Ирвин Шоу - Ставка на мертвого жокея (сборник рассказов)
— Ну что ж, это неплохо.
— Когда же?
— Ну… — Алиса задумалась, колеблясь, не зная, как ему поточнее ответить. — Во-первых, нужно взять Сэлли из школы; кое-что отдать на хранение; сдать квартиру, заказать авиабилеты…
— Так когда же?
— Недельки через две… Если смогу достать билет на самолет. Ты подождешь?
— Нет, что ты, — отозвался Рой.
— Мне тоже невтерпеж.
Оба засмеялись.
— Ну как ты там, здорово веселишься?
Рой сразу почуял необычное любопытство в ее тоне и вздохнул.
— Здесь такая скука, аж скулы сводит. Вечерами торчу дома, много читаю. Прочитал уже шесть книг и половину доклада генерала Маршалла, посвященного правильному ведению боевых действий.
— Но один вечерок ты не стал читать. — Голос Алисы звучал намеренно беззаботно и небрежно.
— Интересно, интересно… — тихо сказал Рой. — Ну-ка, давай выкладывай.
— Во вторник с побережья вернулась Моника; позвонила мне; сообщила, что видела тебя в компании красивой женщины в дорогом ресторане.
— Если в мире существует справедливость, Монику следовало бы сбросить с парашютом на атолл Бикини.
— Брюнетка, с длинными волосами — так охарактеризовала Моника.
— Она абсолютно права, у нее и правда длинные черные волосы.
— Не ори, у меня не заложило уши!
— Но эта дрянная Моника забыла тебя проинформировать, что это жена Чарли Льюиса.
— Она утверждает, что за столиком сидел ты один.
— А в это время Чарли Льюис находился в мужском туалете, в двадцати шагах от меня.
— Ты это серьезно?
— Нет, конечно. Может, он в эту минуту находился в женском туалете.
— Пусть тебе и смешно, но если вспомнить твое прошлое…
— У меня такое же прошлое, как у любого нормального мужчины, — оправдывался Рой.
— Что-то мне не нравится твой юмор на такую щекотливую тему. — Голос у Алисы начал дрожать.
— Послушай, бэ… — Рой смягчил тон, сказал совсем тихо: — Приезжай ко мне сюда, да побыстрее! Здесь мы все уладим, прекратим весь этот вздор.
— Прости меня! — Алиса оттаяла — она раскаивалась. — Дело в том, что все эти последние годы мы так часто бывали с тобой в разлуке… Вот почему я и веду себя так несдержанно, так глупо, нервничаю… Кто платит за телефон?
— Компания, кто же еще!
— Очень хорошо! Ужасно, когда приходится платить из своего кармана за наши телефонные ссоры. Ты меня любишь?
— Приезжай, да поскорее!
— Ты считаешь, что ответил на мой вопрос?
— Вполне!
— О'кей! Я тоже такого мнения. До свидания, дорогой! Скоро увидимся!
— Поцелуй за меня Сэлли.
— Обязательно. До встречи!
Рой повесил трубку, устало покачал головой — опять ссора по телефону, — но тут же улыбнулся: ведь все кончилось мирно. Встав со стула, подошел к письменному столу взглянуть на календарь — когда ему ожидать прилета жены с дочерью.
Телеграмма пришла на четвертый день: «Билеты куплены на рейс два часа четырнадцатое тчк прилет Бербэнк 10 вечера по вашему местному времени тчк просьба побриться тчк с любовью Алиса тчк».
Рой, улыбнувшись, перечитал телеграмму, и вдруг где-то в глубине души возникло ощущение неловкости, — его никак не удавалось точно определить, оно сопротивлялось, словно выскальзывало из рук… Весь день он ходил как в воду опущенный, чувствуя приближение какой-то пока еще неосязаемой беды, и только когда лег в эту ночь в постель, все ему стало предельно ясно. Преодолев легкую дрему, встал, подошел к столу, прочитал еще раз телеграмму: да, все точно, четырнадцатое мая. Не выключив лампы, зажег сигаретку и сидел на узкой, безликой кровати отельного номера, обдумывая, как ему быть, как не утратить в такой ситуации самообладания.
По сути дела, суеверным он никогда не был, не приверженец религии, и всегда посмеивался над своей матерью, с ее богатой коллекцией сновидений, предсказаний, предзнаменований, как добрых, так и дурных. У Алисы тоже есть привычки, связанные с суеверием: например, никогда не говорить вслух о желанном событии, — стоит упомянуть, и ничего не получится, ничто не сбудется, оставь надежду навсегда. Эти ее привычки не вызывали у него ничего, кроме презрения. Во время войны, когда все журналы утверждали, что в стрелковых ячейках на фронте не найти ни одного атеиста, он не прибегал к молитве даже в самые мрачные и опасные для жизни времена. Ни разу за всю свою взрослую жизнь не сделал ничего под влиянием суеверия или дурного предчувствия.
