Эли Фрей - Мой лучший враг
– Я ждал. А ты не пришла. Где ты была? – строго спросил он.
– Я ушла домой, – виновато ответила я. Опустила взгляд. Стала нервно перебирать пальцами прядку волос.
– А я ждал тебя. Думал, ты позовешь на помощь. Я долго ждал. Он замолчал.
– Прости… – пролепетала я. – Мне было так страшно, они так сильно напугали меня, что я…
Я запнулась. Не могла подобрать слов.
– Что ты – что? – Он дерзко смотрел на меня. – Убежала домой? Спряталась? Забралась под одеяло? Легла спать?
– Прости, Стас… – Мне было очень стыдно. Я не могла смотреть ему в глаза. – Но они правда сильно напугали меня…
– Напугали ее, фу-ты ну-ты, – он передразнил меня. А потом подошел ко мне и стал шептать мне в ухо. Он говорил тихо, с какой-то бездушной отстраненностью. Говорил все быстро, одним предложением, не делая пауз между фразами.
– Они сняли с меня куртку и сожгли ее и поливали меня водой из ручья а я ждал тебя думал вот-вот ты появишься и приведешь помощь но тебя все не было а потом они сказали мне есть землю я отказался и тогда они воткнули мне в ухо горящую палку я кричал и упал на землю и они били меня палками я ждал тебя надеялся что ты придешь и ты могла бы меня спасти врач сказал что у меня лопнула барабанная перепонка и теперь я не могу слышать на одно ухо.
Он замолчал.
От услышанного я не могла пошевелиться. Не могла сделать вдох, настолько шокирующими были произнесенные им слова.
Сумасшествие – страшная штука. Сошедший с ума человек не виноват в том, что в один момент он взял да сошел с ума. Сумасшествие не выбирают. Не принимают его, как какую-нибудь новую черту своего характера. Сумасшествие – это болезнь. Болезнь в голове. Жуткая. Ужасная болезнь. Она разрушает мозг. Съедает его. Сумасшедших людей нельзя ненавидеть, потому что они не виноваты в том, что с ними произошло.
Все это я говорила себе на протяжении последующих лет.
Что-то произошло в мозгу Стаса. Что-то сломалось. Может быть, если бы его мама заметила это сразу и обратилась к врачу, то удалось бы вернуть прежнего Стаса. Но она не видела серьезных изменений. Да, он стал другим. Но эти перемены казались естественными, ведь ему столько пришлось пережить…
Стас не был похож на сумасшедшего в том понимании этого слова, которое было мне привычным. Он просто стал чужим.
– Я ждал, когда ты позовешь на помощь и вернешься. Но тебя все не было. Ты просто сбежала, и все. Мне удалось вырваться от них. Они не стали догонять. Это ты во всем виновата! – крикнул он мне в ухо.
– Прости, Стас. Да, я виновата, прости меня, пожалуйста, – я говорила тихо. Обхватила себя руками, низко наклонив голову.
Я и только я была виновата во всем. Не проходило и дня, чтобы я не корила себя за свою трусость. Это я сломала Стаса. И только я виновата в том, что он потом сломал меня.
– Слишком поздно, – серьезно сказал он. Я подняла голову. Что означают его слова?
Он смотрел на меня по-новому. Этот взгляд не нравился мне – жестокий и презирающий взгляд.
– Это ты во всем виновата. Я хочу, чтобы ты умерла. От его слов желудок сжался в комок.
Лицо Стаса было белее мела. Остальные мальчики стояли поодаль и смотрели на меня, нахмурившись. Значит, они все знают. Стас уже все им рассказал.
Он тихо сказал:
– Тома… Ты не представляешь, как ты меня подвела. Я думал, мы друзья, а друзья не предают друг друга.
– Прости меня… – прошептала я в ответ. Стас покачал головой.
– Уже не имеет значения.
И тут он резко толкнул меня. Я упала, больно ударилась о землю и закашлялась. Перед глазами – оранжевая темнота. Он наклонился надо мной. Прошипел у самого уха:
– Ты сделала мне больно. Очень больно. Ты предала меня. Бросила меня там… Но я отомщу. Я причиню тебе такую боль, которую ты никогда в жизни не испытывала. – Вставай! Встань перед своим командиром, солдат! – приказал он мне и грубо поднял меня на ноги. Властно посмотрел на меня.
– Солдат, – вдруг обратился он ко мне командирским тоном, – ты обвиняешься в измене против своего командира. Ты предала свою стаю и навсегда изгоняешься из «Степных койотов».
Он дернул меня за футболку и выдрал значок. Золотистая звезда с красным камешком упала на землю.
Он посмотрел на меня. Его взгляд поменялся. Он сейчас больше не был моим командиром. Этот взгляд принадлежал моему другу. Он был маленьким мальчиком, которого предали.
– Том… Ты была моим лучшим другом, – тихо сказал он, и голос его был полон боли и обиды.
Он замолчал. Потом снова заговорил, но уже совершенно другим голосом, холодным и резким:
– Теперь ты мой враг. Мой тебе совет – убирайся отсюда. Проваливай. И на глаза мне больше не попадайся. Если ты нам попадаешься – мы убьем тебя. А если ты кому-нибудь скажешь, я поймаю тебя, разрежу тебе живот и вытащу твои кишки!
Я задрожала от его слов. Это были не его слова. Они принадлежали Зверю. Монстру. Нечеловеку. А теперь Стас повторял за ним.
Он свистнул, и ребята стали подходить к нам. В руках у них были камни.
– Проваливай, предательница! – закричал Стас. Голос срывался. Стас первый бросил в меня камень. Он попал мне в руку, и ее обожгло как огнем. – Пошла прочь! Проваливай!
Я посмотрела на тех, кого считала своей стаей. Взглянула на Стаса, потом на своих друзей… в последний раз. Он смотрел на меня и видел во мне только предательницу. С трудом волоча ноги, я поплелась прочь. В меня полетели камни. Ударами мне обожгло бока, спину, ноги. Камни попадали в руки и голову.
Я слышала, как кричал Стас. Его голос был насквозь пропитан болью.
Я ушла. Побитая, униженная, изгнанная.
Я еще много раз увижу его. Он будет преследовать, травить меня. Идти по моим следам. Но это уже не мой друг. Теперь он мой враг.
Я брела по улице, ничего не видя вокруг от слез. В голове – мрачная пустота. Я не знала, сколько прошло времени – десять минут, час два. Я шла по улицам, не соображая, куда иду и зачем.
Я много думала о том, откуда вдруг у Стаса возникло столько ненависти именно ко мне, а не к своим мучителям. А потом поняла. Он взрывался изнутри. Ему нужно было кого-то обвинить, вылить на кого-то свою злость, свою ярость. Он не мог найти тех, кто сделал это с ним. Его родители обратились в полицию, но напавших на него так и не нашли. А Стасу было жизненно необходимо кого-то ненавидеть. И он сделал меня виноватой. И, чтобы как-то оправдать свою ненависть, сам поверил в то, что я виновата во всем, что с ним случилось.
Я подошла к своему дому, когда уже совсем стемнело. Дома меня ждала бабушка. Она что-то обеспокоенно говорила мне, но я молча ушла в свою комнату, заперла дверь. Опустилась на корточки и тут увидела, что окно в мою комнату открыто. Это странно – я закрывала его, когда выходила в последний раз. Я посмотрела на кровать. И все внутри похолодело. Я встала, не отрывая взгляда от кровати. А точнее, от того, что там увидела.
