Олег Красин - кукла в волнах
Однако улыбнулся неудачно. Это случилось посреди какого-то грозного пассажа из речи Рахимова, продолжавшего разглагольствовать на трибуне, и грозившего кому-то указательным пальцем правой руки. Случайно оторвав взгляд от своих записок, замполит батальона заметил мою антипартийную ухмылку и толкнул локтем, чтобы его подчиненный не забывался на столь внушительном собрании…
После конференции до отъезда оставалось некоторое время, и Вася Каминский предложил пройтись по городу, размяться после долгого и нудного сидения.
Небольшой провинциальный городок Новолиманск, в котором находился штаб училища, был намного меньше Азовска, но весь засажен зелеными деревьями и оттого, выглядел уютнее. Море вокруг было мелким, пляжи песчаными и, неудивительно, что этот город полюбился отдыхающим с маленькими детьми. На каждом шагу нам с Каминским попадались заботливые мамаши и их загорелые чада, несущие надувные круги или резиновые игрушки.
У входа в городской парк несколько человек столпилось у небольшой палатки, в которой находился аттракцион по стрельбе пневматическим оружием. Потертого вида мужичек, по ухваткам похожий на спившегося спортсмена, показывал чудеса стрельбы приезжим, в первую очередь девушкам и молодым мамашам. Мужик находился в зените славы, предвкушая, видимо, что за свои труды получит от публики несколько рублей на портвейн.
Мы с Каминским собирались пойти дальше, чтобы случайно не сглазить чужой успех, но тут стрелок увидел нас. Военные, в форме! Он подумал, что гораздо интереснее посрамить военных, выиграв у них в стрельбе, чем просто стрелять по целям.
— Товарищи офицеры, — закричал он нам, — не хотите пострелять?
— Нет, спасибо, мы торопимся! — поспешил ответить осторожный Вася, который не хотел опростоволоситься перед гражданскими.
— Ну что вы, в самом деле, боитесь что ли? — не отставал стрелок, — если у вас не хватает денег, то пульки я куплю, — и он подмигнул окружавшим.
Я не люблю, когда ко мне пристают вроде как с ножом к горлу, особенно, если при этом играют на публику. В такой ситуации холодное бешенство овладевает мною, и я ничего не могу с собой поделать.
— Что же, — излишне спокойно произнес я, — давай постреляем.
— Михалыч, да брось, не связывайся, — зашептал Вася, — он же нас подначивает!
— А что мы, в самом деле, стрелять, что ли не умеем? Мы же офицеры! — ответил я все также спокойно и пошел к стойке, на которой лежали пневматические ружья.
— Как будете стрелять, с подставки или с руки? — тут же поинтересовался хозяин заведения, боясь, что я передумаю, и импровизированное соревнование не состоится, а он потеряет такую исключительную рекламу.
Мужичек с ожиданием посмотрел на меня.
— Пожалуй, стрелять будем с рук, — ответил я, почувствовав, что моего визави устроил бы более другой вариант.
— Выбирайте мишени! — попросил хозяин, махнув рукой на стенку с разными металлическими зверьками. К каждому из них был приделан белый кружок, в который, собственно, и надо было попасть.
— Пахомыч, ты нам детские мишени предлагаешь, — возразил мой соперник, — а что если нам стрелять по зажженным свечкам? Что скажете, товарищ старший лейтенант?
— Мне все равно, — ответил я, почувствовав, как первоначальное бешенство уступило азарту. Я почему-то был уверен, что отстреляюсь нормально, хотя на боевых стрельбах редко стрелял на «отлично».
Хозяин зажег десять свечек, и мы начали стрелять. Окружающая нас публика приблизилась к стойке и в буквальном смысле затаив дыхание. До восьмого выстрела мы шли вровень. Пульки одинаково точно гасили горящие фитили свечей. Краем глаза я заметил, что Васёк смотрит на меня с большим удивлением. Он явно не ожидал, что я буду показывать такие результаты. А мне представилось, что две команды бьют серию пенальти и победит тот, у кого крепче нервы, у кого не дрогнет вратарь или нога, бьющая по воротам. В нашем случае это была рука.
На девятом выстреле рука дрогнула у моего оппонента. Оставался последний выстрел, когда я мог промазать, а соперник попасть и тогда бы была ничья. Но я, все также хладнокровно выстрелил и попал. Мы победили.
— Может, по второму разу? — неуверенно предложил мужичек.
— А зачем? — спросил я его, — игра сделана.
Уже повернувшись, чтобы уходить, достал три рубля и положил на стойку.
— Возьми, — сказал я своему бывшему противнику, — выпей за советских офицеров, я из них не лучший стрелок.
