагерь. Между тем мы сочинили себе легенду. Мы — московские журналисты, едем в Таджикистан на поиски пропавшего товарища. Беденко дает нам контакты, он как раз и работал в Таджикистане. Там и потерял ногу.
Отряд играет в карты, пьет чай, стирает в ожидании отправки.
Спустя еще несколько дней.
Офис телекомпании «Хабар». День рождения директрисы Дариги Нурсултановны Назарбаевой, дочери президента. Пока журналисты и приглашенные гости угощаются алкоголем и поют под музыку (караоке, оказалось, — популярнейшее местное времяпрепровождение), меня ведут в кабинет Дариги. Перед дверью — очередь с букетами, но меня проводят вне очереди. Из-за стола встает высокая молодая женщина в черном брючном костюме, элегантная восточная молодая леди, училась, возможно, в Оксфорде, а в элитной школе в Москве — так уж точно. Светский разговор, жалуется на недостаток телеведущих, в советское время казахский язык зачах. Пробую использовать ее в своих целях:
— Помогите, Дарига, у вас ведь в Таджикистане находится миротворческий батальон…
Она соглашается, что да, находится.
— Перебросьте нас в Душанбе, у вас же военные борты наверняка туда летают?
Она отвечает, что для переброски солдат и снаряжения казахский миротворческий батальон пользуется услугами российского авиаотряда. Предлагает принять участие в скромном «семейном» торжестве по поводу ее дня рождения.
Черт! Придется искать другой путь в Таджикистан. Пьяный казахский журналист, завидев меня, издает крик: Лимонов! Лимонов здесь, в сердце Азии. Протрите мне глаза!
В плацкартном вагоне поезда «Алма-Ата — Ташкент». Последний перегон перед последней станцией на казахской территории. Нас, как подушки, потрошат казахские таможенники. Даже две банки с тушенкой открыли, тыкают в них вилкой. Не найдя ничего, меня отзывает в купе проводника длинный мент с желтым кантом на голубом погоне.
— Куда едешь, знаешь?
— Ну, в Ташкент пока…
— Там страшно, — казах смотрит мимо меня. — Там люди пропадают. Потом в арыке тела находят. — Он молчит некоторое время. — Когда будут обыскивать, в глаза не смотри, смотри на руки. Ну, бывай, может свидимся, если тебе повезет.
Я возвращаюсь к своим ребятам. Но молчу про то, что там страшно.
Вспоминаю последний разговор с подполковником Бектасовым во дворе Алма-Аты. «Что там происходит, мы не знаем. Честное слово офицера, не знаем. С тех пор как их спецслужбы на нашей территории напали на узбекских оппозиционеров и увезли их, окровавленных, мы прекратили с ними отношения». На встрече с Бектасовым настоял я. Хотел провернуть тот же трюк, что и с майором Карибаевым, — дескать позвоните в Ташкент, пусть нас встретят на вокзале. Предупредите соседские спецслужбы.
На вокзале в Ташкенте нас все-таки встретили. Мы не успели пройти и полсотни метров, как нас окружили хорошо вооруженные менты. «Наемники?» — «Нет». — «Да».
В линейном отделении нас стали оформлять. Я отметил, что почти все менты имели во рту золотые зубы. Дежурный капитан выслушал от меня нашу легенду: «Едем в Душанбе, коллектив газеты «Лимонка». Хотим отыскать нашего журналиста, Егорова Игоря Александровича, пропавшего в Таджикистане в конце марта».
«Вы наемники», — уверенно говорит капитан. И улыбается. Целый ряд золотых зубов во рту.
«Нет, мы журналисты».
«Нет, вы наемники. И плохи ваши дела».
Во время этого пререкания я заметил, что капитан разглядывает меня всё пристальнее. Поразмышляв, он сказал уверенно: «Ты Лимонов. Я видел тебя по телевизору. Тебя казахи показывали».
Поезд «Ташкент — Самарканд». Капитан буквально впихнул нас в уже отходивший поезд. Я полагаю, он решил избавиться от меня как можно быстрее, поскольку я, шляющийся с отрядом здесь, в сердце Азии, представляю проблему. Пусть эту проблему решают другие, решил капитан.
