Вячеслав Козачук - Синдром порядочности
Дома я первым делом полез в свой архив и из изрядно припорошенной пылью пачки журналов и газет со своими публикациями (зачем я храню весь этот хлам?) вытащил собственный экземпляр диссертации. Начав читать, ужаснулся: «Господи, каким скудным и примитивным языком это все изложено! Неужели я был таким поверхностным и ограниченным! И как это ученый совет такой бред пропустил?!»
Несколько дней я ходил, мучался, обдумывал, как получше изобразить методики. С одной стороны, не хотелось тратить на все это время, так как конечный результат, похоже, был все же предопределен, с другой стороны, выдавать откровенную халтуру — совесть не позволяла. В общем, сомнения одолевали. Перевесила, в конечном итоге, все же добросовестность, и, чтобы впоследствии перед самим собой не было очень стыдно, ряд моментов я решил всё-таки переделать.
В первую очередь я переписал постановку задачи на моделирование процессов в сложной динамической системе, заменив громоздкое вербальное изложение, отягощенное многочисленными причастными и деепричастными оборотами, более лаконичной и изящной формулировкой, использовав понятийный аппарат теории множеств и булевой алгебры. Затем добрался и до преподнесения конечного результата методики, который вывел в виде матрицы. Получилось, на мой взгляд, гораздо красивее, чем в исходном — уже защищенном — варианте.
Во второй методике для устрашения оппонентов и ученого совета (если кому-то вдруг вздумается проявить любопытство) ввел преобразование Лапласа, причем не поленился и расписал его полностью. В результате методика приобрела наукоподобную внушительность, такую незазорно и людям показывать.
На все эти квазинаучные экзерсисы ушло около двух недель. Дав им “вылежаться” пару дней, я прочитал все полностью и с самого начала. Вполне прилично для будущего кандидата наук, хотя, конечно, можно и лучше… Но самого себя после прочтения я даже немного зауважал, и с легкой эйфорией позвонил шефу доложить о результатах.
Шеф воспринял мое сообщение с легким скепсисом:
- Неужели готово? А сам-то ты читал?
- Обижаете, Григорий Юрьевич, конечно же, читал.
- Ладно, запиши на пару дискет и привози.
На следующий день я с дискетами в кармане поехал к шефу. В ответ на мое жизнерадостно-оптимистичное: “Здравствуйте, Григорий Юрьевич!”, шеф что-то неопределенно покачал головой, вероятно, тоже приветствуя, и молча протянул руку, а я также молча ему в руку вложил одну из дискет. Шеф вставил ее в дисковод, поерзал “мышкой”, копируя содержимое на жесткий диск, и только после этого раскрыл файл и углубился в чтение текста. Через полчаса он наконец-то откинулся на спинку стула и изрек:
- Ну, что ж… Неплохо, неплохо… Но выводы по главе нужно переделать.
- А эти вам чем не нравятся?
- Если в двух словах, то отсутствием выводов.
Вот уж действительно: сформулировал в двух словах. Однако мое самолюбие уже начало бурлить, в конце концов, я уже давно не зеленый-сопливый, выводов и заключений всяких десятки написал, поэтому решил не отступать:
- А если более расширенно?
Что-то в моем тоне шефу не понравилось, и он минут пятнадцать менторским тоном пересказывал мне изложенные в “букварях” истины о том, какими должны быть выводы, что они должны содержать, как их следует излагать. При этом он ухитрился так ничего и не сказать, чем же ему не приглянулся мой вариант. Выпустив пар, уже гораздо спокойнее он пробурчал:
- Ладно, оставь, я сам напишу.
Ну, что ж, как говорится, баба с возу — кучеру спокойнее.
Проявился шеф через три недели:
- Виталий, подъезжай завтра ко мне, попробуем состыковать то, что у нас получилось.
Отсутствие в его голосе привычной уверенности меня несколько насторожило.
- Что-то не так, Григорий Юрьевич?
- Да нет, вроде, все в порядке, но необходимо каждому посмотреть чужие главы, чтобы не было где-нибудь нестыковок, противоречий.
В этот раз я приехал раньше Игоря. Шеф, не изменяя своим привычкам, молча кивнул, здороваясь, затем мотнул головой в сторону соседнего стола: садись, мол, и протянул довольно-таки пухленькую на вид обычную канцелярскую папку с тесемочками: работай, дескать.
