Тина Юбель - Это я, Дюк
Скучно, и идет дождь, говорит Дюк. Он сидит напротив меня за столом у себя на кухне, курит и смотрит в окно. Идет дождь. Смотрю на Дюка и жду, когда он заговорит, но он молчит и смотрит в окно. Он смотрит на дождь в тот момент, когда идет дождь. Наконец, чтобы сказать что-нибудь, я говорю: Дюк, давай поиграем. Мне в лом, говорит Дюк. Он курит. Дождь идет. Ничего не происходит. Это же скучно, Дюк, говорю я. Поиграй в приготовление кофе, говорит Дюк. Я встаю и варю ему кофе. Небо мрачное, оно бросает в кухню Дюка мрачный свет, если, конечно, существуют такие вещи, как мрачный свет. Мне такой свет действует на нервы. Включаю лампу, но Дюк поднимается и снова щелкает выключателем. Потом возвращается к столу и закуривает новую сигарету. Наливаю ему кофе. Сидим друг напротив друга и смотрим через стекло на дождь. Дюк курит и ждет, пока кофе остынет. Смотрю то на него, то снова на дождь. А потом говорю, мол, пойду, домой, Дюк, — и иду домой. Дюк кивает и говорит, что еще посидит. С улицы в темном окне кухни мне виден огонек его сигареты. Иду под дождем и мокну.
4Давай играть, как будто мы пошли гулять с девушками, говорит Дюк. Представим себе двух симпатичных девушек и будем делать вид, что умеем жить красиво. Хоть повеселимся на славу! Дюк и правда какой-то буйный. Идет рядом со мной, в руке девушка, а во рту сигарета. Девушка похожа на Зою или на девушку, похожую на Зою. У меня тоже такая же девушка, но пока еще не в руках. У девушки Дюка волосы рыжее, чем у моей, но это ничего не значит. Девушки-это чудо, кричит Дюк и кружит свою в вальсе, вполне профессионально. Девушка визжит. На самом деле Зою зовут не Зоя, говорит мне моя девушка. Знаю, отвечаю я, нет людей, которых на самом деле зовут Зоя. Ведь всех девушек зовут Сабинами, говорю я ей и принимаю решение называть свою девушку Сабиной. Похоже, она не против, дает мне отпить пива из своей банки. Беру пиво и считаю, что девушка очень симпатичная. Как хорошо иметь двух симпатичных девушек, по одной на каждого, слышишь, Дюк, говорю Дюку. но Дюк разговаривает с Зоей. Мы куда-то идем по какой-то улице. Темно, наверное, ночь. Куда мы идем, Дюк, спрашиваю я. Двинем в какой-нибудь клуб, говорит Дюк. Девушкам нравится ходить по клубам. Он спрашивает Зою, какой клуб она предпочитает сегодня. Мы сидим в каком-то клубе на чем-то вроде дивана и пьем бутылочное пиво. А потом танцуем в другом клубе под какую-то музыку с нашими девушками. Потом Дюк сидит рядом со мной на еще чем-то диванообразном и курит. Мы смотрим, как девушки танцуют. Они милые, говорю я Дюку. За это время я уже привык к Сабине. Дюк не отвечает. Он стал мрачнее, чем раньше, но, может быть, это просто потому, что здесь мрачно. Скажи что-нибудь, Дюк, говорю я Дюку. Что ты видишь? Я вижу ужасно одетых людей, говорит Дюк. Чем отвратительнее одет человек, тем хипповее. Здесь одежда полный отстой, это хорошо, девушкам нравятся хипповые клубы. Ужасно одетые люди говорят о музыке, потому что ужасно одетые люди всегда так делают; говорить, не умея разговаривать, — это для них особый шик: рассказывают друг другу о том, что прочитали в музыкальных журналах, которые читают, чтобы скрыть, что читать не умеют. А редакторы музыкальных журналов одеты хуже всех. У тебя гнусное настроение, Дюк, говорю я. К тому же ты не знаешь ни одного редактора музыкального журнала. Верно, говорит Дюк. Дай мне сигарету. Я даю ему сигарету. Расслабься, Дюк, говорю я. Только когда мне исполнится тридцать, говорит Дюк и курит. Перед ним стоит Зоя, она спрашивает, пойдет ли он танцевать. Я не танцую, говорит Дюк. Но раньше ведь ты танцевал, говорит Зоя. Она права. Я только делал вид, что танцую, говорит Дюк. Зоя пожимает плечами и снова идет танцевать. Приношу нам пиво, одну бутылку отношу Сабине на танцпол. Мы танцуем и пьем пиво. От танцев лицо у Сабины становится красным, но ей идет. Я рад, что она не из тех, с голым пузом, потому что она мне нравится. Мне нравится на нее смотреть, поэтому я на нее смотрю. Пойдем позавтракаем, говорю я ей чуть позже. Где Дюк, спрашиваю я Зою. Зоя пожимает плечами. Дюка здесь уже нет, говорит она. Мы идем в какое-то кафе и о чем-то говорим — нам все равно, о чем говорить.
