Елена Черникова - Золотая Ослица
Ли осмотрела место происшествия; троллейбус почти пуст. По ночам так принято. Господи, как давно не было никаких троллейбусов. Господи, как давно ничего вообще не было. Как давно ничего нет. Что делают, войдя в салон ночного троллейбуса? Небось платят. Как? Сколько? Где касса? Этот вопрос нельзя задавать пассажирам. Остановка. А вдруг контролер; а как они теперь выглядят? Раньше были злыдни с сумками из кожзаменителя. Как здорово? И где это я.
Красивая женщина в шубе, на шпильках, лихорадочно вспоминающая хоть что-нибудь общепринятое. Как это со стороны?
Ли с восторгом подумала, что если успеть домой до него, можно будет на секунду залезть в рукопись, - толстую тетрадку в темно-бордовой штапельной обложке; при нем, достойном, ничего не попишешь.
Она села куда попало - оказалось, весьма приличное место, можно смотреть в окно, можно не бояться и говорить это себе, ой. Сколько всего можно.
Представьте себе ощущения инопланетянина. Городской столичный троллейбус. Рядом кто-то сел. А если чуточку повернуться и посмотреть на него? Она была уверена, что рядом сидит мужчина. Она повернулась к нему. Мужчина. Она и не сомневалась. Ну и пусть сидит. Мужчины - хорошие, пусть сидят.
Тут она вспомнила, что великая Ли - звезда. Меня все знают - обычная мысль. И он тоже меня знает. И я для него - красивая женщина по имени, по форме, но он молчит, убитый недоверием к собственным глазам. Он думает, что я - двойник Ли. Он даже хочет это мне сказать. Он повернулся ко мне! Заговорит! Почему это интересует меня? Ведь я не боюсь? А чего мне бояться? Нервный остался у машины. Сейчас он серьезно решает серьезную проблему; почти решил. Он нашел, кому заплатить за охрану машины до утра. Он не крохобор, просто осторожный достойный человек. А этот - кто? Какой? Кто ездит ночью в троллейбусе теперь? Кстати, где я?
Она сообразила, что ничего не соображает. Где-то надо выйти. Где и когда? Придется спросить у соседа. Это нормально. Дама заблудилась. Ли повернулась к соседу решительно: скажите. Будьте любезны. Мне нужно домой. Дом светлый, кажется кирпичным, улица называется, номер дома, рядом еще один театр.
- Я так и подумал, что вам на ту улицу. Это через остановку после меня. Понимаете? Я выйду. Потом еще одна. Потом выйдете вы. Вы поняли?
- Вы говорите, как с больным ребенком. Вы
педиатр?
- Нет.
- Как называется моя остановка?
- Золотой переулок, - сосед был учтив и терпелив.
- Вы... а что вы делали сегодня вечером? - Ли резвилась.
- Читал книгу. - Пассажир ночного троллейбуса был трезв, хорошо воспитан, любил читать книги. О Господи.
- Вы бываете в театрах? - она заинтересовалась разговором.
- Нет, - ответил сосед.
- А в кино?
- Нет.
- Телевизор?
- У меня здесь нет телевизора.
- Здесь? Вы живете в другой стране?
- Я путешествую. - Сосед был прекрасно воспитан, превосходно говорил по-русски. - Газеты, радио, видео и так далее также не входят в круг моих привычных интересов.
- Вы никогда не видели меня раньше? Ну,
скажем, в метро. - Ли почувствовала себя круглой идиоткой.
- Вы не бываете в метро. Я там всех, простите, видел. Кроме вас.
- Да, вы правы. - Ли отвернулась к замороженному слепому окну и стала вспоминать народные мудрости. Не умеешь - не берись и так далее.
Ее ногам было очень холодно.
- А вы скиньте туфли и подберите ноги под шубу, под себя. Эта ваша шуба - как отдельная квартира. А ваши ноги в этих туфлях - как санки, вынесенные на балкон в мороз для хранения. Заберите к себе - и все. - Он сказал это ровно, спокойно, любя человечество. Ли сделала что он сказал.
Притихла. Троллейбус кружит по морозу, теряя последних пассажиров. Остались двое, сидят рядом. Она - в оболочке шубы, он - рядом, заботливый и проницательный. Она повыше подтянула воротник, убрала внутрь светлые волны (конечно, у неё волны) волос, правую руку спрятала в левый рукав, левую -
в правый. Ей стало тепло и уютно. Попутчик внимательно осмотрел как она устроилась - и извлек из внутреннего кармана маленькую книжку в темно-бордовом штапельном переплете.
- Вы путешествуете без багажа? - согревшейся Ли очень захотелось поговорить.
- Багаж сейчас едет за мной, если вы имеете в виду его отсутствие здесь. Он занимает очень много места, в троллейбусе не помещается, - разъяснил попутчик, на мгновенье оторвав взгляд от раскрытой книги.
