Дмитрий Лекух - Башни и сады Вавилона
«Раздвоение личности», кажется.
Как раз под настроение.
Нахожу, откидываюсь в кресле, забираю протянутую знающим мои привычки охранником фляжку с виски, делаю глоток и потихонечку успокаиваюсь. Даже иногда с интересом посматриваю за окно на пробегающих сквозь серую рябь дождя таких же серых, бессмысленных пешеходов.
Они выглядят несчастными, как запятая в середине никому не нужного предложения.
Нет, нужно все-таки забить на все и слетать на пару недель куда-нибудь в тропики, причем лучше всего – на острова.
Таиланд, Куба, Доминикана.
Да куда угодно!
Хоть в тот же Гоа, не к ночи, что называется, будь помянут.
Только чтобы вокруг были белый песок, зеленое спокойное море, яркое желтое солнце и безразмерная синева небес, и не было бы этого вечного дождя и мутной, холодной, вязкой и бессмысленной бестолковщины.
Б-р-р…
Холодно.
Мы проскакиваем очень неприятный, с точки зрения вечных столичных пробок, участок Третьего кольца и медленно, солидно заезжаем – даже, можно сказать, заплываем – на VIP-стоянку у главного здания офиса.
Эта башня, кстати, еще выше, чем та, где я сейчас живу.
Та – только упирается в облака, а эта, такое ощущение, что по ночам занимается с ними сексом.
Чтобы никто не видел.
И – в извращенной форме, разумеется.
А каким еще может быть секс у стеклянного здания с набухшими от дождя низколетящими облаками?
Блин, что-то у меня фантазия сегодня какая-то…
Нездоровая.
Еще несколько секунд пробежки по осени, дождю и Москве, и я уже стряхиваю капли с плаща прямо на мраморный пол вестибюля, толкаюсь у лифта, потом следует стремительный подъем на нужный этаж.
Все, приехали.
Глава 2
Страну, где в древности жили эти народы, обычно называют Двуречьем, потому что свои деревни и города они строили по берегам двух больших рек – Тигра и Евфрата.
Теперь там находится государство Ирак.
«Мифы народов мира», Москва, 2007По курилке перед входом в офис с важным видом разгуливает порядком в последнее время раздобревший Котяра.
Рожа – как будто банку сметаны только что захомячил.
Только не мурлычет от удовольствия.
– Здорово, – говорю, – животное. Что такой довольный?
– Да я, – хвастается, – только что у турок еще два «лимона» бюджета выгрыз. На PR. Здорово, кстати, начальник.
– Оп-па! – удивляюсь. – Так мы что, тендер выиграли?
– Не, – смущается, – так договорился. Под столом. На уровне «двухходовочки» расписали. А что, есть какая-то разница?
– Есть, конечно. Сколько тебе из этих двух назад-то откатить придется, а? А то знаю я этих турок. Вредный народ. И жадный, что твоя бухгалтерия.
– Обижаешь, начальник! – вскидывается он. – Там общий контракт на два с половиной, вот эту половинку-то и отдадим. А два – наши! И я буду не я, если на этой сделке хотя бы сорок процентов рентабельности не натяну! Это же паблик рилейшен, ебеныть, там же живого слона можно двумя булками обвязать, посыпать солью и сказать, что это бутерброд с соленой слониной. Да и хрен они куда дернутся, после того как мы им пол-лимона грин кэшем отгрузим!
– Во! – хлопаю его по плечу. – Вот это другое дело, Серег! С меня причитается!
– Знаю я, – кривится, – это ваше «причитается». Турки-то не по моему отделу проходят. И кому какая разница, кто с ними на самом деле работает…
Тут он вообще-то прав.
Олег отдал турок на ведение Алисе.
Баба она крайне бестолковая, но он с ней время от времени трахается.
Причем, насколько я понимаю, зачастую прямо на столе или шикарном кожаном диване в его кабинете.
Не отходя слишком далеко от рабочего места.
Олег Петрович у нас мужик, блин, ответственный.
И обязательный.
В отличие от меня, кстати…
– Ладно, – морщусь, – разберусь я с этим говном, не переживай.
– А я и не переживаю, – жмет плечами, – так, прикалываюсь. Я, кстати, сегодня еще одних торгашей подобрал. Бюджет, конечно, говенненький, но их прежнее агентство так имело, что им моя комиссия в пятнадцать процентов манной небесной показалась. Плюс внутрь, в цены, столько же спрятал, так что в графе «итого» ничего так цифрочка получается.
– Это кто же их так нагло вел, что им твои тридцать процентов за счастье выглядят? Обалдеть! Не девяностые, чай, на дворе. Имя, сестра, имя! Любопытно все-таки…
– Да хрен его знает, – снова жмет плечами, – мелочовка какая-то. Там работы-то – забрать макеты да развести по редакциям. Говно вопрос. Любой дурак справится.
– Надо же, – удивляюсь я, – оказывается, и в нашей стране пока что сохраняется редкий исчезающий вид непуганых идиотов…
Жму Коту руку и иду к себе в кабинет.
