Джон Ирвинг - Покуда я тебя не обрету
– Я только хочу сказать, что антидепрессанты ему помогают, – сказала доктор Крауэр-Поппе.
– А еще лучше помогает держать его подальше от зеркал, – добавила своим обычным тоном доктор фон Pop.
– Есть и другие «пусковые механизмы»? – спросил Джек.
– Ах да, ах да… – сказал профессор Риттер. – Может быть, обсудим это после встречи Джека с отцом?
Здесь команда не согласилась с профессором.
– Бах! – бодро зарычал доктор Хорват. – Любые баховские вещи.
– Да-да, Бах, а также Букстехуде, Стэнли, Видор, Вьерн, Дюбуа, Ален, Дюпре… – принялся декламировать доктор Бергер.
– Гендель, Бальбастр, Мессиан, Пахельбель, Шайдт, – продолжила доктор фон Pop.
– А также любая рождественская и пасхальная музыка, в частности любой гимн, – добавила доктор Хубер и огненным взором посмотрела на пейджер, словно говорила ему: «Только попробуй запищи у меня сейчас!»
– Стало быть, музыка служит пусковым механизмом? Или дело в именах композиторов? – спросил Джек.
– Его провоцируют и музыка, и имена известных композиторов, – ответила доктор Крауэр-Поппе.
– А что бывает, когда он садится за пианино или орган?
– Ах да… – вздохнул профессор Риттер.
– Бывает ровно то же самое, а пусковым механизмом служит боль… – начала доктор Крауэр-Поппе.
– Судороги в пальцах… – вставила доктор Хубер.
– А говоря точнее, ошибки, – отрезала доктор фон Pop. – Все начинается с первой неправильно сыгранной ноты.
Доктор фон Pop почти всегда говорила последней – чтобы придать больший вес своему замечанию, всегда точному и окончательному; кроме того, даже сидя, она была выше всех, поэтому всегда смотрела на коллег сверху вниз. Стоя, Джек едва доставал ей до плеч.
– Да-да, ошибки при игре тоже служат пусковыми механизмами, – беспокойно закивал профессор Риттер.
– Как обычно, всему виной его педантизм, – добавил доктор Бергер.»
– И наконец, правда, в исключительно редких случаях, пусковым механизмом оказываются ваши фильмы, – сказала доктор фон Pop, заглянув Джеку прямо в глаза.
– Не фильмы вообще, а некоторые ваши реплики, – уточнил профессор Риттер.
– Ведь в основном-то ваши фильмы ему помогают! – с нажимом произнесла доктор Крауэр-Поппе.
– И все же иногда… – начала было доктор фон Pop.
– Ах да… – перебил ее профессор Риттер. – Я думаю, Джеку нужно увидеться с отцом, послушать, как он играет, поговорить с ним…
– В каком порядке? – спросил доктор Бергер; Джеку на миг послышался в его тоне сарказм.
Снова запищал пейджер доктора Хубер, она снова отошла к телефону у стены; доктор Крауэр-Поппе закрыла лицо руками.
– Может быть, расскажем Джеку про его режим дня? – предложил профессор Риттер.
– Да-да, вот уж где он педант так педант! – воскликнул доктор Хорват.
– Ваш отец всегда заранее хочет знать, что будет делать сегодня, завтра, послезавтра и так далее, – объяснила доктор фон Pop.
– И не вообще, а с точностью до часа! – оглушительно провозгласил доктор Хорват.
– Коллеги, давайте для начала попросту изложим Джеку распорядок дня Уильяма, так ему будет легче понять, – сказала доктор Крауэр-Поппе.
– Huber hier! – сказала в трубку доктор Хубер. – Ich komme sofort! («Иду немедленно!»).
Вернувшись к столу, она пожала руку Джеку и сказала:
– Срочный вызов, второй за день.
Джек встал, остальные тоже, и доктор Хубер выбежала из зала. Оставшиеся не стали садиться и тоже направились к выходу – видимо, остаток беседы предполагалось провести на ходу.
– Подъем, расплавленный парафин, ледяная вода, завтрак… – нараспев начал доктор Хорват, спускаясь по лестнице; Джек понял, что врач декламирует ему папин распорядок дня.
– Упражнения для пальцев рук в спортзале, сразу после завтрака, – добавил доктор Бергер.
– Упражнения для пальцев рук? – переспросил Джек.
– Уильям играет на пианино на занятиях танцем; он играет с завязанными глазами, стало быть, только по памяти. Наверное, поэтому он называет это «упражнениями для пальцев рук», – сказала доктор фон Pop.
– А почему он играет с завязанными глазами?
– В спортзале по стенам зеркала, – объяснил профессор Риттер, – поэтому мы завязываем ему глаза, а еще он иногда играет в темноте, ночью.
– После упражнений – джоггинг, если позволяет погода, – продолжил доктор Хорват, – иногда же – поездка в город с Гуго.
