Ив Энцлер - Отличное тело
Я не могу понять одного: как я, будучи радикальной феминисткой в течение тридцати лет, могу столько времени тратить на размышления о своем животе. Он мучает и отвлекает меня. У меня с ним самые напряженные и сложные отношения. Он выпирает сквозь мою одежду, мою уверенность в себе, мою работоспособность. Я пыталась его скрыть, окультурить, принять, но больше всего я хотела его уничтожить.
___Мoe тело станет моим, когда я буду стройной. Я буду есть понемногу, маленькими кусочками. Я одержу победу над страстью к мороженому. Я буду очищать организм свежевыжатыми соками. Шоколад станет для меня ядом, а макароны — наказанием. Я буду работать, чтобы расходовать побольше энергии. Приближаться к сытости, но не наедаться. Я сживусь с пустотой внутри меня. Поселю ее в своих священных местах. Позвольте мне быть голодной. Дайте поголодать. Пожалуйста!
* * *
Хлеб — это зло. Я прекратила есть хлеб. Это то же самое, что не есть вообще. Уже четыре дня. Моя подруга, очень худая актриса, говорит мне: «Диета — не метод избавления от живота». Как, почему? «Тут надо менять всю жизнь, — отвечает она. — Тебе нужен тестостерон». Пытаюсь представить себя, лишенную хлеба и накачанную тестостероном. Первое, что приходит на ум, — серийный убийца.
* * *
Вечером ловлю себя на том, что кусаю изнутри щеку. Это бесхлебный голод. Максимум, что я позволяю себе, это сухари: хрустящие хлебцы, крендельки, соломка. Все это — лишь память о хлебе, сухая, холодная и хрусткая. Они крошатся. Особенно крендельки — они ломаются и рассыпаются во рту на тысячи кусочков. Есть о чем подумать. Так какого черта я все время думаю о хлебе?
* * *
Смотрю спортивный «Магазин на диване» до четырех утра и съедаю упаковку орешков «M&M's», причем самую большую, мега-пачку. Хочу заказать тренажер Ab Roller по телефону, но там, на номере 800-«Крути-педали» все какие-то злые. Наверное, они тоже голодают. Они опросили всех этих когда-то знаменитых блондинок, чтобы выяснить, были ли результаты от Ab Roller лучше, чем от приседаний, наклонов, скручиваний. Конечно же, они все ответили «были!». И все они такие стройные-престройные. На следующий день, стиснув зубы (хоть чем-то их заняла!), я наняла Вернона, тренера-садиста. Само собой, он стройный и мускулистый. Он смотрит на меня с сожалением и укором. Сразу же заставляет меня поднимать тяжести. Большие тяжести. Единственный плюс — у меня все настолько болит, что я даже не могу повернуть голову и наконец-то не вижу свой омерзительный живот.
* * *
Я иду, вернее, ковыляю, по улице Нью-Йорка и ловлю на себе взгляд улыбающейся блондинки с обложки «Космополитена». У нее высокая грудь и плоский «по изюминке в день» живот. Она везде и всегда, снисходительно улыбается всем нам. Она вездесуща. Она — американская мечта и мой личный ночной кошмар. Закачанная прямиком с печатного станка в кровеносную систему нашей культуры, нашего невроза. Она размножается с помощью обложек. Я всосала ее с молоком матери, так что и не подозреваю, что заражена ею. Я просто хочу быть такой же. Хочу быть Барби. И не важно, что будь у меня телосложение Барби, я бы не смогла ходить, только ползать на четвереньках. Поймите меня правильно. Я преступник, и я же жертва. Я покупаю журналы. Нет, нет, нет! Меня заставляет их покупать потребность быть хорошенькой-худенькой. Боже, я чувствую, как во мне разбухает булочка «Старбакс» с грецким орехом и кленовым сиропом, и дряблая масса подкрадывается и проступает отовсюду. Бигмаки, пиццы, картофель фри, четыре порции, и не остановиться. Мой живот набит куриными крылышками, соусом, жареными креветками, жареными цуккини, жареным мороженым, жареными пельменями, жареными яблоками, без разницы чем, главное — хорошо прожаренным. Мой живот — Америка. Я хочу утонуть в цементе. Похоже, я чего-то недопонимаю. Пойду и найду женщину, которая все это придумала. Быть может, если внимательно ее слушать, что-то прояснится.
Хелен Герли БраунАвтор и главный редактор журнала «Космополитен»
(Делает приседания) …семь, восемь, девять… Ив, дорогая, заходи, кисуля… девяносто девять, сто (заканчивает приседать). Я делаю все сразу. Десять приседаний на каждый снимок. Нравится тебе она (показывает на слайды)? С декабрьской обложки. «К рождественскому сезону мы чуточку поправляемся. И в отчаянии ждем праздничной сытости и веселья».
