Елена Гайворонская - Рассвет
Подруги сочувственно кивали.
Борис с друзьями в то же время обсуждал женскую стервозность.
Вскоре разведка донесла Свете, что к её благоверному клеится долговязая губастая секретарша, а Борис улыбается ей теплее, чем положено по рангу. Света считала ниже своего достоинства устраивать ревнивые разборки. Она всплакнула в гордом одиночестве, ничего не сказала мужу, но в отместку на дружеской клубной вечеринке долго танцевала с парнем из-за соседнего столика и даже позволила чмокнуть себя в щёчку. Борис, естественно, вспылил, грубо затолкал жену в такси, и остаток ночи молодые супруги посвятили грандиозной разборке в итальянском стиле.
К годовщине брака Борис и Света поняли, что им надо либо разбегаться в разные стороны, либо дать друг другу последний шанс и попытаться что-то изменить в своих отношениях и, что было самым сложным, в самих себе. Ведь несмотря ни на что они продолжали любить друг друга, в дни перемирий им по-прежнему казалось, что они – две половинки, что созданы друг для друга, что склоки и распри – нелепое недоразумение. Каждый раз они давали слово, что это больше не повторится… Последний раз супруги продержались неделю.
И вот однажды субботним августовским утром Борис и Света решили отправиться в путешествие на Крит, где провели год назад страстный медовый месяц. Им думалось, что жаркое солнце, горячий песок, и мерный шум прибоя, в такт которому так сладко любится, помогут им похоронить обиды и недоразумения, раздуть угасающий огонёк былой страсти в пожар пятой категории.
В первые дни отдыха Свете казалось, что так и получается. На обоих напало блаженное полудремотное состояние релаксации, когда не то, что поругаться – лишний раз рот открыть лень. Измотанные напряжённой работой и домашними скандалами супруги двое суток отсыпались, нежились на пляже и дремали на лежаках. Борис плавал за буйки, а Света предпочитала качаться на волнах вдоль берега на надувном матрасике. Но по мере того, как возвращались силы, у каждого появлялись желания, не созвучные с желаниями другой половины. Ослеплённые страстью, раньше они этого не замечали. Год спустя выяснилось, что Борис на отдыхе предпочитает тупо валяться на пляже или у бассейна, тянуть пиво и разглядывать проходящих девушек в бикини. Света же обожала зажигательные танцы до упаду под восхищённые взоры загорелых мачо. Ей хотелось покататься по острову, осмотреть достопримечательности, прикоснуться к неизведанному, потрогать ладонями остатки рухнувших миров и древних цивилизаций. Борис же если и желал куда-либо поехать, то скорее по соседним тавернам, в поисках самых сочных оливок, нежнейшей дорады, бело-жёлтого овечьего сыра, что тает во рту, смешиваясь с молодым вином, пьющимся как сок, но потом не позволяющим подняться из-за стола, оставляя ясную голову при хмельных ногах.
Света решительно заявила, что растительный отдых не для неё. Она достала из сумки путеводитель, наметила интересные маршруты и сказала Борису, что если тот хочет – может и дальше лежать и растить живот. Света же намерена взять напрокат машину и отправиться в путешествие по острову. Борис скорчил кислую мину, но потом вспомнил, как упоительно заниматься любовью на клочке пустынного берега, укрывшись за скалой от любопытных глаз, и отправился вместе с женой в «Rent a car».
Но и здесь подстерегали новые испытания. И Борис и Света были хорошими водителями с довольно большим стажем, самолюбивыми и независимыми, и ни один не желал уступить другому место за рулём. Оба долго препирались у дверей прокатной конторы, пока загорелый владелец со смехом не предложил бросить жребий. Они так и сделали. Право на руль выпало Свете. Но Борис сделал всё, чтобы свести удовольствие от вождения к минимуму. Рядом с более опытным и уверенным Борисом с его нагловатым стилем поведения на дороге осторожная Света ощущала себя неумелым «чайником». Наконец, ей надоело выслушивать бесконечные придирки и комментарии мужа. Вспомнив мудрость: «уступит тот, кто умнее», она отдала руль супругу. Но осознание собственной мудрости не доставило ей радости. И потому, когда, проезжая мимо безлюдных пляжей, Борис многозначительно улыбнулся и предложил затормозить, Света сухо ответила, что у неё нет настроения. Борис обиженно хмыкнул и заявил, что ему надоело уговаривать собственную жену. И в следующий раз он отправится в отпуск один.
– Зачем же один? – уязвлено фыркнула Света. – Попроси свою дылду-секретутку – она с удовольствием составит компанию.
