Сергей Арзуманов - Винодел
— Да, мам, ты, как всегда, права.
— До завтра, сынок.
На следующий день, ближе к полудню, Макс и Моника оказались на винодельне «Мастроберардино». Секретарь внимательно выслушала их и попросила подождать около получаса. Через полчаса к ним буквально вылетел жгучий брюнет лет сорока пяти, уже что-то лепетавший очень быстро по-итальянски.
— Я вас приветствую, сеньора.
— Да, спасибо.
— Чем могу быть полезен?
— Вы знаете, сеньор, мы ищем… Луиджи, это ты?
— Господи, Моника, откуда ты здесь?
— Луиджи, неужели это ты, это не сон?
— Нет, Моника, это не сон, боги привели тебя ко мне.
Макс был в шоке. То, что его мать и этот человек друг друга знают, да еще и очень давно, было ясно, но что их может объединять? Его мать и этот мачо. Очень странно, ведь мать всегда любила только отца. Сама мысль, что у матери мог быть кто-то другой, казалась Максу кощунственной.
Вдруг Макс потерял нить разговора. Этот незнакомец начал говорить на странном языке. Моника не говорила ничего, но было видно, что она все понимает. Язык был странным вдвойне. Макс понимал, что это итальянский, но он слышал лишь отдельные слова, бессвязные и бесформенные. Он вроде бы слушал итальянца, но совершенно не понимал, о чем идет речь.
— Так, стоп, мама, что происходит?
— А что, сынок?
— Вы что, говорите на языке животных, я ничего не понимаю.
— Scusi, — виновато проговорил итальянец.
— Мама, о чем вы говорили?
— О тебе.
— Зачем?
— Он спросил о твоем отце.
— И что ты ему сказала?
— Ничего.
— Мама?
— Что ты сын француза.
— И что?
— Ничего.
— Так, мама, что происходит, кто этот человек, и на каком языке вы говорили?
— Простите меня, — Луиджи обратился к Максу, — я из Фриули.
— И что?
— Это другой язык.
— Другой, но ведь это был итальянский, но я ничего не понял, вы специально так говорили.
— Нет, Макс это не итальянский.
— Что это значит?
— Мы говорим на своем языке.
— Кто это мы?
— Жители Фриули, мы говорим на ретороманском. С тобой все в порядке, ты слышишь родной язык, но не понимаешь смысла, это нормально.
— Мама, откуда ты знаешь этот язык и откуда ты знаешь этого человека?
— Я потом тебе все объясню, не сейчас.
— Ничего не понимаю, что это за язык?
— Это древняя форма итальянского.
— Очень странно.
— Ничего странного, сынок. В Швейцарии тоже говорят на этом языке.
— Да, мама, оказывается, чудеса только начинаются.
— Что ты имеешь в виду, сынок?
— Сначала папа со своими чилийскими ребусами, теперь ты, говорящая на языке, который я не понимаю, я был уверен, что знаю своих родителей, но теперь я не уверен ни в чем.
— Молодой человек, Италия полна сюрпризов.
— И что у вас тут особенного?
— Много чего.
— Ну например.
— Например, самая древняя винодельня в мире.
— Ну, это еще можно поспорить.
— Да, твой сын настоящий француз, Моник.
— Он в отца пошел.
— До Колумба открылась это ваша старая винодельня? — Макс не унимался.
— Да, сынок, до Колумба.
— А конкретно?
— В середине двенадцатого века.
— Да нет, вы шутите, тогда еще и Европы толком не было.
— Конечно, но люди-то были, и они хотели радости и веселья.
— Ну и где эта винодельня?
— В горах Альто-Адидже.
— Где это?
— Это близко к Франции.
— Ладно, мальчики, я думаю, что нам всем не помешает немного вина.
Троица отравилась в ближайшее кафе.
— Что вас привело к нам? — начал Луиджи.
— Мы ищем отца.
В этот момент подошел официант, чтобы принять заказ.
— Что вы будете?
— Макс, что ты будешь?
— Американо.
— Хорошо, сеньоре.
Через пять минут официант принес заказ и поставил перед Максом бокал с искрящейся жидкостью. Макс, не задумываясь, отхлебнул и тут же отринул бокал.
— Что это?
— Что-то не так?
— Это алкоголь.
— Конечно, ведь ты заказал американо.
— Да, я хотел кофе.
Луиджи расплылся в улыбке и, наконец, расслабился. Этот юнец явно был французом во плоти.
— Сынок, у нас американо — это кампари с содовой и лимонным соком.
— Но я хотел всего лишь кофе.
— Хорошо, сейчас исправим. А ты что будешь, Моника?
