Ирина Волчок - Главный приз
— Вы о чем думаете?
До чего ж этот Виктор все-таки любопытный. То «где я вас видел», то «о чем думаете»…
— О вас.
— Обо мне?
Виктор смотрел с такой откровенной надеждой, что Юлия даже насторожилась.
— И о вас тоже, — сказала она. — А вообще — о вас троих.
— Вот как… И что же вы о нас думаете?
— Я думаю, понравились бы вы маме Нине или нет.
— Маме? Я понравлюсь, — уверенно заявил Алан и перевернул лист альбома, собираясь делать новый набросок. — Джулия! Смотри немножко на меня. Две минуты. Я рисую глаза.
Юлия кивнула и, глядя на Алана, невольно улыбнулась.
— Да. Алан обязательно понравился бы.
— А я? — ревниво спросил Виктор.
— А Кэти? — спросил Алан в тот же момент.
— Все понравились бы, наверное. Мама Нина хорошая. Ей всегда все нравятся.
Виктор тихо засмеялся, и Юлия вопросительно глянула на него.
— Да нет, я так… — Он повертел головой и потер ладонью макушку. — Просто уж очень интересно вы формулируете. Получается: мама до того хорошая, что даже мы ей понравились бы.
Юлия ощутила внезапную и совершенно необъяснимую вспышку сильнейшего раздражения. Помолчала, стараясь подавить это раздражение, и тихо сказала:
— Наверное, я не очень удачно сформулировала. Вы, безусловно, сформулировали гораздо удачнее.
В купе повисло неловкое напряженное молчание, потом Алан мягко спросил:
— Ты очень любишь свою мать, да?
Юлия непонимающе глянула на него и вдруг ляпнула:
— Нет. Мама Нина — не моя мать. Мама Нина — мама моего мужа.
Господи, что хоть она несет? Они могут понять так, что свою мать она не любит, и что…
Впрочем, наплевать. Просто попутчики.
— Катерина уже три часа спит, — подчеркнуто озабоченно сказала она. — Может быть, стоит ее разбудить? А то что она ночью делать будет?
— Ночью тоже будет спать, — заверил Алан. — Она может всегда спать — ночь, день, еще ночь, еще день. Когда отпуск. Когда работа — может не спать.
— Пойду-ка я ее подниму. — Виктор полез мимо Алана, на ходу вынул альбом из его рук и глянул на рисунок. — Слабо тебе, дизайнер. Суть не ухватил.
— Молчи лучше, — добродушно буркнул Алан и отобрал у него альбом. — Лучше молчи, а то хуже будет.
Виктор вошел в соседнее купе и удивился — Катька вовсе не спала, она валялась на своей полке с журналом в руках, а на столике громоздилось еще полдюжины журналов. Она бросила на брата холодный, надменный взгляд, подняла одну бровь и язвительно поинтересовалась:
— Ну? И чего это ты вдруг приперся? Неужели соскучился?
— Юлия беспокоится. — Виктор сел напротив нее и с интересом стал разглядывать сестру. — Мы думали, ты спишь. Юлия сказала, что зря. Что ночью спать не будешь.
— Ах, это Юлия беспокоится! — Катька на глазах закипала. — Родной брат не беспокоится! Собственный муж не беспокоится! И почему это Юлия беспокоится?
— Не знаю. Наверное, потому, что учительница. Привыкла, наверное, о детях беспокоиться.
— Ага, учительница… Как же.
Катька поднялась, отбросила журнал и принялась искать косметичку.
— Ты заметил, как она одета?
— А как она одета? — удивился Виктор. — Что-нибудь не так? Я не обратил внимания.
— А я обратила. — Катька воткнулась в зеркало и стала пристально рассматривать свое лицо. — У нее один халат стоит больше, чем три моих вечерних платья. Ты таких учительниц видел?
— Нет, — честно признался Виктор, думая совсем не о халате Юлии. — А при чем тут халат?