Диссертация имела вполне законченный вид, не хватало только титульного листа, на котором пишут фамилии автора и научного руководителя, тему диссертации и научную специальность. “Конспиратор хренов, — мелькнуло у меня, — и чего он опасается?” Но тут же взыграло, все равно ведь вычислю. Пользуясь тем, что шеф занят чем-то своим, я первым делом полез смотреть перечень литературы: если тщательно его проглядеть, то определить автора вовсе не так и сложно. Но шеф, как оказалось, предусмотрел и этот вариант. На четырех страницах списка источников, якобы использованных автором диссертации, я насчитал шесть пробелов, в которые шеф, наверное, затем впишет публикации диссертанта. Разочарованный я поднял голову и посмотрел на шефа, тот насмешливо наблюдал за моими манипуляциями. Перехватив мой взгляд, шеф пробурчал:
- Не отвлекайся, Виталий, работай. Сейчас еще Игорь приедет, ты его будешь задерживать.
Единственный вариант, позволяющий хоть как-то идентифицировать автора, — внимательно просмотреть первую главу, в которой, наверняка, есть какие-то сведения об объекте исследования, в том числе, может быть, и географические. Такую пакость — просто выдернуть из текста — шеф сделать не может, смысл теряется. Так и оказалось. На тридцать первой странице я наткнулся на ссылку: оказывается, вся статистическая информация была собрана в Донецкой области, вряд ли соискатель из Луганска или Харькова будет использовать сведения, собранные у соседей, в ученом совете или в ВАКе могут же и неправильно понять…
Удовлетворенный собственной сообразительностью и проницательностью я уже спокойнее и внимательнее проглядел еще и третью главу. К тому моменту, когда появился Игорь, я ее досматривал. Мои замечания и правки кардинального характера не носили, и мы с Игорем в течение пятнадцати-двадцати минут все утрясли, что называется, в текущем порядке.
Пока с нашим “бестселлером” знакомился Игорь, я порылся в кипах журналов и газет, разложенных у шефа (наверное, только по одному ему известному принципу) на стульях и, выудив нечто на первый взгляд интересное, уселся читать на единственный свободный в кабинете шефа стул. Игорь или вычитывал менее въедливо, или схватывал все гораздо быстрее, но уже через час он закрыл папку и поздравительным жестом протянул мне руку:
- Синьор, к вам претензий нет!
Глядя на наши довольные физиономии, шеф тоже изобразил какое-то подобие улыбки:
- Правки внесли?
- Угу, — хором промычали мы с Игорем.
- Ладно, тогда свободны. Но учтите, если еще что-то непотребное вылезет я вас тоже дерну.
Мы и с этим согласились. На том и расстались.
Больше “творческий коллектив” в полном составе не собирался. Спустя пару месяцев мы с шефом пересеклись на нашем излюбленном месте, и он вручил мне еще один конверт. На все вопросы о подготовке к защите шеф отвечал уклончиво, мол, еще не все известно, но работа принята, поэтому можно спать спокойно, без угрызений совести. Терзаться по этому поводу я и так не собирался, поэтому, как говаривал когда-то бровастый генсек, “с чувством глубокого удовлетворения” положив конверт в карман, поехал домой.
Дома я первым делом заглянул в конверт и вынул из него несколько грязно-зеленых купюр различного достоинства. С учетом того, что было выдано ранее в виде аванса, все составляло ровно половину обещанного.
Прошло несколько месяцев. Шеф признаков жизни не подавал, да и я, забегавшись, о своих квазинаучных исследованиях вспоминал нечасто. Но однажды утром, открыв свежий номер популярной газеты “Новости и комментарии”, я обнаружил небольшую информашку, извещавшую население Украины, что в Донецке почти одновременно защитили кандидатские диссертации по экономическим наукам сразу два “отца” области. Сердце екнуло, но заметка была очень маленькая, и ни темы диссертаций, ни вклад в науку и практику журналист в ней не указал. Однако эта статейка подтолкнула меня к более решительным действиям: раз диссер защищен, пора бы и с исполнителями рассчитаться.
Шефа я вызванивал почти две недели, но все было безрезультатно. Жена его говорила, что шефа дома то еще нет, то уже нет, но при этом она клятвенно заверяла меня, что обязательно передаст ему, что я его разыскиваю. Такая ситуация уже начинала настораживать: шеф — человек обязательный, и то упорство с которым он не хотел выходить на контакт, начинало вызывать смутные подозрения.
Столкнулись мы с шефом случайно, в троллейбусе. Когда он меня заметил, у него на лице отразилась вся гамма неудовольствия, но деваться уже было некуда, двери закрылись. Избегая встречаться со мной взглядом, шеф долго копался в карманах, изображая поиски талончика. Но вот наконец-то талончик приобретен и закомпостирован, поводы для оттягивания разговора уже иссякли. Говорить на интересующую меня тему ему не хотелось, не говорить — тоже нельзя. Если он не начнет этот разговор, его начну я, шеф это прекрасно понимал. Наконец, глубоко вздохнув, он предложил:
