Мария Свешникова - Бимайн. Тариф на безлимитное счастье
У нас даже имена были константами.
И движения. Снова стандартный путь к подъезду, снова непреодолимое желание секса. Научно не доказано, но, как я считаю, это все Armani. Новая консьержка с ее вопросительным взглядом.
Тугие джинсы, заправленные в сапоги. Неизменный запах кожи. И текилы. Ремонт в подъезде и новые лифты, с зеркалами и поручнями. Стальные кнопки, где есть только одна ключевая – стоп. Выключающийся свет. Страх, что кто-то вызовет лифт.
Нет, ну в лифте... Это как-то заезжено.
Мы и заездили всю квартиру. Да простит нас бабушкино пианино. Однако на нем оказалось неудобно. Пить все-таки надо меньше.
Странное чувство, что в жизни ничего не меняется. Так, цвет волос и телефоны, только не номера, а аппараты. Ведь каждому субъекту РФ присвоен свой номер. И свой клан. Я как в некотором смысле бисексуальное существо приняла приставку Би(лайн).
Одним словом, еще не до конца определилась, кто я, пока все чаще ищу корни в уравнении «кому отдаться, кому податься». И снова получилось не одним словом, как обещала. Очередная загогулина женской логики. Авось и та принесет свои плоды.
4. «Привет семье, пока себе». Тариф не самый выгодный
I never return to love somebody
now all that I need is all I see in you
and only you
and if you get lost I’ll always find you
you’re all that I need your heart will keep you true, my only you!
© Deepest Blue «Give it away»А поутру мы проснулись.
Да, двое, может быть, и ложно, что друзей! Проснулись в одной постели, деля подушку, перетягивая одеяло и дыша друг на друга перегаром.
Проснулись часов в двенадцать.
– Попить есть что-нибудь? – Алек, не открывая глаз, мучился заспанным похмельем.
– Холодильник на кухне.
Меня томило. Я была не в состоянии даже пошевелить кончиком мизинца.
Мне было грустно. Пятница казалась островком надежды со вкусом соли и лимона. Для Алека сначала работой, душным перелетом. Потом текилой. А потом мы и не помнили.
Романович дошел до холодильника. Сел и оценил, что больше похоже на сок – трехдневной давности спаржа или тан.
Сделал одну чашку чая. Не ухаживая за дамой. Выпил, не охлаждая. И снова вернулся в постель.
Так мы прожили почти неделю. Причины его проживания я не знала.
Мы даже не спились.
Ночевали вместе, смотрели фильмы. И ездили завтракать в другой город, когда было желание.
Секса не было. Мы дружили.
– Слушай, а может, хватит бухать, давай спортом займемся! Ты только представь себе: упругие ягодицы, изгибы талии, – людьми станем!
– Людьми не вопрос. А что касательно изгибов, тут подумать нужно, – просопела я и снова принялась за утренний субботний сон.
Не секс, так хоть высплюсь.
Алек сел за компьютер и начал подбирать спортклуб. Тот, что был бы удобен нам обоим. «Нам обоим» переводится как Алеку, ведь я была скорее прилагательным, чем существительным.
– Слушай, я нашел «Оранж» в 1-м Зачатьевском переулке. Одевайся, поехали.
Я определенно не хотела вставать. Всячески косила и косячила.
– Ну же, девочка моя, сделай пару телодвижений.
– Не фамильярничай, сегодня суббота.
– Маш, – он заразился бешеным хохотом. – А почему ты спишь в одном носке? Это новая мода такая?
– Иди в жопу!
– Да не вопрос.
Я проснулась. Может, даже была приятно раздражена.
– Вот скажи мне – ты мне муж, что ли? – набросилась я на Романовича.
– А ты себя для мужа бережешь?
– Сделай мне чай.
– А ты мне минет!
– Нет, ты мне чай!
Алек отрицательно покачал головой.
– Ни за что – вставай! – он всегда должен думать, что он прав. Или хотя бы в этом активно заблуждаться.
Я надела домашние штаны и начала собирать вещи, разбросанные по квартире. Многие люди знают звуки начала секса. Нет, это не падающий с ударом на пол ремень. Мелочь сыпется из карманов джинсов звонко, дерзко и синхронно. Рассыпается под кровать, за диван и переливается от утреннего солнца. Секса не было. А содержимое карманов все равно разбросано по полу, мы все еще существовали в режиме ожидания под совместным ником «Парадокс».
Мы вышли из квартиры. Я семенила своим инфантильным образом своему естеству на космонавта. Чувствовала себя, думаю, не лучше, чем Гагарин в космолете.
– Ты второй носок надела? – Алеку не давал покоя этот факт.
Мы сели в машину. В ней нельзя было курить. Пакостная no smoking area.
Алек со временем начал водить аккуратнее. Диски в машине тоже сменились.
