Валерий Каменев - Крутой вираж…
Второй случай произошёл на аэродроме Сарата (Бессарабия) весной 60-го года, о котором известно, что авиатехник Воробьёв при подготовке самолёта типа МиГ-17 в дежурном звене взлетел в воздух и «скрылся в сторону моря». Этот случай и лёг в основу написания данной повести. При этом документальная часть повести одним этим эпизодом и ограничивается. Всё связанное с жизнью лётной части и, главным образом, с «особенностями русской системы инженерно-технического обслуживания» самолётов почерпнуто из личного опыта автора, служившего в строевых частях в должности авиационного техника и имеющего «богатый» опыт эксплуатации самолётов типа: МиГ-15, МиГ-17, МиГ-19 и МиГ-21.
«Герой» повести в полной мере, что называется, «наелся» армейской жизни. Сильный характер до последнего не позволял ему отступать от поставленной цели. Этот же характер привел к решению сойти с «намеченной дистанции» когда он понял, что цель становится недостижимой.
Что привело человека, воспитанного на идеях патриотизма и верности долгу, к роковому смертельно опасному решению? В каких условиях формировалась личность нашего «героя»? Проследить психологическую трансформацию личности — таков авторский замысел.
Наш «герой» в начале жизненного пути и к моменту своего крутого решительного шага — совершенно разные люди. По психологическому типу, по восприятию жизни. Собственно, по-видимому, это применимо к любой человеческой истории. Говорят: «человек родом из детства». Наверное. В каком-то смысле. Но с годами человек все в большей степени становится отражением пережитых событий и чувств. Образа жизни и порядка вещей в атмосфере своего существования.
Часть I
Когда на тебя обрушивается много всего, больше, чем ты в силах вынести, ты, может статься, предпочтешь делать вид, будто ничего особенного не происходит, и твоя жизнь как катилась, так и катится по проторенной дороге.
Но в один прекрасный день обнаруживается: то, что ты принимал за проторенную дорогу, ровную, гладкую, без ям и рытвин, на самом деле трясина, топь.
Сол БеллоуГл. 1. На взлет
Пора. Наступал первый, самый ответственный момент осуществления задуманной операции. Через десять минут станет ясно: операция начинается, или она сразу переходит в завершающую фазу с легко предсказуемыми последствиями. Скорее всего, в фазу смертельного поражения. Теперь размышлять и думать уже некогда. Все думы остались позади. Виктор настраивался: действовать без эмоций, как автомат. Усиленно внушал себе: все продумано и он хорошо подготовлен. Однако и расслабляться нельзя.
Никто не заметил, как он вышел из дежурного домика и направился к самолетам.
Погода в марте неустойчива. Вчера еще было солнечно, остатки рукотворных сугробов, что накопились за зиму возле стоянки самолетов, скукожились, почернели и, казалось, доживают последний день. Сегодня пасмурно, похолодало. В Бессарабии в это время года часто бывает ветрено и сыро. Сырой морской воздух принес низкую облачность и легкую дымку. Накрапывал мелкий дождь. Но видимость приличная — не менее тысячи метров. Взлетно-посадочная полоса (ВВП) просматривалась наполовину. Нижний край сплошной облачности — метров пятьсот. Толщина облачного слоя — не более двухсот метров. Со сводкой метеослужбы Виктор сумел ознакомиться. Облаков он не боялся. Такой слой пробивается за считанные секунды. Характеристики МиГ-17 знал наизусть. Обошел вокруг самолета, посмотрел в сторону будки часового. Утром Виктор угостил его фляжкой со спиртом и предупредил, чтоб он на посту не пил. Кто устоит? Часовой, обхватив двумя руками карабин, в какой-то странной позе — полусидя спал в своей будке. Смена — не ранее получаса. Вполне достаточно.
Виктор залез в кабину АПА (автомобильный пусковой агрегат). Угостил водителя сигаретой:
— Что, мёрзнешь?
— Да так.
— Сам откуда?
— Да я почти местный, из Одессы.
— Значит Жора из Одессы. Мы с тобой почти земляки. Я сам из Николаева.
— Приятно познакомиться, только я не Жора, я Саша.
— Хорошо, Саша. Сейчас погреешься. Мне нужно запустить двигатель. Проверить работу генератора. Напряжение иногда прыгает. После запуска по моей команде отсоединишь жгут питания. Я пару минут погоняю и всё. Если будет плохо, вызову электриков — пусть регулируют. Потом погреешься у сопла.
— А что, утром, когда готовили машину, не проверили?
— Да, утром не стал долго гонять. Техник звена прицепился бы — что, мол, неисправную машину дал на дежурство. Договорились?
— Ладно.
Виктор по стремянке поднимается к фонарю (прозрачная часть — «колпак») кабины, откатывает его назад, открывая доступ к сидению лётчика, быстрыми профессиональными движениями вынимает чеки, блокирующие стреляющий механизм катапульты, и опускает их в карман комбинезона. Перегнувшись в кабину, быстро включает все необходимые тумблеры, кроме одного — питание. Последняя подготовительная операция — проверка стояночных тормозных колодок. Их всегда положено проверять перед запуском. Под видом проверки слегка отодвигает их от колес и к каждой из них карабином присоединяет тонкий фал длиной в пять метров. Конец правого фала просто забрасывает в кабину, левого, вновь поднявшись по стремянке, незаметно закрепляет в кабине за левый поручень сиденья.
