Эля Каган - Свежее сено
Затем я произнес следующую речь.
Наш суд не наказывает. Наш суд воспитывает. Посмотрите, уважаемые товарищи, как подсудимый покраснел. Слезы катятся из его глаз. Видно, что он очень переживает. Учитывая его чистосердечное признание, суд постановил наказание считать условным.
Такого мягкого приговора Дядя-тетя не ожидал. И странно, всегда такой словоохотливый, Дядя-тетя не проронил ни слова. Он подошел и пожал мне руку.
Но Циля все еще не успокаивалась. Улучив момент, когда никто не глядел в ее сторону, она угостила Дядю-тетю двумя оплеухами. А Дядя-тетя даже не пикнул. Циля изумилась:
— Коли так, если он молчит, то больше я его не трону. А не снять ли с него кличку «Дядя-тетя»?
Уж этот мне Яша. Вдруг он задумал медицинское освидетельствование. Ну, этого мы уже не допустили. Котлярят, однако, им удалось поймать и освидетельствовать. Посчитали, сколько у каждого ребер, совали, чайную ложечку в рот и поставили диагноз, что они вполне здоровы.
Циле пришло в голову обязательно поговорить с Яшей. Что означают его фокусы?
Но что бы она ему ни говорила, он на все отвечал:
— Ну и что же?
Затем Буцик решил, что он должен поговорить с Яшей.
— Что это все значит, Яша?
А Яша улыбается и говорит:
— Ты что сказал?
Буцик повторяет свой вопрос, а Яша снова:
— Ты что сказал?
Буцик опять повторяет свой вопрос, а Яша по-прежнему:
— Ты что сказал?
Наконец Буцику надоел этот разговор, он плюнул и ушел.
Тогда я решил сам поговорить с Яшей.
Прихожу.
— Ах, Карл! Зайди минут через пять.
Прихожу через пять минут, а он опять:
— Ах, Карл! Приходи минут через пять.
Я снова прихожу. Опять все то же.
Наконец, прихожу, а он:
— Ах, Карл, хорошо, что ты пришел. Ну, посиди немного.
Сижу и жду. Вдруг он спохватывается:
— Ах, Карл! Ты все еще сидишь? Ну хорошо. Можешь идти.
Если так, думаю я, то мы уж с тобой рассчитаемся.
Циля взялась сагитировать Велю…
Вот как Циля уговаривала Велю:
— Ты, Веля, сильный?
— Ага.
— Покажи мускулы.
— Вот.
— Меня, Веля, ты бы побил?
— Ага.
— А ну, ударь меня.
— Ага.
— Ударь маленького Котляренка.
— Ага.
— Ну, что ж ты не бьешь?
— Пыжиков я не бью.
— Почему?
— Мне их жалко.
Уж очень он следит за нами, Яша. О чем бы ни говорили, все до него доходит. Дядя-тетя тут ни при чем. В одном доме живем. И у стен есть уши.
— Товарищи, — сказал я, — конспирация! Вы знаете, что такое «конспирация»? Это значит, что нам нужно принять меры, чтобы никто о нас ничего не знал.
Мы начали копать большую яму, вроде окопа, в саду. Копали мы, копали, а когда яма была готова, мы накрыли ее ветвями и сверху насыпали листьев, так что она стала совсем незаметной.
Сюда, в яму, мы спускались, когда нам нужно было о чем-нибудь поговорить. Прохладно, одно удовольствие.
Иногда мы слышали:
— Карл! Буцик!
А мы сидим себе тихо и спокойно и только улыбаемся.
Однажды, когда мы так сидели и мечтали о том, как мы свергнем командора, вдруг раздались шаги. Мы притихли. Мы не дышим… Бац! И в яму к нам обрушивается Яша.
И мудрецы же мы, однако. Как это нам в голову не пришло, что в яму можно просто упасть? Как это мы не выставили пикета, чтоб охранять подступы к яме!
Но ничего. Он попался, как медведь в западню. Он упал прямо на нас.
Падая, он уронил очки и ничего не видел…
Угостили мы его на славу, а сами смылись. Хоть раз, да посчитались как надо.
Назавтра Яша всех нас созвал.
— Признавайтесь, кто меня за нос таскал?
Он, оказывается, не любит, когда его за нос таскают. Дело ли это — за нос таскать! И ему хочется, чтобы сказали, кто его за нос таскал.
Так мы ему и сказали!
— Но я все равно дознаюсь! — говорит он, Яша. — Я психолог. А ну-ка, встаньте все в ряд!
Построились мы. А Яша ходит и смотрит всем в глаза. Глядел, глядел и ничего не выглядел.
— Теперь, — говорит он, — все закройте глаза. И когда откроете глаза, глядите только на меня, а не друг на друга.
Нам просто понравилось это дело. По его команде мы все закрыли глаза, и, открывая их, мы все смотрели на него. И когда все уже стояли с открытыми глазами, у Дяди-тети все еще глаза были закрыты.
