Диана Петерфройнд - Доброе утро
Значит, он не окончательно превратился в пещерного человека? Мне было приятно так думать, несмотря на то что Майк изо всех сил старался доказать обратное. Натыкаясь на стены, он отправился на кухню налить себе еще чего-нибудь выпить. Я утешала себя мыслью, что в таком состоянии лишний стаканчик ему уже не повредит.
Я все еще стояла у входной двери, когда он высунул голову из кухни, глянул на меня и захохотал.
— Рада, что тебе весело, — отозвалась я ледяным тоном.
— Тебе не с кем провести сегодня вечер? — пьяно бормотал он. — Оно и не удивительно. Дай угадаю: ты встречаешься с парнем, у вас, — он помахал в воздухе стаканом с виски, — одно свидание, второе, третье, а ты все время только и делаешь, что бубнишь про свою работу.
Я не позволила чувствам отразиться на лице.
— …А потом он вдруг, очень кстати, теряет твой номер телефона…
Я моргнула. Глаза у Майка торжествующе сияли.
— Да-да-да, — кивнул он, будто только что раскрыл страшную государственную тайну. — Так что, если не считать отца — кстати, он от вас ушел? Или, может, умер?..
Я опять моргнула.
— У тебя талант отпугивать мужчин…
— Да заткнись же ты наконец! — сказала я. — Еще пятнадцать минут назад я была для тебя буквами в титрах, а теперь ты вдруг занялся моими душевными ранами. — Я широким жестом обвела его квартиру, все фотографии, где были запечатлены памятные моменты его жизни, сувениры, которые он привез из-за границы, фотографии его родных, кадр в рамке, где он на рыбалке с Клинтонами. — Посмотри на эти снимки. Ты бы мог сделать столько сюжетов о том, что тебе по-настоящему интересно: о современном искусстве, об охоте, о рыбалке…
Я схватила со стола фотографию.
— Это твой внук? Я даже не знала, что у тебя есть внуки. Ты мог бы заняться их воспитанием. Мог бы привезти своих родных на передачу и…
— Этих неблагодарных ублюдков?! Ну уж нет, спасибо!
Он выхватил у меня фотографию.
— Все, фанатка, экскурсия окончена! Можешь возвращаться к своей никчемной жизни. Уходи!
— Только не теперь! — Я уселась на диван. — Я останусь здесь, чтобы мешать тебе напиваться дальше.
— Ну, располагайся, — пожал плечами Майк. — Крепких снов.
— Спать я не собираюсь, спасибо. — Я выпрямилась на диване и уставилась в стену.
Он еще крепче сжал в руках фотографию и вышел из комнаты. Он настолько ненавидел именно этого неблагодарного ублюдка, что даже взял его фото к себе в спальню. Любопытно.
Я осталась сидеть на диване в твердом намерении сдержать свое слово. Не буду спать. Не буду. Мне нельзя терять бдительность, ведь завтра мне придется его разбудить и вывести в эфир.
— Я не сплю, — шептала я, — не сплю, не сплю, не сплю!
Не сплю…
* * *На улице шел дождь. Капли барабанили по стеклу за тюлевыми занавесками, что мама повесила у меня в комнате, когда мне было шесть.
Она тормошила меня за плечо.
— Ма-ам, ну еще минуточку! — простонала я, переворачиваясь на другой бок.
В ответ она сорвала с меня одеяло.
— Пошли уж, фанатка!
Я широко раскрыла глаза. Фанатка. Похоже, я все-таки уснула у Майка на диване.
Я рывком села. Майк стоял надо мной в халате и тормошил меня чем-то вроде посоха. Я схватила телефон. Три утра. Уф! Пока не опаздываем.
— Завтракать будешь? — спросил меня Майк, все еще тыча в меня посохом, будто старуха острым зонтом.
— Я… — Я протерла глаза. Больше всего мне сейчас хотелось свернуться калачиком и вернуться в постель к Адаму. Ну, или просто в постель. Майк зажег свет, и я украдкой на него взглянула. Смотрелся он сказочно. Будто только что с курорта. Я краем глаза глянула на себя в зеркало.
Ну и страшилище.
Тушь потекла. Волосы после нашей с Адамом эскапады, моей беготни по манхэттенским улицам и ночи на кожаном диване приобрели дивный вид невероятно запутанного птичьего гнезда. Блузка тоже знавала лучшие времена. А сейчас на ней к тому же не хватало пуговиц.
Мечты Бекки Фуллер о славе остались вместе с оторванными пуговицами на диване Майка Помероя.
— Я иду готовить завтрак. — Он исчез на кухне.
Притащившись за ним, я смотрела, как он разбивает яйца в миску.
— Ты хоть когда-нибудь яйцо настоящее видела? — Майк сунул мне яйцо под нос. Я устало моргнула. — Это из-под нормальной курицы, которая бегает по двору на ферме в Мериленде. Мне их раз в неделю привозят.