Сидит вот теперь, озираясь по сторонам, в ярко освещенной, нормально меблированной, просторной комнате, все здесь в духе двадцатого века, и чувствует себя полным идиотом. Зачем ему в разгар ночи гоняться за призраками, отдающимися звонким эхом предостережений, за обрывками старинных снов, что рождаются в глубинах его чувствительного мозга талантливого инженера…
Этот выводящий его из себя сон он отлично помнит: сестра его умирает четырнадцатого мая… Такие сны очень редко бывают в руку. И все-таки… Элизабет с Алисой настолько похожи, всегда стараются быть вместе, они хорошие подруги. О снах он знает немало, и в этом мрачном, колдовском мире вполне возможен простой перенос понятий: жена становится сестрой, сестра — женой. И вот тебе на — его жена с ребенком выбрали как раз этот злополучный день — четырнадцатое мая, — чтобы лететь к нему на самолете из Нью-Йорка в Калифорнию… Им предстоит пролететь три тысячи миль, почти через весь Американский континент, с его бурными, широкими реками и высокими горными цепями…
Ну, хватит, надо выключить свет и лечь спать, все равно так ничего не решишь! Лежал, уставившись в темный потолок, прислушиваясь время от времени к шуршанию автомобильных шин: на исходе ночи мчится домой запоздалый водитель…
Не верит он в судьбу, в фатум1; всегда рассматривает окружающий мир в тесной связи причин и следствий; ничего избежать нельзя: что произойдет завтра или в следующую секунду — ни в коей мере не детерминировано и может проявиться бесконечным разнообразием. Смерть человека, как и место его последнего упокоения, нельзя точно определить; никакие события не стоит искать в книге прогнозов на будущее — человеческая раса не получает никаких намеков или предостережений от сверхъестественных сил. Все это просто смешно, и ради этого глупо не спать! Сам всегда бесстрашно ходил под лестницами, с радостью разбивал зеркала, ни разу не просил прочитать его судьбу по руке или определить по картам. И сейчас отдает себе полный отчет в своем идиотском поведении. Но при всем том сон не приходит…
Утром Рой позвонил в Нью-Йорк.
— Алиса, приезжайте лучше поездом.
— В чем дело? — забеспокоилась она.
— Я боюсь самолета. — И услыхал взрыв ее хохота на том конце провода. — Боюсь самолета! — упрямо повторил он.
— Какие глупости! — возмутилась Алиса. — В этой авиакомпании ни одной катастрофы! Что, самолеты начнут падать с завтрашнего дня?
— Но даже если и так…
— Ты себе представляешь, что такое находиться в одном купе с Сэлли трое суток? После такого испытания мне придется лечиться все лето.
— Прошу тебя! — умолял Рой.
— К тому же зарезервировать билет на поезд — значит потерять целые недели. А еще надо сдать внаем квартиру и все такое прочее. Что это на тебя нашло? Ума не приложу!
— Да ничего. Просто очень беспокоюсь по поводу вашего полета, вот и все.
— Боже мой! — воскликнула Алиса. — Да ты пролетел двести тысяч миль на всевозможных драндулетах — и ничего!
— Знаю. Именно поэтому беспокоюсь.
— Может, ты выпил?
— Алиса, дорогая, — вздохнул отчаявшийся Рой, — не забывай, сейчас у нас здесь восемь утра.
— Ну, в таком случае с тобой происходит что-то странное…
— Знаешь, я не спал всю ночь — не мог сомкнуть глаз от волнения.
— Послушай, прекрати понапрасну волноваться! Увидимся четырнадцатого. Ты уверен, что здоров?
— Да, все в порядке.
— Скажу тебе откровенно: какой-то странный этот твой звонок…
— Прости меня, Алиса.
Поговорили еще несколько секунд, правда довольно холодно, и Рой повесил трубку, чувствуя себя скверно из-за понесенного поражения.
Через два дня снова позвонил, еще раз попытался ее переубедить:
— Не задавай мне никаких вопросов. Прошу тебя — сделай это ради меня! Когда приедешь, все тебе объясню. Если непременно на самолете — не имею ничего против, в любой день, только не четырнадцатого мая! шестнадцатого, пятнадцатого, семнадцатого, только не четырнадцатого! Умоляю тебя!
— Рой, дорогой, по-моему, ты ужасно взволнован. Что на тебя нашло? Говорила я с Элизабет — утверждает, что ты на себя не похож.
— Как она там? — поинтересовался Рой.
— Все в порядке. Убеждает меня не обращать внимания на твою блажь и лететь по расписанию.
— Передай ей — пусть занимается своими делами и не сует нос в чужие! — взорвался Рой.