5Мне скучно, говорит Дюк. Давай поиграем. Как будто мы спасаем мир. Или что-нибудь в этом роде. Как будто мы члены команды спасателей, у которых всего пятнадцать минут времени, чтобы обезвредить атомную бомбу, иначе взорвется весь Манхэттен. Он опускается на колени рядом со мной и осторожно отворачивает тяжелую черную металлическую крышку от тяжелого черного металлического ящика. У него чемоданчик, который ему идет; может быть, поэтому он его и носит. Он поворачивается ко мне и сует мне в руки пассатижи. Сейчас ты должен перекусить проволоку. Синюю или красную. Сам знаешь. Синюю или красную. Что ты делаешь? Он издевательски ухмыляется и вытаскивает из нагрудного кармана комбинезона сигарету. Здесь жарко. По потолку проходят трубы отопления. Дюк ухмыляется. Он швыряет свою недокуренную сигарету на пол и забирает у меня пассатижи. Наше время истекает, бэби, говорит он мне глупым и явно не своим голосом. Он прав. Красные цифры на дисплее двигаются к нулю. Дюк перекусывает пассатижами красную проволоку. Ничего не происходит.
6Что ты делаешь, Дюк, спрашиваю я Дюка. Я играю в ничегонеделание. Он сидит рядом со мной на полу перед моим музыкальным центром и курит с закрытыми глазами. А что, по-твоему, я должен делать? Я не знаю, говорю я. Ведь все что-то делают. Так принято — что-то делать. Да, но для меня это лишнее. А что ты сам делаешь? Я не знаю, все что угодно, говорю я. Как дела у Зои? Делает все что угодно, говорит Дюк. Он открывает зажигалкой пиво, хватает журнал и лениво перелистывает страницы. Я встаю и иду на кухню, чтобы тоже взять пива. Замечаю, что цветок на подоконнике совсем завял. Заставляю себя угостить его водой. Не похоже, чтобы он очень обрадовался. Открываю пиво и возвращаюсь в комнату. Дюк читает и курит. Что ты читаешь, спрашиваю я его — надо же что-то спросить. От издателя, говорит Дюк. Читатели «Принца» молоды, преуспевают, хорошо одеты и полны оптимизма. Судя по результатам опроса. Этого-то я и боялся. Он небрежно бросает журнал в стену; шлеп — шлепается тот. Я спрашиваю себя, что же это были за вопросы. Выбери один из вариантов? Вы одеты хорошо: — да — нет — возможно? Или, скорее: как вы одеты? Хорошо — плохо — безобразно — не знаю? Не бери в голову, Дюк. Ты целевая группа, говорю я. Так что мне теперь — стреляться, что ли, говорит Дюк. Он роется в моих дисках, ставит «Mellow Gold» и подпевает. Поет он не очень хорошо, но это неважно.
7Давай поиграем, что мы влюблены, говорит Дюк. Ты тоже должен участвовать. Он сидит в машине на заднем сиденье и тискает Зою. Кажется, ей это нравится, ему тоже. Сабина сидит рядом со мной, откинулась назад, босые ноги лежат на приборной доске. Ноги у нее красивые. Приходится следить, чтобы своими ногами она не отвлекала меня от дороги. Почему-то мы слушаем «Stop making sense», причем довольно громко, — понятия не имею, чья это кассета. Волосы Сабины развеваются от ветра, который влетает в открытое окно, ей идет, и она это знает. Ветер теплый. Давай играть, что мы едем с женщинами, которых любим, куда-нибудь на озеро, кричу я Дюку на заднее сиденье, но он меня не слышит. Он слишком занят тисканьем. Он лежит рядом со мной в траве, а Зоя лежит у него в руках. Сабина не лежит у меня в руках, она плавает где-то в озере. Я встаю и иду к берегу. Солнце опустилось совсем низко, оно уже красное и вот-вот скроется за деревьями. Комары тучами летают над камышами. Камыш шумит, как шумит камыш на ветру. А вообще-то тихо, большинство людей уехало. Хотя так и так большинство людей лежало на траве на противоположном берегу, — наш берег обычно более пустой, из-за деревьев он не такой солнечный. Но это неважно. Лето, думаю я. Я думаю о том, как раньше ловил головастиков. Но сейчас не сезон, думаю я. Бреду через камыши в воду. Камыш шумит, как шумит камыш на ветру. А так всё тихо, и вода прохладная. Покой, думаю я. Сабину не видно. Ничего страшного, где-нибудь ведь она есть. Прохладная вода касается моего теплого живота. Фу, говорю я воде. Потом окунаюсь с головой и делаю пару гребков.