– Кстати, мы не рассказали Джеку про Гуго, – заметил профессор Риттер.
– Стоит ли? – вмешалась доктор фон Pop. – Во всяком случае, стоит ли сейчас? Я просто спрашиваю.
– А еще бывает, что после упражнений Уильяму снова требуется ледяная вода, не так ли? – спросил доктор Бергер.
– Кажется, ему это помогает, – нехотя признала доктор Крауэр-Поппе.
– Потом обед – я имею в виду, после джоггинга, – продолжил доктор Хорват.
– Или после поездки с Гуго, – добавил доктор Бергер, покачав головой.
– Манфред, не сейчас! – сказала доктор фон Pop.
– После обеда – снова расплавленный парафин, – продолжила доктор Крауэр-Поппе. – И снова ледяная вода. Частенько в это же время Уильям смотрит фильм.
– С вашим участием, разумеется, – сказал доктор Бергер. – Каждый день – новый фильм с Джеком Бернсом.
– И еще один вечером! – воскликнул доктор Хорват. – Уильям никогда не ложится спать, не посмотрев кино!
– Вы забегаете вперед, Клаус, – заметила доктор фон Pop.
Они вошли в здание, где располагался спортзал; по стенам на уровне поясницы был укреплен поручень – с тем, чтобы можно было заниматься балетом; разумеется, стены от пола до потолка в зеркалах. В углу, словно покладистое, но огромное домашнее животное, сверкая черным лаком, стоял рояль работы Карла Бехштайна.
– Здесь он упражняет пальцы рук. Играет утром и после полудня, – сказала доктор Крауэр-Поппе, указывая на инструмент. – Посмотрев фильм, он снова садится за рояль, на этот раз играет не для танцоров, а для класса по йоге, что-то более фоновое и спокойное. Но если на улице день, он всегда носит повязку на глазах.
– Судороги обычно мешают заниматься нашим «йогам», – заметил доктор Бергер, – танцорам меньше, даже если всем ясно, что Уильяму больно.
– Он просто терпеть не может, если вынужден убрать руки с клавиш, – сказала доктор Крауэр-Поппе, – поэтому заставляет себя продолжать, стиснув зубы.
– Ну да… – сказал профессор Риттер. – После йоги у нас для него всегда готова ледяная вода – и расплавленный парафин, если он так хочет.
– А после опять ледяная вода, – не упустил случая уточнить доктор Бергер; он явно считал, что Джек должен знать все факты.
– После этого – ритмическая гимнастика! – продолжил доктор Хорват, махая руками. – Особенно если утром мы не бегали. Обязательно прыжки вверх, прыжки в длину, подъемы туловища из положения лежа!
Доктор Хорват на ходу показал Джеку все упражнения, кроме подъемов из положения лежа.
– Еще у нас три раза в неделю групповая терапия – пациенты обсуждают, как справляются со своими заболеваниями. Ваш отец прекрасно говорит по-немецки, – сказал профессор Риттер, – и его способности сосредотачиваться улучшаются.
– Ему только мешает, когда кто-нибудь насвистывает, – вставил доктор Бергер. – Уильям этого решительно терпеть не может.
– Что, очередной «пусковой механизм»? – спросил Джек.
– Ну да… – сказал профессор Риттер.
– Еще у нас по средам, раз в две недели кино – обычно показываем фильмы без вашего участия, – продолжил доктор Бергер. – Раз в неделю играем в лото, это Уильям не любит, зато любит литературное кафе – это когда мы или сами пациенты читаем вслух книги. А еще у нас есть день, когда пациенты помоложе посещают геронтопсихиатрическое отделение. Уильям очень нежно относится к тем, кто стареет в наших стенах.
– Иногда по вечерам мы также приглашаем пациентов постарше в спортзал, они любят послушать, как Уильям играет в темноте, – сказала доктор фон Pop.
– Почему только пациенты, я тоже это люблю! – воскликнул доктор Хорват.
– У нас здесь есть пациенты с различными вариантами шизофрении, – сказала Джеку доктор Крауэр-Поппе. – Тех, кто находится в стадии ремиссии или по иным причинам способен сосредотачиваться, мы приглашаем послушать Уильяма. И они, вы удивитесь, тоже обожают слушать Уильяма в темноте.
– Кроме того, эти музыкальные сеансы облегчают симптомы у тех наших пациентов, которые страдают от приступов страха, – сказал доктор Бергер.
– Разумеется, тех, кто страдает от приступов страха в темноте, мы не приглашаем, – уточнила доктор фон Pop.
Джек заметил, что она немного смущена – еще бы, солнечные лучи высветили ее седую прядь.
– А есть ли у вас другие пациенты, которых передали вашим заботам близкие – я имею в виду, передали навсегда? – спросил Джек.
– Ах да… – вздохнул профессор Рихтер.
– Пациенты остаются у нас на срок больше года лишь в исключительных случаях, – сказал доктор Бергер.