Восемьдесят лет, сто приседаний дважды в день. Я вешу 40 кг. Еще десять лет, и от меня ничего не останется. Но даже тогда я не буду ощущать себя красивой. Я смирилась с этим ужасным состоянием. Оно дисциплинирует и ведет к успеху.
Через «Космо» я могла помочь любой женщине.
Любой, кроме себя. Такая вот ирония. Проходи-проходи, Ив, устраивайся поудобнее. Дорогая, угощайся тыквенными семечками, они жареные. Энергия. Моя самая далекая вылазка в гастрономию. У меня никогда не было системы питания.
Мама меня никогда не видела. Вместо меня она видела угри. Она дважды в неделю водила меня к врачу на протяжении пяти лет. Он вскрывал, вычищал, выдавливал мое лицо. Увечил его. Облучал его рентгеном по пять минут за сеанс. Тогда про рентген еще многого не знали. Он полностью выжег нижний слой кожи с моего лица. После этих визитов мы с мамой ехали домой, и она плакала. Я тоже плакала. «Как я могу быть счастлива, Хелен? — спрашивала мама. — Твоя сестра сидит в инвалидном кресле с полиомиелитом. Твой отец умер. А ты, Хелен… у тебя угри». Когда мне было десять, моя подруга Элизабет сорвалась с дерева. Когда она упала, все начали суетиться вокруг нее. Я рассказала об этом маме. Она сказала: «Ну конечно, Элизабет красивая. Люди всегда суетятся вокруг красивых девочек. Поэтому тебе, именно тебе, понадобятся мозги».
(Снова приседает.) Ив, не пытайся себя переделать. Не надо (прекращает приседать). Переделаешь одно, испортится другое. Я подтягивала глаза в сорок. Думала, что этого вполне хватит. Ан нет. По второму разу подтянулась в пятьдесят шесть. Я сделала полную подтяжку в шестьдесят три. Вторую — в шестьдесят семь. Третью — в семьдесят три. Мне уже необходима следующая, но на лице не осталось кожи. Вчера у меня взяли жир из ягодицы и вкололи в щеки. Думаю, даже ты бы такое одобрила. Безотходное производство. Мой психоаналитик считает, что я делаю это все еще ради своей мамы. Клео умерла больше двадцати лет назад. Ты можешь себе представить, что я стараюсь для нее? У меня никогда не было дочери. Но если бы была, я бы каждую минуту ей говорила, что она красавица и очаровашка. Если бы она спросила: «Хелен…» — о господи, она бы не говорила «Хелен», она ведь не моя ассистентка. Если бы она спросила: «Мама, я такая же красивая, как Брук Шилдс?» — я бы сделала небольшую поправку. «У тебя не классическая красота, — сказала бы я. — Она свойственна только тебе, дорогая». Ив, вот для этого мне пришлось бы потренироваться. Единственное, что у маня получилось сразу, это секс. Здесь я как рыба в воде. Последний уикенд был отличным. Мы с мужем два дня подряд занимались сексом. Неплохо для восьмидесяти. Мой муж — мачо, и всегда был таким. Невероятно, но он считает меня красавицей, хотя, конечно, это не считается, ведь он меня любит (вдруг начинает хрустеть пальцами, переставлять предметы). Ив, у нас Рождество, а не благотворительный «капустник». Вперед. Я готова надеть стринги Миссис Санты.
Спасибо, что поделились со мной. Я в расстройстве. В мире Хелен Миссис Санта живет в Исландии, носит стринги и наверняка шикарно в них смотрится. Даже у Рудольфа, их оленя, встает. В мире Ив я сталкиваюсь на улице со своей знакомой, и она подозрительно восторженно показывает на мой живот.
«Ив, поздравляю! Как пить дать, у тебя будет девчонка-амазонка».
Ив на беговой дорожкеЯ иду прямиком в спортзал.
Я не заворачиваю ни в «Старбакс», ни в кафе-мороженое «Хааген-Датц».
Я прилипла к беговой дорожке. Четыре часа, шесть часов. Другие посетители злятся и нервничают, но мне плевать.
Я пытаюсь сделать своему животу аборт. Девочка имеет право выбора. На моих кроссовках стираются подошвы. Я пахну, как место автокатастрофы. И вот сюрприз — Вернон говорит: «Отлично! Продолжай!»
Ив делает приседанияСто двадцать приседаний в день. Чувствую себя морским пехотинцем.
Руки вверх«Боль — это слабость, покидающая тело».
Припадок энергичности. Физкультурная булимия.
Думаю, она у меня есть.
Вы будете заниматься спортивной ходьбой в снежную бурю?
Ага. Ставим галочку.
Вы будете делать приседания через день после хирургической пластики на брюшной стенке?
Ага. Ставим галочку.
Чувствую себя паскуднейше. Как люди это выдерживают? Почему люди это делают? Как у Хелен это получается? Ей же восемьдесят. Она спятила.