Выгоняю оттуда секретаршу, поливающую вечно вянущие цветы, заодно прошу ее сварить кофе и принести свежую прессу.
Быстренько засаживаю еще одну дорожку «первого» и набираю Олега по внутрикорпоративному аппарату.
– Здоров, – говорю, – Петрович. На месте?
– И тебе не хворать, – хмыкает. – Я-то на месте. А вот твоим присутствием, признаюсь, озадачен, ненаглядный ты наш Егор Арнольдович. Потому как, судя по утреннему разговору с твоей женой, на тебя накатил очередной приступ самой что ни на есть черной меланхолии. Или Аська ошиблась?
– Аська, – хмыкаю в ответ я, – никогда не ошибается. Даже когда «корову» через «А» пишет. Потому как это уже не ошибка, а авторское видение данного типа животного. Просто есть такое слово «надо»…
– Бабки, что ли, наличные нужны? – догадывается. – Так ты бы позвонил, я б с водителем прислал.
Я соглашаюсь:
– Бабки тоже нужны, только нам с тобой сегодня еще и в «Новый журнал» ехать, по условиям на следующий год договариваться. Ты не забыл?
На той стороне провода – напряженное и даже какое-то немного стыдливое сопение.
– Блядь! – выдыхает. – Забыл, конечно. Я сейчас тогда к тебе загляну, не возражаешь?
– А какие, – удивляюсь, – у меня могут быть возражения? Коньяк только захвати по дороге. И скажи секретарше, чтобы она лимона порезала.
Партнер хмыкает в ответ.
Правда, довольно обреченно.
– А не рановато? – бурчит. – Адмиральского часа-то вроде еще не объявляли.
– Нормально, – успокаиваю я его, – ты за окно посмотри и сразу поймешь, что все нормально и абсолютно, просто до омерзения, вовремя…
Тишина.
– Сука ты все-таки, Егор, – вздыхает, – я вообще в последнее время боюсь к окнам подходить. А тут еще и ты постоянно напоминаешь…
Он зашел минут эдак через пятнадцать в сопровождении секретарши с подносом. Переламывая себя, подошел к окну, побарабанил пальцами по стеклу, подышал на него, поморщился.
– Двадцать седьмой этаж, – качает головой. – Просто пиздец. А сейчас, говорят, недалеко вообще какого-то монстра строить собираются. Выше Останкинской башни. Вавилон, блядь. Чистый Вавилон…
Я прикуриваю сигарету от массивной подарочной настольной зажигалки, задумчиво разгоняю ароматный сиреневый дым тыльной стороной ладони.
– Странно, – говорю.
– А что тут такого странного?
– Да вот, – вздыхаю, – странно, что именно ты о Вавилоне вдруг заговорил. Из нас двоих все-таки я востоковед по образованию…
– Да какой из тебя, на хер, востоковед? – кривится Олег. – Если только такой же, как из меня специалист по военному авиастроению. То есть никакой. Вымысел. Пшик. Мираж. Воздух в «волшебных пузырьках»…
– Кстати, о рекламе. Ты Кота за турок как поощрять собираешься?
Он опять барабанит пальцами по стеклу.
– Ну понимаешь, – мнется.
– Не понимаю! – Я беру в руки пузатый бокал с хорошим армянским коньяком. – При твоих деньгах ты и так можешь любую тварь в койку к себе уложить, если тебе это понадобится. Так какого хера ты это делаешь за счет отличного специалиста и нашего с тобой, кстати, старинного товарища, хотелось бы знать, а?!
– Да пошел ты! – скрипит зубами. – Я, может, на ней жениться собрался!
Мне, честно говоря, становится даже немного смешно.
Хотя и не мое собачье дело, конечно.
– Ты сначала с прежней своей разведись, – кривлюсь. – А то, если она про Алиску, не приведи господи, догадается, то сидеть тебе тогда, дружище, ровно без половины своего, честно заработанного имущества. Просто как пить дать. Но это, Олег, вообще-то не мое собачье дело, это я так, по-дружески. Мальчик взрослый, сам разберешься, я за тебя сильно не переживаю. А вот Серегу обижать – это уже как-то совсем не правильно. Он же безответный. Его ж у нас сколько раз на большую зарплату переманивали, а?! А почему он тогда не ушел?!
Олег некоторое время молчит, потом залпом проглатывает свою порцию коньяка.
– Потому что, – хмурится он, – считает нас с тобой своими друзьями. Идиот, прости господи. А мы этим нагло пользуемся. И не я один, кстати.
– Согласен, – вздыхаю, – не ты один. Есть и за мной грешки по этой теме. Но вот так явно, ты уж извини, брат, – ни разу не нагличал…
– Ладно, – сжимает зубы, – решу. Не переживай. Самому перед Серым неудобняк, если уж совсем честно. А вот в «Новый журнал», извини, – не поеду. Просто сил нет никаких уже на эти рожи смотреть. Так что – давай сам. А потом можешь валиться в эту свою чертову депрессию, я тут тебя с недельку подстрахую. Ну максимум две. Так что – хоть в запой, хоть куда на Канары. Только вот в «Новый журнал» – без меня, договорились?
