Ариадна Громова - Мы одной крови — ты и я!
После этого мы пили кофе и разговаривали. Телепаты считали, что история эта очень интересная и перспективная, и надо бы поставить серию экспериментов на других животных — для начала хотя бы на котах — и с другими гипнотизерами. Меня они, кстати сказать, не сочли особенно одаренным в этом смысле, потому что проверяли мои способности отдельно от Барса, на себе самих и я действительно не блистал. То ли я после долгой возни с Барсом, да еще на людях, устал, то ли у меня с чужими хуже получалось, а вернее, и то и другое. Но, как я понял, гипнотизеры для них не проблема, а говорящий кот — это событие.
— Правда, надо учитывать, что тут налицо особо благоприятные обстоятельства, — очень быстро, но запинаясь, заговорил бледный ярко-рыжий юноша. — Испытуемый Павловский и данный… э-э… его кот несомненно представляют собой редкую телепатическую пару, и воссоздать этот эксперимент при частичной даже замене партнеров вряд ли будет возможно…
Уж очень он обо мне безлично говорил, этот рыженький, и я сразу против него настроился. Зря, конечно, да ведь как-то морально тяжело превратиться из человека в объект научного исследования. Одно дело, когда Игорь Павловский, молодой ученый, исследует свойства бактериофагов, а другое — когда этого же самого Игоря Павловского исследуют как составную часть телепатической пары. Это, как хотите, ожесточает. Другие телепаты обращались со мной вполне вежливо, а этот — по молодости, что ли, — все норовил меня размазать на предметном стеклышке и сунуть под микроскоп. Да еще и заранее был уверен, что ничего выдающегося во мне не сыщешь даже под микроскопом.
— Испытуемый… э-э… испытуемые Павловский и кот находятся в постоянном тесном контакте, э-э… слишком тесном, я бы сказал…»
Ну что он плетет?!» — с ужасом подумал я. Но тут рыженький глянул на мое лицо и запнулся.
— Я хочу сказать, что этот эксперимент не удастся воссоздать в серии, упавшим голосом закончил он и вдруг ужасно покраснел: стал таким малиновым, что его огненно-рыжие волосы показались желтыми.»
Так тебе и надо, прыткая морковка!» — с мелочной мстительностью подумал я.
— Меня лично это не очень огорчает, — заявил другой телепат, высокий элегантный парень в белоснежной нейлоновой рубашке и немыслимо модерновых темных очках с черно-белой прямоугольной оправой. — Я вообще считаю, что количественные подсчеты пора отодвинуть на второй план. В прошлом году на международном симпозиуме об этом совершенно правильно говорил доктор Ганс Бендер из ФРГ. Действительно, американская школа Раина тридцать лет этим занимается, накопилось, конечно, много ценного материала, но ведь нельзя же работать всем в одном направлении и одним методом. Тем более, что решающих успехов тут нет, опыты удается воссоздать лишь частично и то при наличии определенных факторов — удачно подобранная телепатическая пара, особо одаренный индуктор или перципиент, — то есть именно индивидуальных факторов! На современном уровне надо обратить особое внимание на качественные показатели, то есть изучать именно вот такие индивидуальные случаи, как этот. — Он слегка поклонился не то мне, не то Барсу: вежливый! — Исследовать черты личности, характер связи между индивидуумами, выяснять, что же именно улучшает качество телепатической информации. Я уверен, что этим путем мы скорее расшифруем суть явления.
Вид у меня был уж наверняка не слишком интеллектуальный, потому что старший из телепатов (тот седой и румяный, что пожалел кота) решил мне объяснить, о чем идет речь, — именно мне, а не Володе, который помалкивал, но держался с присущим ему достоинством.
— Видите ли, это один из самых главных козырей наших противников, ласково улыбаясь, сказал мне седовласый старейшина телепатов. — Дескать, если парапсихологические феномены действительно существуют, то их всегда можно воспроизвести. А раз вы далеко не всегда можете это сделать, значит, тут либо самообман, либо шарлатанство. Но вы, надеюсь, согласны с нами, что это совсем разные вещи: установить наличие феномена и научиться им управлять!
Я в этих делах был, что называется, ни бум-бум, а потому поперхнулся кофе и, насилу откашлявшись, неопределенно пробормотал:
— Да, действительно многие не верят в телепатию…
Володя все это время умудрялся «с ученым видом знатока хранить молчанье в важном споре», но тут вмешался.