— Значит, нью-йоркские куры тебе не угодили? — уточнила я.
Майк начал сбивать омлет.
— Нам пора, — сказала я.
Но он меня не слушал.
— Вся прелесть фриттаты в том, что туда можно добавить что угодно. Все, что есть под рукой.
Он бодро полез в холодильник. Он был в таком отличном настроении, можно подумать, что он провел ночь с женщиной. У меня же был испорченный романтический вечер, и безоблачным настроением я похвастать не могла.
— Хватит, — повторила я попытку. — Иди одеваться.
— Хочешь, чтобы я с голоду помер? — Он вытащил из холодильника свежих лисичек, лук-шалот, помидоры.
Если уж совсем по правде, выглядело все аппетитно. Но мне было не до эстетских завтраков. Мне бы сейчас двойной эспрессо и ведущего в студии моей программы. Немедленно.
— Мне надо быть в форме. Ведь я появлюсь на экране перед… сколько у нас там зрителей? Шестеро?
Он начал нарезать овощи.
— Восемь, не меньше, — зевнула я.
— Тебе понравится, обещаю! — Майк стал разогревать сковороду на плите.
— Майк, — не могла удержаться я, — поехали, а?
Чтобы отправить его поскорее одеваться и бриться, я пообещала следить за фриттатой, пока она доходила в духовке. Из теплой духовки доносился дразнящий аромат слегка обжаренного шалота и грибов, но я не поддавалась соблазну. Фриттаты вполне хватило бы на двоих, но я не хотела идти у него на поводу. В студии есть пончики. А Майк просто хочет довести меня до инфаркта.
У меня было пять минут на то, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. Я почистила зубы щеткой Майка Помероя, умылась мылом Майка Помероя и стащила одну из рубашек Майка Помероя.
Вернувшись на кухню, я обнаружила, что Майк сидит перед полной тарелкой.
— Ты что, еще не поел?
Он провел пальцем над тарелкой.
— Она еще горячая. А многие даже не знают, что фриттату надо есть, когда она остынет до комнатной температуры. Это обеденное блюдо, и придумали его в Италии.
Я изо всех сил хлопнула ладонью по барной стойке.
— Знаешь что, Майк! Мне плевать на твой гурманский завтрак. Мы опаздываем. Поехали!
И я потащила великого Майка Помероя — а он кричал, пинался и пытался откусить кусочек от остывшей до комнатной температуры фриттаты — на его первый эфир в «Добром утре». На планерку мы опоздали, и когда вошли, все взгляды были обращены к нам. Майк выглядел безупречно. Я же будто побывала в эпицентре торнадо.
Ленни внимательно меня оглядел.
— Ты где была?
— Долго рассказывать. — Я уселась с ним рядом и попыталась хоть немного пригладить волосы.
Майк летящей походкой дошел до свободного стула рядом с Колин.
— Она ночевала у меня.
Все сотрудники программы молча смотрели на нас обоих. У Колин отвисла челюсть.
Майк похотливо кивнул:
— С добрым утречком, Пакоима!
Никто, кроме него, не решался нарушить мертвую тишину.
— Ой, да ладно вам! Я спала на диване.
— Пока я не разбудил ее своим африканским посохом! — радостно подхватил Майк.
— Африканским, — начал Ленни.
— … посохом?! — договорила Колин.
У Саши, Трейси и Эрни глаза полезли на лоб.
Я сверкнула глазами в сторону Майка. Заткнись, придурок! Проехали.
— Ладно, все, — сказала я своим фирменным начальственным тоном. — Сегодня у Майка первый эфир. Это очень важный день для всех нас. Давайте все еще раз проговорим.
Кажется, я поняла его уловку. Он проделал все это, чтобы развязать себе руки.
* * *После планерки я отчаянно боролась в туалете с волосами, и тут, в зеркале у себя за спиной, увидела Колин. Она принесла мне один из своих костюмов.
— У меня здесь всегда есть запасная одежда, — сказала Колин. — За все эти годы чего только не случалось: на меня тошнило восьмерняшек, гадил белоголовый орлан, а еще миски с гаспаччо опрокидывали, так что я привыкла держать у себя в гримерной запасной гардероб.
Я взяла костюм.
— Спасибо!
— Ну, если, конечно, ты влезешь в юбку, — оценивающе посмотрела она. — Ты… ты ведь не спала с ним, правда?
— Нет, конечно, — со стоном ответила я. — Сначала я выслеживала его по манхэттенским барам, а потом стояла насмерть у его двери, чтобы он не напился в последнюю минуту. Я за программу волнуюсь, только и всего.
Колин молча меня разглядывала.
— Знаю, — сказала она после долгой паузы. — Именно поэтому я и принесла костюм, — и с этими словами она гордо удалилась.
