Боб ден Ойл - Убийца
Серейн с довольным видом отхлебывает из своего стакана.
— Я намеревался спокойно пожить на заработанные деньги и лишь, потом снова взяться за дела. Но тут началось самое удивительное. Примерно через месяц ко мне приходит некто, представляется, ссылается на моего первого заказчика и спрашивает, не возьмусь я устранить одного человека. Я, естественно, соглашаюсь, а про себя смекаю: мой первый клиент решил, что ему будет легче, если и другой попадется на ту же удочку. Но меня это не касается. Я снова запрашиваю пять тысяч гульденов, он хочет тут же заплатить половину, но я говорю: нет, я вам позвоню. Он уходит, я выслеживаю его, он действительно идет туда, где, как он мне сказал, он живет. На следующий день я навожу о нем справки, и все как будто в порядке — во всяком случае, он не из полиции. Я звоню ему, назначаю встречу. Он приходит и сует мне в руку двадцать пять сотенных. После этого я месяц вкалываю, чтоб определить время и место убийства. Все идет по намеченному плану, я опускаю стекло, целюсь и нажимаю на курок. Вскоре мой второй заказчик приходит ко мне и мечет икру. Я ему говорю то же самое, и он уходит. Через какой-нибудь месячишко снова некто является ко мне и заказывает двойное убийство. Так за годы упорного труда я приобрел обширную клиентуру — это обманутые, которым нельзя выплакать свое горе в полиции; единственное, что они могут, это сорвать свою злость на других. В высшем обществе теперь мой адрес — тайна, которая известна всем. Иногда мне даже приходится отказываться от заказа — так я занят. Но несмотря на это, я не чувствую себя счастливым — мне кажется все же, что я поступаю немного нечестно. Не по душе мне эти холостые выстрелы, я все спускаю и спускаю курок — и ничего не происходит. В Америке — вот это было время, тогда выстрел был выстрелом, ты его чувствовал, ты видел пулю. А сейчас ты только слышишь щелчок и больше ничего. Но мой долг — продолжать, мне надо жить, мне надо откладывать на старость, я ведь, так сказать, мелкий свободный предприниматель…
Серейн вздыхает, а слушатели активно сопереживают. Он смотрит на часы.
Вот и время подошло. Если вам угодно, сейчас вы можете увидеть, как я выполняю заказ. Через пять минут мимо этого кафе пройдет престарелая супружеская пара. Их обоих надо застрелить; очевидно, дело в наследстве, это часто бывает. Вы, наверное, уже отметили, что улица эта не тихая и у меня нет машины. Вот так с годами у меня появилось равнодушие в работе: в конце концов, это ведь все равно подделка. И все же я пришел, я не могу совсем отказаться от иллюзии.
Серейн хватает револьвер, подходит к окну и слегка отодвигает левую гардину. Кафе находится на углу, из окна просматривается вся улица. На улице безлюдно; темнеет, вот-вот зажгутся фонари. Все двинулись от стойки вслед за Сорейном и стоят полукругом позади него. Каждому хочется увидеть получше. Они объединены этой напряженной тишиной, напряженным вниманием. Серейн левой рукой вынимает носовой платок и сморкается, в правой у него револьвер.
— Ну и мерзкая же улица, — говорит он, — уж и не знаю, что это в ней такое. Всегда, кажется, что вот-вот гроза разразится.
Никто не отвечает, все подстерегают престарелую чету, каждому хочется первому обнаружить ее. И все же первым замечает ее Серейн — замечает в самом начале улицы, у моста.
— Вот они.
Напряжение растет. Еще бы: сейчас они увидят наемного убийцу за работой! Серейн спокоен, пистолет не дрожит в его руке. Как всегда в такие минуты, он уносится мыслями в Америку, вспоминает время, когда одно имя его наводило страх. Теперь он опустился до голландского кафе, где дюжина нервных завсегдатаев дышит ему в затылок пивом и можжевеловой водкой.
Момент приближается: престарелая чета уже доковыляла до кафе, Серейн поднимает револьвер, целится, прищурив глаз, и спускает курок. Щелчок, он снова взводит курок, и снова щелчок. Тогда он прячет оружие в карман и, не оборачиваясь, произносит:
— Конец, господа.
Зрители всё стоят у него за спиной. Они ожидали большего. Но время идет, и больше ничего не происходит. Вздыхая, недовольная публика возвращается к стойке. Трактирщик еще раз наливает всем за счет фирмы — под впечатлением и от радости, что все уже позади, ведь револьвер, слава богу, снова исчез в кармане Серейна. И что в самый захватывающий момент не ввалилась полиция, например, чтобы проверить, есть ли у него лицензия на продажу спиртных напитков.
Когда все выпили, трактирщик смотрит на Серейна, все еще стоящего у окна, и говорит:
— Конечно, это было небезынтересно, однако же, как бы вам сказать, о таких вещах нельзя говорить в подобном тоне. Парень, по-моему, не в своем уме.
Завсегдатаи кивают. У них было превосходное развлечение, они прекрасно провели полчаса, но теперь все кончилось, и Серейна надо как можно скорее отдать в руки палача.
А Серейн, у окна, смотрит на печальную улицу, взгляд его мрачнеет, потная рука в кармане дрожит. Он тоскует по Америке.
