Джеймс Данливи - Лукоеды
— Это Замковый Перекресток?
— Он самый, сэр.
— Но здесь же ничего нет, даже дороги.
— Ну, я бы так не сказал. Как раз по ту сторону пути и проходит эта дорога. И довольно известная, по ней кто-нибудь на неделе да и пройдет. Так что не беспокойтесь, сэр.
— Кто-нибудь поможет мне с багажом и вот этой животиной, которая иначе не сойдет.
— А сейчас мы с машинистом и Мико из багажного вагона поможем вам с этим зверем и сумками.
Дежурный, машинист и Мико все втроем вытягивают и тащат Элмера, отворачивая головы от его длинного языка. Размещают его на песке, где он укладывает свою огромную голову между лапами и испускает долгий удовлетворенный вздох.
Этим утром под небом влажных клубящихся облаков дули запашистые ветра. Клементин со своим верным Элмером стоял среди своих вещей. Раздался гудок, паровоз выпустил облако пара, дежурный махнул и улыбнулся. Мелькнувший в последнем вагоне Мико поднял вверх большой палец. Маленький поезд убегал по рельсам между голых бурых холмов.
В белом тумане вздымаются багровые сопки. Падают редкие капли. Элмер сидит на задних лапах. В серой дали, уходящей на запад, дождь широкими полосами проносится над полями, покрытыми тусклым вереском. Идет в нашу сторону. Чтобы промочить тишину и пустоту. От которых так и хочется спрятаться. В материнском лоне между двумя большими ляжками, чтобы было тепло и уютно.
Элмер слизывает влагу со своего носа. Придет время и он встанет на все четыре лапы, уши торчком, а не так как сейчас, опущенные. Господи, куда же идти. На карте извилистая дорога. Вот здесь замок и стены, разрушенная церковь, кладбище. Границы Кладбищенского поместья. Утесы, море и изобаты. Слышны странные отдаленные шумы, дрожит земля. Прошлой ночью Элмер провонял все купе. Так что этим утром я весь в одеколоне. Иду вперед, слабо соображая, что у меня есть топорик, спички, оловянная кружка и выложенная слоновой костью шкатулка с зубными щетками. И вытянутые как у носорога на заднице штаны.
Клементин приказывает Элмеру сидеть. Но только он отходит на несколько ярдов, как собачка пытается встать, чтобы тут же безрадостно рухнуть обратно на черный кожаный саквояж. Каменистая дорога спускается вниз между громоздкими стенами из гранитных валунов. Густой зимний лес над замшелым подлеском, пускающим свежую зелень, темнеет, уходя вдаль за сень холмов. Крутая аллея между заборами. Ворота с предупреждающим знаком. Земля Отравлена.
Звук колес. Из-за поворота, огибающем высокую сосну, появляется запряженная ослом тележка с высоким бортами, в которой стоит, покачиваясь, мальчик. Отскакиваю в сторону, чтобы пропустить с грохотом несущееся средство передвижения. Но упускать это устройства на колесах не следует, надо попросить помощи. На мальчике вконец истрепанные брюки, которые когда-то были частью утреннего костюма. Ушли у осла подрагивают и, о чудо, его темноватая интимная часть начинает вроде бы, покачиваясь, выдвигаться. Удивительно, как могут нарастать эмоции при такой холодной и неприветливой погоде.
— Извини, но не мог бы ты мне помочь. Я оказался в затруднительном положении. Там на дороге. С багажом и собачьим другом.
Качнувшись, тележка со скрипом останавливается. Мальчик осаживает осла, который поворачивает голову, чтобы сорвать немного травы. Уставившись на Клементина, мальчик качает головой вверх, вниз.
— Поможешь мне? Что молчишь? Ты, что, немтырь? Я имею ввиду, ты, что не можешь говорить? Вон там, на перекрестке. Я заплачу тебе, если довезешь меня до места под названием Кладбищенский замок, он отмечен вот тут на карте.
Мальчик с силой хлещет ивовой веткой осла по заднице и тот, подняв голову, рысью пускается вверх по холму. Мальчик бросает взгляд назад через плечо. Как будто у Клементина остались силы, чтобы пуститься вдогонку, стащить его с тележки и надавать сапогами по ребрам, сопровождая удары проклятиями. Больше так неосторожно упоминать Кладбищенский замок не следует.
Клементин снова устало тащится вверх по каменистой аллее обратно к перекрестку. Элмер сидит, из уголков его рта свисает шелковый галстук. В боку кожаного саквояжа зияет огромная дыра. Повсюду разбросаны зубные щетки. Все разных цветов и на каждой аккуратно указаны время и день недели.
Вот эта, вся изжеванная, помечена Вторник Утро. А эта Понедельник Полдень. О, Господи, он и ключи сожрал. Почти все. За исключением того, что от передней двери. Который, слава Богу, не влезет в его бездонную глотку.