- Совпадение, - обрадовалась Ли. - За мной или впереди меня тоже едет багаж, который не поместился бы в троллейбусе.
- Извините, сударыня, может быть, я покажусь вам несколько старомодным, но я не стал бы считать вашего мужа с машиной вашим багажом, по крайней мере - сопоставимым с моим багажом.
- Видели в окно? - догадалась Ли.
- В эти окна очень плохо видно. Мороз, - напомнил он.
- Тогда как? И, кстати, почему?..
- Голубушка. Я прекрасно вижу вас. Я только что, можно сказать, разул вас, согрел, вернул в разговорчивое настроение. Между мной и вами на самом деле уже очень многое произошло. Мы близко знакомые люди. Я бы даже предположил, что он вам не первый муж.
- Ну раз вы путешествующий ясновидящий, скажите мне еще какую-нибудь правду. Судя по всему, вы действительно газет не читаете и телевизора не смотрите.
- Яснослышащий. Но я от этого иногда порядком устаю. Я могу пересказать вам ваши мысли, но вы
будете сопротивляться. Вы будете посылать мне такие удары энергии, что я в итоге буду избит, вы измотаны, а судьба от этого не изменится. Все предпочитают услышать что-то о делах и событиях. Выслушивать же от другого собственные мысли, образы - это не каждый выдержит. Вижу, вы хотите сказать, что вы - не каждая. Что вы - особенная. Это так, вы не каждая. Но основная ваша особенность - это невоплощённость в том деле, которым вы занимаетесь профессионально, то есть за деньги.
- Профессия - это за что деньги платят? - Ли
очень хотела услышать продолжение, но она не знала, как заставить собеседника повернуться к ней лицом. Пока он говорил, глядя прямо перед собой.
- Я не повернусь. Нам с вами не обязательно смотреть в глаза друг другу.
- Уже включились? - машинально спросила Ли.
- Да. Я не буду рассказывать вам, как хорошо
вы играете. Если угодно, я расскажу вам, почему
вы живете так, как живете. Позвольте не выбирать выражения? - голос незнакомца звучал все тише,
но отчетливее.
Ли полностью спряталась в шубу и оттуда ответила: "Да".
Начало
- Когда ты была маленькой девочкой... - сказал он.
- Я никогда не была маленькой девочкой, - уточнила она.
- Вот именно. Кстати, если еще раз захочется перебить меня, пожалуйста, не стесняйтесь. Это нормально, когда люди делают такие вещи.
- Тогда скажите сначала, что бы вы сказали
именно мне, если б оказались просто транспортным приставалой.
- "В вас что-то есть". - Он улыбнулся. - Но вы не катаетесь на общественном транспорте.
- И все? Всего-навсего?
- Да. Именно вам - именно я - именно это. Но я не пристаю к женщинам в транспорте. А вы уже намекнули, что вас должны везде и всюду узнавать. Возможно, вы общеизвестны. Со мной вам повезло втройне: вы в полной физической безопасности, я не могу вас узнать по причинам, о которых я уже упоминал, и я безразличен к общеизвестному. Хотя, конечно, - и давайте с этим закончим, - вы очень красивая женщина. Но вы несчастливы, а этого я не люблю. - Он покачал головой. - Продолжим?
Ли вспомнила, что дома в холодильнике мерзнет и ждет ее непочатый джин.
- Когда ты была формально маленькой девочкой, когда ты еще не пила джин, не курила, не занималась любовью...
- Я никогда не занимаюсь любовью, - еще раз поправила его Ли.
- Ну да, правильно, человек, профессионально говорящий и пишущий по-русски, не может пользоваться этим цинично-застенчивым словосочетанием
ни вслух, ни мысленно. Извини.
- С удовольствием.
- ...тогда тебе повседневно и мучительно, как ты помнишь, требовался мужчина. В детском саду, в каждом классе школы. В любой обстановке, днем, ночью, зимой, весной - мужчина был единственно понятной тебе в полном объеме профессией. Не загадкой, как для всех девочек, не пугалом, как для дочерей мам-одиночек, не рыцарем, не хозяином-добытчиком, даже не мужем, - Профессией. Ты репетировала гаммы и фуги, тренировала непослушные пальцы, ты пыталась танцевать, сочинять, зубрила неподатливые точные науки, - все получалось более или менее, но во всех этих занятиях было начало и конец, было непознанное и даже непознаваемое, были чужие знания, за освоение которых можно было получить похвальные баллы, - и лишь одна наука была всегда известна тебе так, как религия - отцам-основателям ее... Ты всегда была взрослой женщиной.
- Ты слишком серьезен.
- Тогда - в далекие времена подступа к теме - и ты была очень серьезна. Рыжий очкарик Вовочка в детском саду заставил тебя страдать - и чем! Помнишь?
- Ничего себе яснослышание! Мы так и пойдем по всему списку? - Ли уже сообразила, какого попутчика послала ей судьба, но еще не согласилась с подарком.