Возвращаться назад мне пришлось через Ростов, поскольку из-за задержки не попал на попутный борт до Нижней Калитвы. Ехать нужно было с пересадками из-за неудачного расположения Новолиманска — город находился в стороне от железнодорожной магистрали. Меня, вначале, подбросили на попутке до станицы Грушевской, а оттуда поездом махнул до Ростова.
Немного позднее, пока я трясся в поезде, мне вспомнилась стрельба в тире, свой кураж, ощущение внезапно свалившейся удачи, словно я случайно схватил бога за бороду. И почему я поддался на дешевую подначку этого недоделанного снайпера? Хотел покрасоваться перед публикой, перед Васькой? А если бы промазал и проиграл? Но военный не может проиграть, наша армия не проигрывает! Мне стало досадно. Глупая история и гордиться абсолютно нечем! С другой стороны, может, так и нужно? — идти напролом, наудачу, послав всех к чертовой матери. Идти и добиться успеха!
С этой извечной дилеммой, мучившей еще юного Гамлета, сталкивается каждый, кто поставлен перед выбором из двух зол. Но понимание сути происходящего не всегда позволяет найти легкий, безболезненный выход. Зачастую приходится прилагать несоразмерные усилия, чтобы выпутаться. Гамлету это не удалось.
Так я размышлял, пока убаюканный своими мыслями, незаметно не задремал под стук колес.
Глава 9
На перроне Ростовского вокзала уже горели ночные фонари, когда я вышел из вагона. В кассе мне предложили билет на подходящий поезд, идущий в нужную мне сторону, однако проблема была в том, что посадка на него ожидалась только в четыре утра. Время стоило как-то убить и лучшего способа, чем скоротать время, прикорнув на жестком деревянном кресле железнодорожного вокзала в компании таких же бедолаг-пассажиров, я не видел. Как вариант — была еще комната матери и ребенка. Сейчас найду мамочку! Я улыбнулся идиотским мыслям, пришедшим в голову. Да, детский возраст давно миновал, но всё же за дополнительную плату, там можно было найти койку. Пошарив по карманам, я с разочарованием обнаружил, что денег осталось мало — истратил в Новолиманске с Василием, когда мы обмывали мою победу в стрельбе в одном из местных ресторанов.
Купив небольшую булочку и бутылку кефира, я нашёл свободное место и сел на него, решив поужинать.
— Что старлей, проголодался? — послышался вдруг голос, прозвучавший откуда-то со стороны.
Как оказалось, он принадлежал молодому чернявому парню, моему ровеснику. Одет тот был просто: синяя выгоревшая на солнце рубаха, заправленная в мятые джинсы, на ногах военные полуботинки, одетые на босую ногу. Совсем как у Остапа Бендера.
— А тебе какое дело? — спросил я неприветливо.
— Да брось, старлей, пойдем, горло промочим, деньги есть…
— Слушай, чувак, иди себе, пока я тебя в милицию не сдал. Вон наряд ходит, — я показал на лениво прогуливающихся по залу ожидания двух милиционеров, высматривающих очередную жертву для вытрезвителя.
— Да ты что? Я же такой как ты, свой брат — военный, меня Игорьком зовут.
— Знаешь что, езжай на местный рынок, купи там голову свиньи и сношай ей мозги — ответил я грубо, поскольку разговор этот мне уже надоел.
— Не веришь? Видишь камеру хранения, — он показал рукой в сторону серых металлических коробок, выставленных у задней стенки вокзала в несколько рядов, — пойдем со мной, покажу!
— Что мне, делать больше нечего?
— Пойдем, пойдем! — не оглядываясь на меня, он пошёл к камерам и я, от нечего делать тоже решил прогуляться.
У одной из серых металлических коробок парень остановился и набрал код, быстро повернув три черные рукоятки на двери камеры. С сухим щелчком крышка открылась.
Заглянув через плечо Игоря, я ожидал увидеть дорожную сумку или, по крайней мере, ставший популярным в последние годы «дипломат», однако отсек камеры хранения был пуст. На дне небрежно валялись военные брюки, рубашка с галстуком. В глубине была видна фуражка, лежавшая околышем кверху. Между этими вещами разбросана мелочь вроде носового платка, расчески, зубной щетки без пасты, нескольких монет. Колоритный натюрморт довершали грязные форменные носки, торчавшие из фуражки. Видимо это они издавали ту вонь, которую я сразу почувствовал, когда неизвестный мне парень открыл дверь камеры хранения.
Не глядя по сторонам и совсем не стесняясь, Игорь начал стаскивать с себя одежду, пока не разделся до трусов. Потом, так же молча, он принялся извлекать предметы военной формы один за другим и, не торопясь, одеваться. Мне показалось, что он это делает нарочито медленно, чтобы проходившие мимо люди, особенно женщины, обратили внимание на его стройное, мускулистое и загорелое тело.