Клементин поднимает глаза от внезапного смеха. Раздающегося посреди голого ландшафта. Вон там какое-то движение. За валуном в нескольких ярдах отсюда. Где клубится туман. Сделай так — опусти голову вниз и покопайся в разбросанных остатках дорожных вещей. А теперь внезапно подними взгляд. Ага. Вот. Что-то за скалой. Высовывается серая потрепанная шляпа. От хорошего шляпного мастера, если не ошибаюсь. О, как давно я не просыпался в сухом гостиничном номере. О, небеса, умоляю, прекратите этот дождь. Боже милостивый, ниспошли пыль, а также финики с песком и прочими засохшими от жары причиндалами.
— Я могу вам помочь, сэр?
Клементин испуганно вскакивает от голоса, раздавшегося прямо у него за спиной. Мужчина, облаченный в элегантный синий костюм в тонкую полоску, обшлага брюк которого лохмотьями висят над парой заляпанных грязью коротких гетр. Бурая вся пропитанная потом мягкая шляпа, с опущенных полей которой спереди и сзади ему на голову капает дождь.
— Святой Христос.
— Он такой.
— Боже, я хотел сказать, добрый день
— Добрый день и вам, у нас тут немного влажно.
— Это точно.
— Вы ждете поезд? Он будет здесь только завтра в полдень.
— Я с него только что сошел.
— Тогда, милости просим.
— Спасибо.
— Вы сюда надолго?
— Думаю, что нет. Полагаю, я действительно жду поезда.
— О, мудро. Здесь, кроме пары овец и стада диких коз никто больше и не живет.
— Кажется, вон там, за той скалой, я что-то видел.
— То был Кларенс.
— Да?
— Да.
— А кто это Кларенс?
— Ну, по правде говоря, сейчас вряд ли кто знает, кто такой Кларенс. За исключением его существования. Живет там, за горами. В домике без окон, обращенном к морю. Ни с кем не говорит, сколько его тут помнят. Время от времени появляется на людях, вот как сейчас, чтобы посмотреть, что творится в мире. Конечно, его заинтересовало и ваше появление. Теперь будет держаться поблизости, передвигаясь вдоль оград и время от времени выглядывая, чтобы взглянуть на вас. Из-за ужасного одиночества здешних мест, он может оказаться хоть каким-то утешением. Не многим придет в голову ехать этим путем, если можно выбрать другой.
— Почему?
— Из-за старого замка. Годы дурной славы тянутся за ним и поместьем на мили вокруг.
— Какой дурной славы?
— Длинный перечень бесчеловечных, леденящих кровь тайных интриг и непристойного идолопоклонства. Сплошное оскорбление для ушей незнакомца. Как-то в замке потерялась бедная девушка. Нашли ее только на следующий день почти седую и парализованную, не могла двигаться. Если вздумаете направиться в том направлении, держитесь от этого места подальше. Мимо не пройдете. На той стороне холма, если идти вон туда, запятнанные кровью темницы, туннели, ведущие неизвестно куда. Построил все это Клементин Три Железы. Он имел по десять женщин за ночь. Боюсь, во всех этих примитивных зверствах участвовал и он.
— Спасибо. Вы очень помогли.
— Не за что. Я живу в четырех милях отсюда, вот по этой дороге, первый дом по ходу. Будете в наших местах, милости просим, заходите. В свободное время я антиквар. И смотрю у вас интересная экипировка. Это животное, что с вами, осмелюсь сказать, смогло бы увести на своей спине большую ее часть, да и вас в придачу.
— У него сегодня выходной.
— Неужели. Ну, что ж, если вы собрались идти, то сейчас в вашем направлении отправляется и Тим. Вы услышите топот его сапог на дороге. Ростом он с добрых два метра и может забрать вас, вашего зверя и все остальное и доставить в полной сохранности. Слышите. Это он.
Из тумана выплывает темная тень. Шествуя странной походкой посреди дороги. Как огромные ветви дерева свисают, раскачиваясь, его руки. С каждым шагом как бы проносит себя сквозь морось. Чуть ниже колен свисают брюки, рукава пиджака едва прикрывают локти. На огромных плечах крошечная головка.
— Эй, Тим, можно тебя на минутку. Тут джентльмену нужно помочь с его вещами.
Тим разворачивается как корабль в море. Направляется к Клементину и Элмеру, который ворчит, но помахивает хвостом. Тим кивает, его глаза прикрыты веками. Ощупав руками землю вокруг, он поднимает кожаные саквояжи и засовывает их себе подмышку. Широким взмахом поднимает Элмера, который, устроившись на его плече, и лижет ему нос.
— А теперь, сэр, вам нужно лишь идти вперед, куда вам надо, а Тим последует за вами. Глаз он никогда не открывает, да и не говорит. Экономит эти способности на момент, когда откажут другие. Удачи и храни вас Господь.