Прохладная вода мягко поглаживает мое тело, я проталкиваюсь между молекулами поды, они приветливо уступают мне дорогу. Приветливая вода, думаю я, выныриваю на поверхность и плыву на середину озера. Озеро очень ровное, мне жаль нарушать гладь воды. Я ломаю натяжение поверхности, создавая маленькие концентрические круги вокруг себя, но тут уж ничего не поделаешь. В середине озера я ложусь на спину, качаюсь на волнах и смотрю на солнце. Оно уже совсем низко и отражается в озере, которое почти целиком сделано из серебра. Я слышу свое дыхание. Лежу на спине. Солнце заходит. Заход солнца, думаю я. Тут ко мне подплывает Сабина. Красивый закат, говорит она; да, говорю я. Мы плывем обратно к берегу. В камышах мы трахаемся, удовольствие так себе, потому что, если под ногами почва, падаешь, а если почвы под ногами нет — тонешь, но все равно это весело, и мы смеемся. Приятно обнимать мокрую Сабину. Ты как выдра, говорю я ей. Откуда ты знаешь, какая на ощупь выдра, спрашивает она. Один ноль в ее пользу. Я видел выдру в зоопарке, говорю я. Похожа на милого учителя немецкого с небольшой бородкой. Сабина говорит, что она своего учителя по немецкому терпеть не могла и никакой бородки у него не было. Я не знаю, что ответить. И целую ее. Мы выбираемся из воды. Я держу Сабину за руку, чтобы она не отбилась от рук. Дюк и Зоя сидят рядом на одеяле. Вы трахались в камышах, радостно говорит Дюк. Точно, говорит Сабина. Она с силой трет тело полотенцем. Я смотрю на нее, исходя слюной. Потом Сабина обтирает меня — на это я тайно надеялся. Пойду искать дрова, говорит Дюк, целует Зою и встает; ведь я охотник и собиратель. Ты просто трепло, говорит Зоя и ухмыляется. Она роется в сумках и вытаскивает бутылку шампанского, которую тут же открывает. Пьет прямо из бутылки. Потом мы с Сабиной пьем прямо из бутылки. Достаю сигарету, курю и смотрю на озеро — теперь оно темное. Край неба все еще розовый. Потом я немного смотрю на Сабину, а потом снова на озеро. Кстати, вокруг озера стоят деревья. Сейчас они совсем черные. Дюк возвращается с дровами, кладет их на землю, хватает Зою за руку и уходит с ней, скользя меж черных деревьев: то ли за дровами, то ли трахаться, а может, то и другое, размышляю я. Сабина разбирает дрова и складывает из них костер. Я помогаю ей и пью. Мы кладем в дрова газету и зажигаем; как и следовало ожидать, она горит. Дюк приходит с Зоей и с дровами. Мы подкладываем дрова в огонь. Костер благодарно трещит. Если не смотреть на огонь, то вокруг сплошная темнота, но мы смотрим на огонь, делаем из чего-то гриль и о чем-то говорим. Шампанское закончилось, пиво еще есть. Костер трещит, взметаются язычки пламени. Давайте поиграем, говорит Дюк. Давайте поиграем, как будто мы кроманьонцы. Мы племя. Мы развели огонь для наших женщин, чтобы прогнать диких животных. Наши женщины целый день ждали нас в пещере, пока мы были на охоте, охотились на сосиски и антрекоты. За это время они шили нам шикарную одежду из шкур антрекотов и плели корзины или что-то в этом роде. С наступлением темноты мы вернулись с добычей, чтобы защитить своих женщин от опасности. которая притаилась в этой темноте. Мачо-кроманьонсц, говорит Зоя. Я бы с удовольствием тебя защищал, говорит Дюк пылко. Сейчас я пойду искать саблезубого тигра, от которого вас можно защищать. Сами увидите. Дюк хватает сук, вскакивает и, издав воинственный клич, исчезает в лесу. Дюк треплется, бормочет Сабина. Точно, говорю я. Я награждаю ее поцелуем, чтобы заняться хоть чем-нибудь, но делаю это с большим удовольствием. Мы пьем, разговариваем и смотрим на языки пламени. Потом возвращается Дюк, он садится рядом с Зоей. Он немного запыхался, видимо бежал. Ну и как охота, спрашивает Зоя. Саблезубые тигры все вышли, говорит Дюк. Вместо этого я защитил вас от пары чудовищ. Без меня вы бы пропали. Спасибо, Дюк, говорю я. My pleasure, говорит Дюк. Дай мне сигарету и пиво, я заслужил. Я даю ему сигарету и пиво. Зоя рассказывает Сабине о какой-то группе, но Дюк перебивает и говорит, что разговоры о музыке-это тривиально и она может пойти в лес и говорить о музыке там, если уж ей неймется; Зоя замолкает. Дюк говорит, что мы могли бы спеть, и мы поем; сначала я кажусь себе идиотом, но потом становится весело. В основном мы поем «What shall we do with the drunken sailor», потому что знаем не очень много песен. У Зои красивый голос, раньше она даже пела в хоре. Потом она одна исполняет пару песен, которых мы не знаем. А потом мы все замолкаем. Огонь пляшет. Давай рассказывать ужастики, говорит Дюк немного погодя. Я не знаю ни одного ужастика, говорю я. Сабина и Зоя тоже не знают. Вы дерьмо, говорит Дюк и подкладывает в огонь дрова. Ну, так ты расскажи, Дюк, говорю я ему. Не-а, говорит Дюк. Я знаю один ужастик, но вам не расскажу. Ну, нет так нет, говорит Зоя. Она накидывает на плечи спальный мешок и прижимается к Дюку. Дюк пьет пиво, курит и смотрит на огонь. Огонь пляшет.