Играла Нино Катамадзе – Olei. Запотевшее окно в действительности напоминало иллюминатор.
Меня потянуло на романтику. Пришли мысли. За ними дождь.
Нет, это был не дождь, и не радуга после дождя, и не капли отчаяния небесного по стеклу. Это была она. Городская природа. Природа стучала-стучала, трещала громовидными окликами, просила обернуться шаровой молнией.
Утренний гром всегда пророческий.
Природе тяжело молчать – она совершенна и многолика, себялюбива и выводит из подземелья нарциссы, заставляя прорастать гадкие и вонючие луковицы. Шафран, имбирь, тимьян. Специи, пряности, нечто чувственное и живое.
– Я хочу имбирный лимонад! – все, что я смогла произнести в некоторой душевной растерянности.
Да что там – я, наверное, хочу любви. Однако в каком из прейскурантов есть цена на этот товар, и в каком виде ее подают, и, что самое важное, в каком из ресторанов ЦАО?
Спустя пять минут цензурной парковки и моего нытья мы сидели в офисе.
Офис находился в почти достроенном жилом комплексе, который был готов к заселению. Еще пахло известкой; она была в воздухе, а не в лоске отполированных граней.
Толстозадая мадемуазель объясняла нам, что и где находится. Нам определенно нравилось (конечно, не толстозадая мадемуазель, хотя кто его, Романовича, разберет)! Огромный олимпийский бассейн, джакузи, финские сауны, много залов. Один такой на свете. В центре лучшего города на земле.
– И последний вопрос – цена, – спросила моя меркантильная сущ(ч)ность.
– Сто сорок пять тысяч в год.
Мобильный конвертор валют умело встроен в мозг всех самок и тем более самцов.
Наши лица в секунду стали каменными. Тоскливыми. Ну что за цены! Еврейская натура заразительно проявлялась в такие моменты. Изя экономная девочка.
«Не, ну я понимаю, сумка Prada за шестьдесят тысяч, но за крики тренера столько», – решила я.
Алек не понимал ни сумок Прада, ни тренеров, ни тем более криков. Он все переводил в тайский массаж и сладостные воспоминания об отдыхе в Паттайе.
– Однако у нас действует пятидесятипроцентная скидка для молодоженов!
– О! Это для нас, только, к сожалению, мы паспорта не взяли! – Романович в прошлой жизни был как минимум Чарли Чаплином.
– Тогда я вас жду на неделе – привозите документы. Идет?
Мой фейс стал еще более каменным. Я пыталась враз осмыслить, кто же из нас женат.
Алек взял меня за руку и потянул к выходу.
– Ну что? Женимся? – его распирало от авторских прав на столь гениальную идею.
– Я, конечно, знала, что с бодуна можно всякое натворить, но так, чтобы жениться... И тем более мы вчера вроде не пили...
– А что тебе не нравится? Мы сэкономим больше пяти штук баксов. Оно того стоит. Поверь.
– Слушай, может, заедем в «Спортмастер» и купим гантели?
Романович был настойчив и не удостоил меня ответом. Чего только не сделает еврей во имя выгоды. Помимо бережливости в отношении денег, еще одна отличительная черта евреев – любовь к экспромтам.
– Алек, а ты в курсе, что хорошую вещь браком не назовут? Брак подлежит обмену в течение двух недель после приобретения.
– Хорошо, я тебя через две недели поменяю по чеку. У нас ведь с тобой дружеский брак. По расчету.
– И можно нескромный вопрос?
Хотя о какой скромности уже может идти речь?
– Валяй.
– Какого лешего ты у меня живешь, а не дома?
– Так я квартиру сдавал, пока уезжал! А ты думала, откуда в двадцать пять лет Infinity FX35 берутся?
– Вот корыстная скотина!
– Поучилась бы у меня! А то все срать да срать.
Не срать, а какать.
– Ладно, друг мой, расскажи мне, как в двадцать один заработать на бэнтли хэтэ континенталь?[1]
5. Тариф «любимый номер». Все входящие по тройной цене
This time, this place
misused, mistakes
Too long, too late
Who was I to make you wait
© Nickelback «Far Away»В понедельник мы приехали в загс на Кутузовском проспекте. Испортили кучу бланков.
Особенно настойчиво я изучала статью №14.
– Алек, а тебя суд не признавал недееспособным вследствие психического расстройства?
Романович насупился. Серьезный, блин. И тот комом.
– Кстати, кто чью фамилию берет?
Его взгляд был серьезен. И вся эта авантюра из-за какой-то семейной карты в спортклуб?
– Я твою, – решила я сменить одну еврейскую сущность на другую. – И чтобы никаких сумок Prada за шестьдесят тысяч рэ, понятно?
Слова «просим произвести государственную регистрацию заключения брака; присвоить фамилии: мужу Романович, жене Романович»!
