Тьерри Коэн - Если однажды жизнь отнимет тебя у меня...
— Сожалею, но у меня сейчас нет ни времени, ни желания говорить о работе. Меня ждут, — сухо ответил Габриэль.
— Габриэль! — шепотом одернула сына Лоррен Сансье, бросив на него суровый взгляд.
— Учусь невежливости, мама. У меня хороший учитель, — парировал сын, повернулся и ушел.
* * *— Мне бы хотелось, когда-нибудь показать такой праздник моим родителям, — признался Люка Кларе.
— А ты никогда не приглашал их пойти с тобой?
— Нет. Знаешь, им бы это, скорее всего, не понравилось.
— Как так? — удивилась Клара, продолжая исподволь наблюдать за разговором Габриэля с родителями.
— Как-то я пригласил их в один из лучших ресторанов, хотел отпраздновать свое поступление на фирму. Мне казалось, они будут очень довольны.
— И что же?
— Спору нет, им сначала понравилась обстановка, обслуживание. Но очень скоро они засмущались. Стали опасаться, что ведут себя не так, как положено, что я буду их стыдиться, и в конце концов совсем сникли. Как я ни старался, они так и не развеселились. Им даже кухня не понравилась. Сидели, чувствуя себя чужаками среди нарядной публики. До них вдруг дошло, что мир красоты, элегантности, хороших манер, который они считали журнальной картинкой, существует на самом деле, но им в него не попасть, потому что они бедны и заурядны.
— Не говори так! — возразила Клара. — Ты подарил им что-то вроде сна или мечты, и они наверняка с гордостью рассказывают обо всем, что видели, знакомым и соседям.
— Может, и так, — задумчиво согласился Люка.
Клара хорошо понимала, о чем говорит Люка. Примерно то же самое чувствовала бы и ее мать, попади она на эту свадьбу.
— Мы унаследовали от них наши комплексы, — продолжал Люка. — Но мы способны с ними справиться. Чтобы существовать в мире богатых, главное не поддаваться смущению, которое сковывает бедняка перед властью денег. Нужно сохранять достоинство, веру в себя и собственные ценности, нельзя теряться и обнаруживать неуверенность. Нужно помнить, что люди здесь умеют распознать затаившегося в тебе раба и не упустят возможности обернуть это против тебя.
— Это совет?
— Скорее несколько утрированная, но правдивая картина. Впрочем, суди как хочешь. А вот и твой друг возвращается, так что я вас оставляю.
Габриэль направлялся к Кларе, но вынужден был то и дело останавливаться, здороваясь то с друзьями, то с родственниками. Клара видела: улыбка Габриэля — натянутая, настроение у него не ахти. Вот он подошел к ней, крепко обнял и прижал к себе.
— Что-то случилось? — спросила она.
— Ничего. А что?
— Пожалуйста, не притворяйся. Я прекрасно видела, что ты говорил с родителями на повышенных тонах. И до сих пор еще сердишься.
— Да, я с ними немного повздорил.
— Из-за меня?
Габриэль мотнул головой и потянулся за хрустящим хлебцем, желая избежать взгляда Клары.
— При чем тут ты? Они недовольны, что я их не навещаю, — ответил он.
Клара поняла: Габриэль ни за что не скажет ей правды, и не захотела настаивать, чтобы не портить ему настроение. И себе тоже.
* * *Гостей пригласили за стол. Клара сидела между Габриэлем и Люка. И на протяжении всего ужина чувствовала, что за ней наблюдают. Кроме друзей Габриэля, с которыми она была уже знакома, никто с ней не заговаривал. Она вела себя сдержанно и с достоинством, не опускала глаз и не улыбалась жалкой улыбочкой, стараясь завоевать расположение.
Родители возлюбленного откровенно ее игнорировали. Они сидели за столиком по соседству, и госпожа Сансье нарочито избегала взгляда Клары.
— Значит, ты нас не познакомишь? — прошептала тихонько Клара Габриэлю.
— Сегодня неподходящий день, — вынужден был признать он. — Ты же понимаешь, они на меня в обиде.
— Да… Я понимаю.
Клара даже слишком хорошо все понимала. Ее охватило отчаяние. Она взяла бокал и выпила несколько глотков белого вина, чтобы растворить ком, подкативший к горлу. Не помогло.
Грегуар затеял спор с Габриэлем, и Клара вновь почувствовала, что она одна, ее снова одолели самые черные мысли. Она не прикасалась к еде, потихоньку потягивая вино и осторожно наблюдая за четой Сансье. Во что бы то ни стало она хотела встретиться взглядом с властной дамой, узнать, как она на самом деле относится к ней. Равнодушно? С любопытством? Враждебно?
Клара делала вид, что заинтересована разговором, но сама застыла в настороженном ожидании и, когда вдруг ощутила на себе пристальный взгляд Лоррен Сансье, мгновенно обернулась и посмотрела ей прямо в глаза. Мать Габриэля этого не ожидала и на секунду замерла. Клара слегка улыбнулась и едва заметно кивнула. Лоррен продемонстрировала полную слепоту и отвернулась.
Молчаливая дуэль не продлилась и секунды, но Клара получила ответ на все свои вопросы. Речь шла не о любопытстве, не об опасениях, не о ненависти. Мать Габриэля испытывала к ней отвращение и запрещала к ней приближаться.
Потрясенная, Клара поглубже вздохнула, стараясь справиться с незаслуженным оскорблением.
— Все эти люди производят впечатление высокомерных, занятых собой и непримиримых, — прошептал ей Люка.
Он успел заметить их поединок?
— И они такие на самом деле? — спросила Клара, надеясь за разговором вернуть себе самообладание.
— Не обязательно. Они ведут себя как сектанты, но в целом прагматичны и стремятся избегать нежелательных историй.
— И что это означает?
— Что как только родители Габриэля убедятся, что он жить без тебя не может, они примут тебя. А потом и полюбят.
— Значит, ты считаешь, что сейчас они не готовы меня… принять?
— В их мире ничего и никого не принимают без предварительного исследования. Любовь подвергается точно такому же анализу, как деловое предприятие. Сейчас пошло предварительное анкетирование. Они хотят знать, кто ты такая, откуда появилась, чем занимаешься.
— По анкете я не подойду, — невесело усмехнулась Клара. — Как только получат ответы, они меня возненавидят.
— Не факт. На втором этапе будет проанализирована прочность ваших отношений из желания понять, есть ли возможность повлиять на них. Затем подведут итог и проведут следующее исследование, цель которого можно сформулировать примерно так: каким образом повлиять на ситуацию, чтобы добиться желаемого. Вычислят также степень риска: не потеряем ли любимого сына. Выводы умножат на десять.
— Почему на десять? — удивилась Клара.
— На три, на пять. В общем, на число лет, которые они смогут выдержать, не общаясь со своим дорогим мальчиком.
— Ты говоришь ужасные вещи!