Самолёт готов. Жестом дает водителю сигнал на запуск. Автогенератор зарычал — это точка отсчета. Сейчас он привлечет к себе внимание тех, кто остался в дежурном домике. Пока сообразят, пока подбегут, пройдет полторы — две минуты. Запуск — сорок секунд. Да еще на последние приготовления — секунд двадцать. Резерв — тридцать секунд. Все просчитано заранее. Только бы не сорвать запуск. Виктор аккуратно начинает открывать стоп-кран. Есть! Пошло характерное урчание — двигатель «схватил». Теперь не спешить и также плавно продолжить движение стоп-крана. Стал нарастать свистящий звук, переходящий в характерный рев, когда двигатель набирает полные обороты.
Последние действия: сигнал Саше — отключай! Тот отсоединяет кабель наземного питания. Включил оставшиеся, необходимые для полета, тумблеры. Отработанным движением (тренировался) выдёргивает за фалы тормозные колодки из под колес, и отбрасывает фалы в стороны. Застегивает ремни парашюта. Надевает заранее приготовленный шлемофон, и подсоединяет его к разъему рации — слушать эфир. Задвигает фонарь и герметизирует кабину. Правая рука на ручке управления, нащупывает тормозной рычаг. Левой двигает сектор газа вперед, и самолет начинает движение. Боковым зрением отмечает — из дежурного домика выбегают люди, но самолет уже бежит по рулёжке. Виктор с притормаживанием двигает педалями — самолет разворачивается в сторону ВПП. Вот и зона старта. Выпускает закрылки во взлетное положение.
Убеждается, что вышли. Включает часы. Все. Педали нейтрально, ручка нейтрально. Полный газ, форсаж. Поехали!
Все внимание на указатель скорости: 80, 120, 150, 160, 180 — пора. Легким движением берет ручку на себя, нос самолета задирается вверх — оторвалась передняя стойка. Удерживает ручку в том же положении. Половина ВПП позади. Скорость уже 210. Когда же, наконец? Не успел подумать, земля стала уходить вниз. Шасси — на уборку! Есть — загораются зелёные лампочки уборки стоек шасси.
Самолет резко идет в набор высоты. Немного отдать ручку от себя. Так. Убрать закрылки, Виктор ищет рычаг уборки — не перепутать со стоп-краном, они расположены рядом (что б их, конструкторов!). Закрылки убраны. Высота — 400, скорость — 500. Сначала разгон, потом пробивать облака.
Скорость 700. Пора. Мягко ручку на себя — самолет пошел в набор. Клочки облаков проносятся мимо как вихрь, самолет в сплошном тумане. Взгляд на авиагоризонт — держать линию горизонта, на вариометр — набор высоты продолжается. Десять секунд, как вечность.
Все, выскочил — облака снизу, вокруг бескрайнее небо. Пот заливает глаза, но расслабляться нельзя. Сколько прошло? Три минуты. Это уже больше 10 км от аэродрома. Ручка вправо — правый разворот. Влево нельзя — там зона другого аэродрома. Хотя там истребители не базируются, но чем чёрт не шутит.
В наушниках шлемофона слышен ор, мат. Руководитель полетов с командиром дежурного звена выясняют отношения. Фамилию Виктора — Соколов склоняют. Диспетчер докладывает, что Соколов улетел в Одессу. Какую Одессу? Из дежурного звена взлетел технарь Соколов! Ах, это другой Соколов улетел в Одессу? Какой еще? Инструктор из армии? Трехэтажный мат командира в адрес той матери, которая наплодила этих му…ков — Соколовых. Командир дежурного звена просит взлет.
Взгляд на авиагоризонт — градусов 30, больше крен и не нужно. Где-то сейчас чуть левее внизу должно появиться большое бессарабское село. Двадцать километров южнее от него берег моря и наша пилотажная зона. Курс 180 — заканчивать разворот. Из-за пазухи Виктор достает карту, смотрит на проложенный маршрут. Курс 195 — направление на Анкару. Скорость 700, высота 1500. Когда успел набрать? Ах, да — двигатель — на форсаже. Выключить форсаж. Убрать газ, снизиться до 600 метров. Если будут догонять, то, скорее всего, пойдут на большой высоте. Еще меньше газ, самолёт входит в облака. Скорость падает до 450 — больше терять нельзя, ручку чуть от себя, хорошо — скорость увеличивается до 500. Самолет вываливается из облаков, и Виктор видит под собой море. С правой стороны удаляется берег. Подбирает обороты двигателя для высоты 300 метров, скорость — 550. Держит горизонт. Пока все нормально. На несколько минут успокаивается. Осматривает пространство: снизу кругом море, сверху — облака. В эфире снова голос командира:
