Франсуаза Саган - Ангел-хранитель
Он резко встал и повернулся ко мне спиной.
– Вы полагаете, что тогда мне нельзя будет жить вместе с вами? – спросил он отрешенно.
Я прикусила язык. Он повернулся ко мне. Опять этот взгляд слепца, который я уже так хорошо знала и так боялась. Я пронзительно закричала:
– Нет, Льюис, нет! Если вы хоть пальцем тронете Пола Брета, то никогда, слышите, никогда больше меня не увидите. Я возненавижу вас, между нами все будет кончено.
Я и сама не знала, что именно будет кончено. Он провел ладонью по лбу и очнулся.
– Я не сделаю Полу ничего плохого, но я хочу видеть вас всю жизнь.
Он подошел к лестнице и медленно, как человек, получивший жестокий удар, стал подниматься по ступеням. Я вышла на веранду. Солнце весело освещало мой старый сад, и украшающий его «Ройс», и холмы вдалеке – весь этот маленький мир, такой уютный и радостный на протяжении всей моей жизни. Всплакнув еще напоследок по своей загубленной судьбе, я, шмыгая носом, поднялась наверх. Пора было одеваться. А все-таки лейтенант Пирсон очень хорош собой.
Глава 15
Следующие два дня прошли как в кошмарном сне. Целыми днями я глотала лекарства, добралась даже до транквилизаторов, чего со мной прежде не бывало. Но в этот раз жизнь меня так приложила, что лучшим выходом из положения стало казаться самоубийство.
А на третий день разразилась буря. Вернее, смерч. Тайфун по имени «Анна» (что за дурацкая традиция давать стихийным бедствиям нежные женские имена) обрушился на побережье. Я проснулась на рассвете оттого, что кровать сотрясалась, потом услышала рев воды, все поняла и испытала нечто вроде горького облегчения. В дело вмешалась стихия, Макбет уже в пути, скоро конец.
Я глянула в окно. По дороге, обратившейся в реку, плыли несколько пустых автомобилей, а следом несло какие-то обломки. Я прошлась по дому, подошла к другому окну и увидела, что наш «Ройс» дрейфует по саду, точно рыбацкая лодка. Веранда едва выступала из воды, сантиметров на пятьдесят, не больше. Я с удовлетворением подумала: как хорошо, что я никогда всерьез не занималась садом, а то бы все усилия пошли насмарку.
Я спустилась вниз. Льюис с восхищением смотрел в окно. Он поспешил налить мне кофе. Взгляд у него был умоляющий. Со дня убийства Маклея он смотрел на меня, как ребенок, выпрашивающий прощения за глупую шутку. Я напустила на себя надменность.
– Сегодня придется остаться дома, ни по одной дороге не проехать, – сказал он радостно. – И телефон не работает.
– Замечательно, – отозвалась я.
– К счастью, я купил вчера у Тоджи два бифштекса и пирожные с сухофруктами, вы такие любите.
– Спасибо, – высокомерно поблагодарила я.
На самом деле я была в восторге. Не надо ехать на работу, можно целый день шляться в халате, да еще мои любимые пирожные… Все складывалось не так уж плохо. К тому ж у меня была презанимательная книжка, напичканная романтическими историями и красивыми чувствами, она отвлекала меня от мыслей об убийствах и прочих неприятностях.
– Наверное, Пол здорово расстроился, – сказал Льюис. – Он хотел свозить вас на уик-энд в Лас-Вегас.
– Ничего, разорюсь как-нибудь в другой раз. Кстати, я собираюсь дочитать эту книгу. А вы чем будете заниматься?
– Музыкой, – ответил он, – потом приготовлю обед. А после, может, сыграем в карты?
Он был на седьмом небе: целый день вдвоем. Наверное, с раннего утра ликовал. Я не смогла скрыть улыбку.
– Ладно, пока я читаю, занимайтесь своей музыкой. Надо полагать, ни радио, ни телевизор тоже не работают.
Совсем забыла сказать, что Льюис увлекался игрой на гитаре и сам сочинял заунывные, меланхолические, немного странные мелодии. Я позабыла об этом, поскольку сама не бог весть как люблю музыку. Он взял гитару и принялся перебирать струны. На улице завывала буря, я пила горячий кофе, рядом был мой милый убийца, мне было так хорошо, что я едва не мурлыкала. Наверно, это ужасно, когда для счастья нужно столь мало. Счастье начинает засасывать, и единственный способ от него избавиться – погрузиться в неврастению. Нас преследуют неприятности, гнетут проблемы, но вдруг, точно камень, брошенный из-за угла, или как солнечный луч, настигает счастье, и мы отступаем перед радостью бытия.
День прошел очень спокойно. Льюис выиграл у меня в карты пятнадцать долларов. Готовку он, слава богу, уступил мне. Он играл на гитаре, я читала. Мне с ним совершенно не было скучно, он был необременителен, как кошка. А вот активность Пола порой меня раздражала. Даже думать не хотелось, как бы прошел этот день, окажись Пол на месте Льюиса. Уж он бы нашел чем заняться. Вздумал бы починить телефон, пришвартовать «Ройс», укрепить ставни, помочь мне дописать сценарий, потрепаться об общих знакомых, заняться любовью и бог весть чем еще. Действовать, действовать, действовать! А Льюису было все равно. Если б дом сорвался с якоря и поплыл подобно Ноеву ковчегу, он так бы все и сидел, томный и счастливый, с гитарой в руках. У нас было так спокойно, а за дверьми бушевал тайфун «Анна».
Ночью стихия совсем разошлась. Ветер по одной отрывал и уносил ставни, они летели, как птицы, с мрачным карканьем. Что происходит на улице, различить было невозможно. Никогда раньше в наших краях не случалось ничего подобного. Время от времени «Ройс» бился то в дверь, то в стену, словно громадный пес, который просится в дом. Меня это пугало. Воистину, в своей бесконечной доброте Господь иногда чрезмерно испытывает свою покорную слугу. Льюис был от всего этого в восторге, его забавляла моя растерянность, он выглядел очень самодовольным. Меня это раздражало, я решила пораньше лечь спать и приняла снотворное. Это начинало входить в привычку – после того как всю жизнь избегала лекарств! Но заснуть не удавалось. Ветер завывал, как поезд, набитый волками, дом трещал по швам и в полночь наконец не выдержал. Ветер отодрал кусок кровли прямо над моей постелью, на меня обрушился поток воды.
Я закричала и, прижав инстинктивно, по-страусиному, к лицу мокрую простыню, выскочила в коридор. И тут же наткнулась на Льюиса. Он притянул меня к себе и в кромешной тьме на ощупь довел до своей комнаты, там крыша каким-то чудом сохранилась. Яростный порыв ветра обезглавил полдома, и, как всегда, я оказалась на той самой половине.
Льюис сорвал с кровати одеяло и принялся меня растирать, точно старую лошадь. При этом он приговаривал таким тоном, каким обычно успокаивают испуганных четвероногих друзей: «Вот так… Ничего страшного… Сейчас все будет хорошо…» Потом, освещая себе путь зажигалкой, спустился на кухню за скотчем. Вернулся он мокрый до колен.
– На кухне полно воды, – весело сообщил он. – А по гостиной плавают диван и кресла. За бутылкой пришлось гоняться по всей кухне почти вплавь. Когда вещи не на местах, они так забавно выглядят. Даже холодильник, такой большой и такой глупый, вдруг вообразил себя пробкой и поплыл.
