Марат Кабиров - Имя твоего ангела
Однако мужчина оставался серьезным.
– Я, бабушка, за вами не слежу, – он не сказал ей ни одного грубого слова, не изменился в лице. Но то ли в облике, то ли в его голосе чувствовалась какая-то неудовлетворенность. – Вы меня с кем- то путаете.
Старуха растерялась. Голос мужчины был способен убедить даже мертвого.
– Но эти деньги дали мне Вы, – сказала она, показывая ему 1000 рублей.
– Извините меня, я не хотел Вас обидеть.
– Ты меня не обидел, но мне хотелось бы прочитать молитву за упокой души твоих близких.
– У меня нет близких.
– Но родители-то у тебя есть?
– Я детдомовец.
– Но ты…
– Извините меня…- Мужчина поспешил к автомобилю, что стоял неподалеку. Не успела старуха сделать и двух шагов в его сторону, как он сел, и машина тронулась с места. В ушах осталась звучать только песня, которая звучала из магнитолы машины:
Вернетесь однажды, вернетесь все равно,
Если у вас есть сердце
И не каменное оно…[1]
С какой стороны ни возьми, но выходило, что мужчина не имел дурных мыслей. В этом не осталось сомнений. Во всяком случае, следил за ней не с целью ограбления. Но тогда зачем? С какой целью?
Почему дал столько денег? До самых дверей общежития Фатима искала ответы на эти вопросы.
Дверь в комнату коменданта была открыта. Стараясь не попасться ему на глаза, старушка прошмыгнула мимо. И со стариком – вахтером поздоровалась только кивком. «Сейчас, даст Бог, принесу деньги, – думала она, поднимаясь по лестнице. – Хоть ненамного, но долг уменьшится».Войдя в комнату, Фатима сразу же сморщилась от неприятного запаха, ударившего в нос. Посмотрев по сторонам, прошла в глубь комнаты и потянулась к старым книгам в шкафу. Радик спал. Он опять пьян. Деньги должны быть на месте. Сын не имел привычки трогать книги. Он мог перетрясти все: карманы, посуду, даже обувь, но к книгам не притрагивался никогда. Но сегодня Фатима не нашла своих денег. Исчезла и вчерашняя пенсия и около трех тысяч, собранных ею.
Она не верила своим глазам. Еще раз перебрала все книги. Затем взглянула на храпевшего во сне сына. Ей захотелось избить и даже убить его. Оторвать бы ему голову. Но она сумела только промолвить:
«Сволочь», и бессильно опустилась на стул. Перед глазами промелькнули картины одна страшнее другой.
Немного успокоившись, она выложила на стол из кармана мелочь и принялась их считать. Слава Всевышнему, набралось 180 рублей! Плюс тысяча.
Пока они не попали в руки этому окаянному, надо расплатиться с комендантом.
Старушка еще раз перелистала книги и пошла к коменданту.
Хотя она и была довольна сегодняшней выручкой, но очень переживала за потерянные деньги:
– И почему я сразу не отдала их коменданту, ведь знала, что сын непутевый. Поздно! Сама виновата…
– Фатима, забыл тебе сказать,- встретил ее вахтер, – тут письмо есть.
Старушка была погружена в свои мысли и поэтому не придала его словам значения и лишь в комнате коменданта вздрогнула:
письмо?! Много лет назад письма она ждала с нетерпением. Каждый день выходила навстречу почтальону:
– Дочка, нет ли мне письма?
– К сожалению, апа[2], нет.
– И сегодня нет, да?
– Нет.
– Ну почему никто не пишет хотя бы строчку?
Если случалось, что не видела почтальона с утра, не ленилась, шла к ней домой. Иногда ей даже казалось, что дети ей пишут, а вот девушка-почтальон забывает отдать ей письма или делает это нарочно. Даже иногда ругалась с ней из-за этого.
Но со временем Фатима потеряла всякую надежду. «Наверное, сыновей уже нет в живых, – думала она. – Были бы живы, неужели бы не подали весточки? Только бессердечные могут так поступать. Нет, их нет в живых». Вот младший так ее не мучил. Писал ей из армии. А когда женился и стал жить в Казани, регулярно приезжал, интересовался ее здоровьем, невестка раз в неделю обязательно звонила, хотя бы раз в месяц писала. Да, невестка у нее была очень хорошая. Жаль, сын не сумел оценить ее. Как только она уехала, некому стало писать ей, интересоваться ее здоровьем. И она, как прежде, уже не ждала писем. Да и не от кого было их ждать!
Только сейчас, когда дошел до нее смысл слов вахтера, ее сердце вздрогнуло. Письмо! От кого оно может быть? А, может, от детей?
Нет… Наверное, нет…
– Вот хочу часть долга заплатить, остальную верну попозже.
Но комендант почему-то не торопился брать у нее деньги, а лишь загадочно улыбнулся. Старуха не на шутку испугалась. Неужели решили ее выселить?
– Не волнуйтесь, за вас уже заплатили, – сказал он, улыбнувшись.
– Позавчера еще заплатили. Вы можете еще полгода жить и не платить ни копейки.
У нее подкосились ноги. Она буквально рухнула на стул, стоявший поблизости и, думая, не шутит ли, пристально посмотрела на коменданта.
– Ты правду говоришь, сынок?
– Конечно, правду, разве этим шутят?
– Да как же это, кто мог заплатить?
– Не знаю, имени не сказал.
– Мужчина или женщина спрашиваю?
– Мужчина.
– Кто это интересно? А он ничего не сказал?
– Нет.
– Какой хоть он? Как хоть выглядит?
– Как сказать, мужчина лет сорока.
– Ты встречал его раньше?
Комендант пожал плечами.
– Похож он чем-нибудь на Радика?
– На Радика,- усмехнулся комендант. – Нет, на него совсем не похож.
Старуха встала и без слов направилась к двери. Зря она задала последний вопрос. Комендант Радика за человека не считал. Вон ведь как усмехнулся. Ей вдруг стало стыдно. Стыдно, а ведь она просто хотела узнать, не ищет ли ее кто-нибудь из детей. И хотя Фатима давно уже смирилась с мыслью, что сыновей нет в живых, но сейчас почему-то вспомнила именно о них. Она ведь не видела их мертвые тела, не знает их могил. А такие большие деньги могут перевести только свои дети. Он ведь не только долг заплатил, но еще и рассчитался за предстоящий год. А это почти 30 тысяч! Сказать только легко.
– Фатима, тебе письмо.
– А?
– Тебе пришло письмо.
– От кого?
– Адрес непонятен. Сама прочитаешь.
Старуха взяла письмо и, по пути разглядывая его, направилась в свою комнату. У нее перепутались все мысли. Может, и вправду жив кто-то из сыновей? И деньги, наверное, он перечислил, и письмо написал. Войдя в комнату и посмотрев по сторонам, она разорвала уголок письма. Но вдруг резко остановилась. Ей было хорошо. Она захотела продлить это ощущение. Ей показалось, что она вскроет письмо и столкнется с какой-то неожиданной плохой вестью. Но любопытство оказалось сильнее.
– Радик! Сынок!
Однако пьяница ее не услышал. Старушка дрожащими руками начала открывать конверт. Взглянув на письмо, поняла, что это не то, что ждала. Оно написано не от руки. Это был печатный текст.
Немного сморщив брови, она прочитала его и поморгала глазами. Сначала Фатима не поняла, что прочитала. А когда поняла, не могла поверить. Письмо было на имя Радика. Она еще раз взглянула на строчки, заставившие учащенно биться сердце:
– Приняв участие в розыгрыше лотереи, проведенной спиртзаводом «Золотые колосья», Вы выиграли 100 тысяч рублей.
100 тысяч! До сих пор даже в руках таких денег не держали. Да и сейчас не хочется верить, что все это правда. Но ведь черным по белому написано. Указано, куда нужно подойти и за выигрышем. В Петербург! Сказано, что дорога, проживание и питание оплачиваются за счет завода. Если то, что написано, правда, это огромное счастье, но сердце Фатимы пронзило какое-то чувство зависти. Она всю жизнь работала в поте лица, но не заработала столько, а тут какой-то пьяница… Нет, нельзя так думать: ведь это ее сын.
Старушка снова обратилась к спящему сыну:
– Радик, сынок!.. Просыпайся!.. Вставай!
Радик не просыпался. Старуха погрузилась в свои мысли.
Одного его отправлять нельзя, все деньги пропьет. Кого же отправить с ним?
*** Ново - Михайловка. Московская область.– До свидания, Михаил, да поможет тебе Бог!
– До свидания, братья!
Выйдя из железных ворот церкви, еще раз оглянулся назад.
Нелегко было покидать места, где когда-то нашел душевное успокоение. Но и дальше оставаться здесь уже не мог. Что-то изменилось в нем, появились сомнения в правильности избранного им самим пути, и это превратило его жизнь здесь в ад.
Церковь – святое место. А прошлое Михаила не позволяло ему жить среди святых. Он стал изучать религиозные каноны, был в хороших отношениях с духовными братьями, да и прихожане считали его своим. Все здесь было хорошо, все свято. Только вот эта святость не давала ему жить, тревожила его душу, день превратила в ночь.
Дойдя до конца улицы, еще раз взглянул на купол церкви и повернул направо. Здесь его знал почти каждый. А сейчас приходится уйти не только из церкви, но и из этого городишка. Проведет здесь еще несколько дней и тронется в дорогу. На случай ухода из церкви он заранее снял для проживания однокомнатную квартиру.