— Верить или не верить — это не разговор для науки! — внушительно произнес он. — Тут вопрос в том, какова предположительно природа этого явления и как его исследовать, какие методы будут наиболее пригодными и надежными.
Телепаты очень обрадовались и горячо заговорили, что вот именно физическая природа явления пока не установлена, — не опровергнута электромагнитная теория, но некоторые считают, что тут следует говорить о наличии поля: гравитационного, магнитного, нейтринного, а может, какого-нибудь особого, пока неизвестно, — и что в этой области к тому же абсолютно не разработана методика исследования.
— Физиков надо собрать, — сказал рыженький. — Пускай дадут рекомендации по этому вопросу.
— Вот и собрал бы! Твои ведь физики-то! — ответили ему. — Неужели поговорить не можешь, хотя бы у себя в институте?
Рыженький опять стал малиновым, и его бровки казались желтыми, как пушок род-айлендского цыпленка.
— Э-э… у себя мне именно труднее… поскольку я младший научный сотрудник, не пользуюсь особым авторитетом и внушить что-либо…
— Пригласи вот нашего хозяина, он им в два счета внушит! — посоветовал элегантный парень в темных очках.
Рыженький в ответ на это покривился, как от неудачной шутки. Я уж начал было раскаиваться в своей дурацкой злости — такой он был дохленький, лобастенький, курносенький, так мучительно краснел и заикался, просто не умел по-человечески разговаривать, и откуда ж у него авторитет возьмется, — но тут я снова ожесточился, решил обязательно выдать ему и начал сразу же прикидывать, что бы такое посмешнее организовать им на прощание. Я чувствовал, что теперь у меня отлично получится с гипнозом, и боялся лишь, что не стерплю и начну действовать раньше, чем придумаю толковый план. Телепаты как раз говорили об эмоциях, которые улучшают передачу телепатической информации в случаях спонтанной телепатии: страх, тревога, страстная любовь. Ну так вот, у меня тоже появилась эмоция-стимулятор: желание сделать пакость этому рыженькому умнику.
— Но все же, не понимая природы явления, мне кажется, нельзя плодотворно работать, — осторожно заметил Володя.
— Мы и стараемся понять. Но как же можно понять что-либо, не работая? У нас работа, собственно, и выстроена по трем основным линиям: изучение физической природы, феноменологическое описание и воспроизведение этих явлений… Ну и еще мы изучаем спонтанные случаи, — пояснил седой румяный телепат.
А элегантный парень, уставив на Володю свои темные стекла в зебровой оправе, небрежно проговорил:
— И вообще это не совсем верно, что, не познав природу явления, ничего не добьешься. В истории науки и техники сколько угодно случаев, когда практика далеко обгоняла теорию. Возьмем хотя бы линии тропосферной телесвязи. С ними лет десять-пятнадцать назад создалось идентичное положение: неизвестно было, что это такое, и эксперименты далеко не всегда удавалось повторить. Так вот: природа этого явления и сейчас полностью не изучена, а линии давно работают, тем не менее.
Я не знаю — возможно, я не увлечен всерьез микробиологией (или работой именно в этой лаборатории), а только уговариваю себя, что все в порядке и что я на своем месте. Я не удивился бы, если б оказалось, что так оно и есть: я же ленивый, я легкомысленный и вполне могу сидеть там лишь потому, что ничего другого не нашел да и не знаю, чего, собственно, искать. Ведь вот, как случилась со мной эта история, так я и вовсе к работе охладел. А это же не катастрофа, не горе какое, чтобы работа на ум не шла, — наоборот, история интереснейшая, и если б я был настоящим ученым, то и в лаборатории работал бы нормально, и парапсихологией всерьез бы занялся.
Соображение это я записываю именно в этом месте потому, что отчетливо помню, как завидовал телепатам, когда слушал их. Они меня потрясали, конечно, уже терминами: проскопия, психокинез, постгипнотическая амнезия, телепатема и поразительными фактами, которые здорово смахивали на страшные или забавные сказки, но подтверждались документами и свидетельскими показаниями. Но дело было не в этом все же. А в том, что я чувствовал, как они увлечены, как крепко держатся вместе — и эти трое, и другие, — как они готовы тратить на это дело все свободное время, оставаться без отпусков, без развлечений, выслушивать насмешки, попреки в шарлатанстве.
Вы спросите: как же я при этом мог думать о каких-то пакостях в отместку рыженькому? Я и сам удивляюсь, но говорю честно — мог! И думал! Возможно, как раз из зависти…