– Спасибо, что подсказала. – Парировал Борис. – Так и сделаю.
Свету больше не радовали ни захватывающие дух скалистые горы, вздыбившие хребты прямо в облака, ни море, вытекавшее из неба. Ни средневековые монастыри с дивными фресками и стенами, увитыми душистыми цветами и изумрудным виноградом, взращенным на голых камнях. Ни удивительные в своей первозданной целостности постройки минойской эпохи – простые дома из грубого серого камня, в которые можно зайти, посидеть на шлифованной каменной скамье, сфоторафироваться с огромным глиняным сосудом. Время остановило в них свой бег, казалось, стоит чуть-чуть подождать, и вернётся хозяин, разложит незамысловатый ужин – сыр, оливки, вино, и будто не бывало четырёх тысячелетий. Но сейчас раскалённые солнцем каменные остатки ушедшей цивилизации вызывали не благоговение, а уныние, наводя мысль о недолговечности всего сущего. Света раздражённо думала, что жизнь коротка, отпуск ещё короче, и глупо тратить то и другое на реанимацию чувств, бесконечные споры и раздоры со ставшим бесконечно чужим человеком. И что по возвращении в Москву им следует развестись.
Неожиданно Борис остановился возле покосившегося столба с указателем и принялся с интересом разглядывать карту.
– Помнишь, парень из «Рент» говорил, что южный берег красивее северного, там самые лучшие пляжи, что именно север отдан на откуп туристам под строительство отелей, а сами местные отдыхают на юге.
– Ну и что? – Равнодушно отозвалась Света.
– А то, что мы сейчас находимся в самом узком месте между северным и южным берегом. – Поднял указательный палец Борис, радуясь, словно открыл Америку через форточку. – Эта дорога ведёт в Иерапетру, самый южный город Крита. Всего четырнадцать километров, и мы на другом побережье!
– Что там смотреть? – Пожала плечами Света. – Подумаешь, пляжи…
– Причём тут пляжи? – Возмутился Борис. – Это же шанс увидеть что-то новое, интересное. Разве не для того люди путешествуют? Ты же сама твердила, что хочешь всё посмотреть.
– Вечереет. – Возразила Света. – Я не хочу оказаться в горах в темноте. По этому сумасшедшему серпантину и днём ездить опасно.
– Мы поедем по обычной автомобильной трассе. – Уговаривал Борис. – Что ты как старушка, в самом деле? Где твой дух авантюризма? А вдруг там, в самом деле, красоты неимоверные?
Когда хотел, Борис мог быть очень убедительным и затмить в красноречии самого Владимира Вольфовича. Именно такого Бориса, с горящими от предвкушения волнующего приключения глазами, когда-то и полюбила спокойная, рассудительная Света. Как часто, взирая на лежащего на диване перед телевизором супруга, она печально размышляла над метаморфозой: когда же на смену неуёмной энергии мужа пришла эта стариковская дремотная расслабленность? Задавала вопрос и не находила ответа. А теперь вдруг поняла: Борис оставался прежним. Просто сильно уставал, «вымерзал» во время суровой московской зимы. А теперь передохнул, отоспался, отогрелся под греческим солнцем. Что-то ёкнуло, трепыхнулось внутри, и, вопреки доводам разума, упреждавшего от необдуманного поступка, Света согласно кивнула.
– Ну, хорошо. Только по нормальной дороге. И ненадолго, чтобы вернуться в отель засветло.
– Вернёмся, не переживай. – Радостно воскликнул Борис и развернул автомобиль в сторону юга.
Дорога впрямь была вполне нормальной: ровной, асфальтовой, размеченной, с указателями и светоотражающими маячками. По обе стороны громоздились скалистые горы, подпоясанные сеткой, украшенной знаками в виде падающих камней. Света невольно поёжилась и спросила Бориса, как он думает: дорогу прорубили в скалах или пустили по естественной ложбине? Борис пожал плечами и ответил, что, наверно, всё-таки вначале было ущелье, иначе б встречались тоннели.
– Я бы не смогла быть альпинистом. – Призналась Света. – Эти горы вселяют ужас, какой-то первобытный страх. Чувствуешь себя песчинкой, мелким камушком вроде тех, что падают за сетку.
– Иногда и большие падают. – Заметил Борис, кивнув на приличных размеров красно-коричневые валуны, валявшиеся у обочины.
– Брр, – сказала Света. – Умный в гору не пойдёт.
– Там наверху тоже люди живут. – Борис указал на притулившиеся на самых невероятных, казалось, местах домишки, подчас вписанные в скалу, казавшиеся снизу картонными макетами, и ставшие уже привычными округлые купола церквушек.
