Митч Элбом - Пятеро, что ждут тебя на небесах
Смазка механизмов, по словам Эдди, требовала не больше ума, чем мытье посуды, разница лишь в том, что после смазки все становится не чище, а грязнее. Такой работой Эдди и занимался: смазывал механизмы, чинил тормоза, затягивал болты, проверял электрические панели. Сколько раз мечтал он уйти из парка, найти новую работу и начать совсем иную жизнь! Но грянула война. И планы его рухнули. Со временем Эдди уже представлял себя не иначе как седеющим человеком в мешковатых штанах, устало смирившимся с тем, что такой уж он и есть и таким останется навсегда: человеком в вечно забитых песком сандалиях, живущим в мире механического смеха и жареных сосисок. Точь-в-точь как прежде его отец. И как гласила нашивка у него на груди, Эдди был Техобслуживанием — начальником техобслуживания — или, как порой называли его дети, Аттракционщик с «Пирса Руби».
Тридцать минут до смерти.
— Эй, с днем рождения! — сказал Домингес.
Эдди только хмыкнул в ответ.
— Справлять-то будешь, или как?
Эдди посмотрел на него как на сумасшедшего. Ему почему-то вдруг пришла в голову мысль: до чего странно стареть в парке, пропахшем сахарной ватой.
— Эдди, ты помнишь, у меня на будущей неделе выходные с понедельника? Едем в Мексику.
Эдди кивнул, а Домингес стал пританцовывать на месте.
— Едем вместе с Терезой. Повидаем всю семью. Повес-с-селимся!
И тут он заметил, что Эдди уставился на него в изумлении.
— Был когда-нибудь? — спросил Домингес.
— Где?
— В Мексике.
Эдди грустно вздохнул:
— Я, парень, вообще-то был лишь в краях, куда меня с винтовкой посылали.
Эдди проводил взглядом Домингеса, который возвращался к баку с растворителем. На минуту он задумался, а потом достал из кармана небольшую пачку денег и вытащил из нее двадцатидолларовые бумажки — у него их было всего две — и протянул Домингесу.
— Купи своей жене что-нибудь красивое, — сказал Эдди.
Домингес с удивлением посмотрел на деньги и широко улыбнулся:
— Да брось ты, Эдди. Ты что это, взаправду?
Эдди сунул бумажки ему в руку и медленно побрел к складу.
Еще давным-давно в досках на променаде кто-то вырезал «рыбную щель», и теперь Эдди приподнял пластмассовый стаканчик и протянул леску, опущенную в океан на восемьдесят футов. На крючке все еще болтался кусок вареной колбасы.
— Ну, поймали мы чего-нибудь? — закричал Домингес. — Скажи, что поймали!
«И откуда у него этот оптимизм? — удивился Эдди. — Ведь ни разу на эту леску ни черта не поймалось».
— Когда-нибудь, — заорал Домингес, — мы обязательно поймаем палтуса!
— Угу, — пробормотал Эдди, хотя точно знал, что через такую маленькую дыру такую большую рыбину ни за что не вытянуть.
Двадцать шесть минут до конца жизни. Эдди поплелся по променаду к южному его концу. Бизнес сегодня шел ни шатко ни валко. Девица, что торговала в конфетном киоске, облокотилась на прилавок и жевала резинку, выдувая прозрачные пузыри.
Когда-то каждое лето «Пирс Руби» становился особенным местом. Тут были слоны, фейерверки, танцевальные марафоны. Но теперь люди не очень-то стремятся на пирсы, их больше влечет в тематические парки, где платят семьдесят пять долларов за вход и есть возможность сфотографироваться с гигантским лохматым персонажем мультфильма.
Эдди проковылял мимо «автодрома», и тут взгляд его упал на группу подростков, перегнувшихся через ограждение. «Ну и дела, — подумал он. — Только этого мне и не хватало!»
— А ну-ка прочь! — Эдди постучал палкой по ограде. — Вы что! Это же опасно!
Подростки пристально, с неприязнью посмотрели на Эдди. Автомобили с треском и шипением унеслись прочь.
— Это опасно, — повторил Эдди.
Подростки переглянулись. Один из них, с ярко-оранжевой прядью, нагло ухмыльнулся Эдди в лицо, перевалился через ограду и наступил на средний рельс.
— Ну, давайте, чуваки, давите меня! — закричал он, махая рукой водителям автомобилей. — Давайте давите м…
Эдди с такой силой ударил по рельсам, что его палка едва не разломилась пополам.
— МАРШ ОТСЮДА!
И подростков как ветром сдуло.
Об Эдди рассказывали еще одну историю. Солдатом он не раз бывал в бою. И сражался храбро. Даже медалью награжден был. Но в конце службы он ввязался в драку с одним из своих. И его ранило. Никто не знал, что случилось с тем другим.
И никто Эдди об этом никогда не спрашивал.
Эдди оставалось прожить девятнадцать минут, когда он в последний раз уселся в старое алюминиевое пляжное кресло, скрестив на груди мускулистые, похожие на тюленьи ласты руки. От палящего солнца кожа у него на ногах покраснела, а на левом колене ярче проступили шрамы. По правде говоря, все его тело носило следы травм. Из-за бесчисленных переломов при починке машин пальцы его стали крючковатыми. Нос не раз был сломан во время — как выражался Эдди — «салунных драк». Его лицо, с широкой челюстью, когда-то, наверное, было привлекательным, как лицо чемпиона по боксу до того, как его неоднократно лупили.
Теперь же Эдди выглядел просто усталым. Он сидел на своем привычном месте, на променаде «Пирса Руби» позади «американской горки» «Кролик», на месте которой в восьмидесятых была другая горка под названием «Гром», в семидесятых — та, что называлась «Стальной угорь», в шестидесятых стоял аттракцион «Леденцовые качели», в пятидесятых — «Смех во тьме», а до этого летняя эстрада под названием «Звездная пыль».
Именно здесь, на этой эстраде, Эдди и встретил Маргарет.
В каждой жизни есть хотя бы один эпизод, который остается в памяти, как моментальный снимок истинной любви. У Эдди он пришелся на теплый сентябрьский вечер сразу после грозы, когда променад был еще влажным от дождя. На Маргарет было желтое платье из хлопка, а в волосах розовая заколка. Эдди почти и не поговорил с Маргарет. Он до того волновался, что язык его прилип к гортани. Они танцевали под музыку большой джазовой группы Длинноногого Делани «Эверглейдс». Эдди купил Маргарет шипучего лимонного напитка. Она сказала, что ей пора домой, пока родители не рассердились. Но, уходя, она обернулась и помахала ему рукой.
Это и был тот самый моментальный снимок. До конца жизни, когда бы Эдди ни думал о Маргарет, он вспоминал тот миг: она в полуоборот к нему, с ниспадающими на лицо волосами, машет ему рукой. И всякий раз при этом все нутро его словно взрывалось от любви.
В ту ночь, вернувшись домой, он разбудил старшего брата. И сказал ему, что встретил девушку, на которой женится.
— Ложись-ка ты спать, Эдди, — простонал брат.