— Гражданин Дядя-тетя! Это вы меня за нос таскали? — И Яша увел его с собой. Потом Дядя-тетя рассказывал, что Яша его тоже таскал за нос. Но у Дяди-тети пошла кровь носом — это у него часто бывает, — и Яша отпустил его. Потом, когда Яша его снова потребовал к себе, Дядя-тетя наотрез отказался.
На дворе лето. В саду у нас растут цветы. Некоторые очень красивы. Другие запахом поражают, хотя и не очень уж красивы.
Цветы, деревья кругом. Деревья так и манят к себе. А встанешь поближе — яблоком по голове угостят. Из-за ветвей глядит голубое небо, а под ногами трава зеленая-зеленая.
Наш сад прекрасен, и двор у нас прекрасный. Из всех окрестных улиц дети собираются к нам. Особенно много у нас детей из соседнего двора металлистов. Мы сказали им: устройте и вы свой двор, и вам не придется ходить далеко. А пока — пользуйтесь, пожалуйста, нашим двором и нашим садом. Только ведите себя хорошо, не ломайте ветвей, не рвите цветы.
Однако Яша завернул по-своему. Не нужны вы, говорит, мне на моей территории. В течение двадцати четырех часов, говорит, чтобы тут вашего духа не было. Но один из тех ребят, парень не промах (Пугонос его звали, потому что он однажды. всунул себе пуговку в нос и его пришлось в поликлинику везти), сказал:
— Начхать нам на него. Мало ли что он там разглагольствует, этот подслеповатый! Не хочется только руки пачкать, а то бы мы его, как вареную луковицу, растерли. Пусть лучше язык прикусит.
Тогда Яша сказал, что он в последний раз предъявляет свой ультиматум. Пусть они лучше поскорее уберутся, а то он снимает с себя всякую ответственность.
Тогда Пугонос сказал, что таких, как Яша, он десятками из рукава вытряхивает, что не на таких он, Яша, напал — не запугает. И он назвал его «буйджалом».
За слово «буйджало» Яша больше всего обиделся, хотя никто не знал, что означает это слово — «буйджало».
В сумерки те ребята ушли, и Яша собрал нас и сказал, что он объявляет им войну и кто не пойдет воевать, тот будет дезертиром и предателем. Кто не пойдет воевать, будет питаться одним хлебом с луком и у него будет отобрана одежда. Если же он будет спать не раздеваясь, то он будет лишен чистого белья. Теперь нужно отбросить все внутренние распри, нужно помнить только, что наш двор в опасности.
Тогда я выступил и заявил, что мы не будем воевать.
Но тут случилось самое худшее. Все присоединились к Яше. Даже Циля попалась на удочку. Мы, говорит она, превратили наш сад в настоящую куколку, мы каждый камешек там примеряли и примащивали, каждое деревце причесывали, каждую песчинку просеивали.
Умеет она говорить, Циля!
А Дядя-тетя — тот просто чуть не расплакался. Такие, говорит, красивые цветы, а их чужие будут рвать и топтать?
Начали готовиться к войне.
Собрали под яблонями всю падалицу. Получился целый арсенал.
Яша начал проводить с нами ученья — как надо метать.
Циле, конечно, лучше было не агитировать за войну. Когда она бросает яблоко, то оно чуть ли не ей самой в лоб попадает. Оно как-то выскальзывает из ее рук…
А Циля все говорит, что мы превратили сад в куколку, каждый камешек примеряли и примащивали, каждое деревце причесывали, каждую песчинку просеивали.
Ну, что я тут мог поделать?..
И война вспыхнула.
Военные действия происходили в нашем дворе. Пригодились и ямы. Мы были в окопах, а у противника не было прикрытия. Поэтому в первый день победа осталась за нами, несмотря на их численное превосходство. Одному угодило яблоком в ногу, другому в плечо, и они отступили.
— Мы побеждаем, — говорил Яша, — потому что правда на нашей стороне. Будьте стойки, отважные орлы!
Нужно признаться, что в первый день я тоже был увлечен.
По двору летают гнилые яблоки. У всех разгоряченные лица, воспаленные глаза. То с одной, то с другой стороны раздаются крики «ура». Мы молчим — они кричат, они молчат — мы кричим.
На другой день попало нашему Дяде-тете. Уже долгое время, с тех пор как он перешел на мою сторону, он не плакал. Но тут он не удержался.
На третий день на нас посыпались удары со всех сторон — и откуда только это взялось? Досталось и мне, но я проглотил молча. Мне очень хотелось плакать, но я укусил себя в руку — и прошло.
И что это с нами случилось? Что произошло с нами?..
Дядя-тетя разуверился в войне. Остыла понемногу и Циля. Мы начали приходить в себя, и на другой день мы распространили среди тех ребят такую листовку:
«Почему мы воюем друг против друга? В этой кровавой бойне заинтересован один Яша! Сложим оружие, и давайте вместе бороться против этого тирана!»