— А сколько учительница зарабатывает? — Катька раздраженно захлопнула пудреницу и прислушалась. — Что там Алан делает, все рисует?
— Катька, ты что, ревнуешь? — удивился Виктор. — Ну и ну. Не ожидал. До сих пор Алан тебя к каждому столбу ревновал.
— «До сих пор»! — передразнила она и вдруг горестно вздохнула. — То-то и беда, что до сих пор. До тех пор, пока эту Юлию не увидел. Ты заметил, как он на нее смотрит?
— Заметил. Смотрит не отрываясь, — серьезно подтвердил Виктор, но глянул в глаза Катерины и быстро добавил: — Тебе хоть стыдно? Алан от тебя без ума. Да и Юлия замужем.
Катерина что-то хотела возразить, но передумала, вдруг заметно повеселела, вскочила, приглаживая волосы и поправляя платье, сгребла журналы в кучу.
— Да, конечно, все правильно, — энергично сказала она. — Она замужем, он женат. Все в порядке. Только, между прочим, мужики бывают без ума не от кого-то, а от рождения. Я уже есть хочу. Слушай, давай в ресторан сходим! Вина хорошего выпьем, холодненького. Пойдем, скажем нашим…
Нашим. Виктор вдруг обрадовался как мальчишка. Глупо, конечно, а все равно хорошо — пусть только на время, пусть только до завтра, но Юлия — наша.
Улыбаясь, он вышел из купе следом за Катериной и чуть не налетел на нее — она остановилась в коридоре, прижавшись к стенке рядом с приоткрытой дверью и напряженно прислушиваясь.
— Что такое?
— Тише… — Катька подняла палец и сделала многозначительное лицо. — Понял? А ты говоришь — учительница.
Виктор тоже прислушался. Алан что-то быстро говорил, Юлия отвечала и вдруг тихо рассмеялась.
— Смеется! — Виктор ахнул и шагнул мимо Катерины. — Надо же — смеется! Я думал, она не умеет. Дай посмотрю.
— Да не в этом дело! — зашептала Катерина и дернула его за руку. — Ты послушай, как они говорят!
— А как они говорят? — Виктор тоже перешел на шепот. Нет, с его сестричкой не соскучишься.
— Они говорят по-английски! — обличающе зашептала Катька, тараща глаза. — Это такой английский, что даже я не все понимаю! Дошло? Ха! Школьная учительница!
Юлия опять засмеялась, и Виктор не выдержал, отодвинул Катьку в сторону, шагнул к двери, жадно вглядываясь в лицо Юлии. Низкое вечернее солнце косо светило в окно сквозь легкую белую занавеску, и чистый, мягкий, немножко будто детский профиль был подчеркнут полоской золотистого сияния. До чего же она все-таки хороша! И кожа у нее как у ребенка. Как у пятилетней девочки — здоровой, холеной, часто бывающей на свежем воздухе и получающей от любящих родителей все, что хочет… То, что он ее где-то видел, — это совершенно точно. И совершенно невероятно, что мог забыть — где.
— О чем это вы тут треплетесь? — Катерина толкнула Виктора в спину, заставляя шагнуть в купе, протиснулась мимо него и плюхнулась рядом с Юлией. — Что это у вас тут за разговор такой веселый?
— Алан рассказывал, как Денька плавать учился. — Юлия с улыбкой обернулась к Катерине. — Как в бассейн запустили окуня и как Денька его ловил.
Виктор, устроившись напротив Юлии, переводил взгляд с нее на сестру. Наверное, Катька сейчас оледенеет до полного забвения приличий. Она терпеть не могла, когда ее распрекрасного Дениса кто-нибудь называл так же, как всегда называла она, — Денька. Губы Катерины чуть сжались, ноздри раздраженно дрогнули, и она медленно втянула в себя воздух… Ох, сейчас что-нибудь скажет…