— Чинар.
— Ты не забыла?
— Нет, Луиджи.
Повисла пауза.
— Луиджи, мы с сыном приехали к вам, мы ищем его отца.
— Хорошо, миа донна, не плачь, я помогу тебе.
— Mi sento svenire! — закричала Моника.
— Maledizione, — ответил Луиджи.
Она быстро пришла в себя.
— Ты женился?
— Нет.
— А дети?
— У меня два сына.
— Ты ее любишь?
— Кого из двоих?
Моника молча выразила удивление.
— У меня было две женщины и от каждой по сыну.
— А сейчас?
— Сейчас я один.
— Да, у меня тоже один, знакомься, это Макс.
— Что привело вас к нам?
— Отец, — начал Макс, — оставил нам странную записку перед своим исчезновением.
— Я могу на нее взглянуть?
— Да, пожалуйста, там весь смысл… в вине под названием «Лакрима Кристи».
— Да, я уже понял.
— Вы можете рассказать нам, что особенного в этом вине?
— Не знаю, что вы называете особенным, расскажу то, что знаю — «Лакрима Кристи дель Везувио». Мы делаем его на вулканической почве близ Везувия, из виноградной лозы «Пьедироссо», что буквально означает «окровавленные ноги». По преданию, кровь с ног Христа дала начало этой лозе, потому она и называется «Пьедироссо».
— Но это не более чем миф.
— Конечно, но, тем не менее, лоза действительно имеет название — «Окровавленные ноги», вино, носящее имя Бога, взращенное на земле дьявола.
— А при чем тут дьявол? — спросил Макс.
— Обычно вулканы сравнивают с преисподней.
— Очень интересно, — оживился Макс, — но ведь это то, что мы ищем, ведь в записке сказано — «Найди „Слезы Христа“ в „Подвалах Дьявола“».
— И что? — удивленно спросил Луиджи.
— Все сходится, — произнес вслух Макс, не замечая окружающих.
— Что сходится?
— Все, вино, соединяющее в себе силу света и силу тьмы. Значит, если вы делаете «Лакрима Кристи», то и «Подвалы Дьявола» должны быть где-то здесь.
Луиджи в полной растерянности посмотрел на Монику.
— Молодой человек, что вы хотите найти?
— Сам не знаю. Мы можем посмотреть ваши подвалы?
— Конечно, но что мы там будем искать?
— Черт его знает, если бы я знал, столько христианских тайн.
— И тем не менее, молодой человек, это Италия, и здесь отношение к Богу особенное.
Луиджи устроил для Макса и Моники экскурсию по подвалам «Мастроберардино». К своему сожалению, Макс так ничего особенного и не обнаружил. Ему очень хотелось, чтобы «Подвалы Дьявола» были именно здесь. Но он не нашел ничего, никаких намеков и совпадений. Когда Луиджи уже заканчивал экскурсию, Макс не выдержал и почти закричал.
— Ну так что такого особенного в вашем вине?
— Почва, почва, удобренная вулканом.
— И все?
— Но ведь вы француз наполовину?
— Да.
— Тогда вы знаете, что такое терруар.
— Да.
— Конечно, это основа вина, его утроба, мать, рождающая его.
— И?
— Вулканы выбрасывают на поверхность идеальный комплекс веществ, если хотите, идеальный терруар.
— То есть вы хотите сказать, что в любом месте Земли можно насыпать слой пепла и выращивать виноград?
— Нет, конечно, не все так просто, нужна особая почва, которую пепел оплодотворит, если хотите.
— И такая почва есть только у вас.
— Нет, почему, есть много мест на Земле, где почва впитала в себя вулканический пепел.
— Значит это и есть ваша тайна?
— Ну, если вам нужна тайна, то, наверное, это она и есть.
— Вулканический пепел?
— Вернее сказать, почва, обогащенная пеплом.
— И это все?
— Молодой человек да вы просто скептик.
— Но мне кажется абсурдом то, что вы говорите.
— Ну что же, попробую вас переубедить.
— В чем?
— В Калифорнии, в долине Напа, в одной очень известной винодельне, создали уникальный, можно сказать, экстракаберне.
— И в чем его уникальность?
— Вино называется «Volcanic Hill».
— Вулканические холмы?
— Да, можно и так перевести, это флагманское вино винодельни «Бриллиантовый ручей».
— Сто процентов каберне?
— Да, владельцы винодельни решили создать экстракаберне и выбрали для этого склон, который раньше был частью очень древнего вулкана.
— Калифорния — это не Франция.
— Ага, значит, пока француз не сделает, итальянец не проснется.
— Что это значит?
