Мартен Паж - Быть может, история любви
Виргилий приготовился набросать отталкивающий автопортрет. Он наслаждался, нарушая все правила любовной игры.
— И как тебе было с ней? — спросила Мод, положив подбородок на скрещенные руки; она ждала романтики.
— Не по себе, — ответил Виргилий. — Совместное существование меня утомляет. Нужно прилагать слишком много усилий.
Мод была удивлена. Она нахмурилась и посмотрела на него так, словно он превратился в огромного таракана, наплевавшего на нормы гигиены. Минуту-другую молчала, мусоля соломинку языком и губами, а потом поинтересовалась, как у них обстояли дела с сексом.
— Честно говоря, — ответил Виргилий, понизив голос, — мне было скучновато. А уж она и подавно измучилась.
— Думаю, — заметила Мод в надежде спасти тот позитивный образ Виргилия, который уже сложился у нее, — она вела себя неправильно.
— Нет, я сам виноват. Не на высоте оказался.
Мод не скрывала своего разочарования. Пожалуй, он уже достаточно остудил ее пыл, поучаствовал в беседе и даже пооткровенничал, так что теперь пришла пора задать несколько вопросов о Кларе.
— Ты давно ее знаешь?
— Она сестра Кантена. Ты знаком с Кантеном?
— Нет.
— Это мой парень. Дней десять назад Клара попросила его передать мне, что она с тобой расстается, а я рассказала об этом Фостин. Вот так. Я всего лишь звено в цепи — не более.
Значит, у Мод был парень. Виргилий ошибся. Он распрямил плечи и заказал бокал вина: теперь алкоголь ему не страшен; опасность закончить вечер в какой-нибудь гостинице миновала. Гадкий автопортрет, нарисованный им, будет, по всей видимости, еще долго отравлять ему жизнь — Мод не из тех, кто держит язык за зубами.
— Я думал, ты хотела меня соблазнить, — сказал Виргилий.
Мод улыбнулась, прикусив губу с таким видом, словно ее уличили в какой-то очаровательной невинной шалости.
— Я знала, что ничем не рискую, — призналась она. — С тобой очень здорово дружить, ну знаешь, как будто с голубым.
— И ты никогда не хотела переспать со мной?
— Извини.
Виргилий вспомнил те моменты, когда он не сомневался, что она его преследует. А выходит, он вел себя как неопытный щенок. Это было унизительно. Раньше приставания Мод льстили мужскому самолюбию Виргилия, теперь ему казалось, что даже тюлень гораздо сексуальнее его. Он сам не ожидал, что так расстроится. Очень кстати появился официант с бокалом вина. Сейчас просто необходимо выпить. Сделав два больших глотка, он продолжил допрос.
— А что ты о ней думаешь?
— Я ее мало знаю. Мне нужен ее брат, а на все остальное плевать. Мой разум захлебнулся эндорфинами.
— Тебе нравится цвет ее волос? — сделал еще одну попытку Виргилий.
Вдруг у него получится сложить образ Клары из мелких кусочков, как мозаику? Но Мод не стала играть в эту игру.
— Я никогда об этом не думала. А до вашего разрыва она никогда не говорила, как Кантен относится ко мне?
Ее глаза блестели. Видно, роман только разгорался, и Мод сходила с ума по Кантену.
— Мы не говорили ни о тебе, ни о ее брате, — сказал Виргилий.
Он ничего не знал о ней — ни фамилии, ни адреса, ни номера телефона. Клара была рядом, но ускользала; вот так же во сне мы часто гонимся за тенью и не можем поймать.
— А чем занимается твой чудесный Кантен? — спросил он с досадой.
— Пишет книжки для детей.
Она назвала ему пять книг и сообщила, в каком издательстве их выпустили. Они еще поболтали о том, о сем. Мод рассказывала, что Кантен мечтает сменить квартиру и завести детей, а Виргилий говорил о возможной смене профессии. Потом они расстались.
Виргилий спустился по бульвару Сен-Мишель и зашел в книжный магазин на улице Расина. Продавец отыскал книги по названиям и сказал ему фамилию Кантена. Оставалось лишь найти адрес Клары в телефонном справочнике. Вергилий не знал, что он скажет ей при встрече и даже думать об этом не хотел.
~ ~ ~
Он стоял перед домом девять по бульвару Перейр. Номер был высечен над внушительной резной дверью со створками, прошитыми гвоздями. Под одной из декоративных масок — высеченной из камня головой льва — значилось имя архитектора. За открытым окном на третьем этаже кто-то разучивал пьесу из «Детского альбома» Бартока. Эта артерия Османского квартала казалась безлюдной; зато редкие прохожие все без исключения были элегантно одеты, хорошо причесаны и держались прямо, чуть выпятив вперед подбородок. Приехав в Париж, Виргилий влюбился в суету, в толпы, в переполненные террасы кафе и музыкантов, которые играли в метро. Но мало помалу его покорила тишина широких пустынных тротуаров, где он мог спокойно бродить, не опасаясь встретить старых друзей или найти новых.
Давно он так не радовался выходному дню — словно ученик, прогулявший уроки.
Дверь открыл сгорбленный консьерж с длинной белой бородой. Он сообщил, что Клара переехала. Кстати, квартира сдавалась. Консьерж предложил Виргилию осмотреть ее. Она находилась на четвертом этаже — Виргилий предпочитал именно четвертый этаж: уличный шум туда уже не долетает, и голова от высоты не кружится.
Итак, неуловимая Клара ускользнула вновь. Виргилию пришли на ум собачьи бега: искусственный заяц мчится по рельсам и манит борзых к финишу. Кто знает, возможно, и Клара всего лишь приманка, которая заставляет его действовать и размышлять.
Узнав об ее переезде, он испытал разочарование и облегчение одновременно. Досадно, что он упустил автора, сочинившего столь хитрый фарс. И все же приятно, что история не закончилась: напротив, она развивается и хранит тайну. Интуитивно он ощущал, что время захлопнуть книгу еще не пришло; ему не терпелось броситься на встречу новым приключениям. Вдобавок он боялся встречи с Кларой, боялся разочаровать ее и разочароваться самому.
Квартира оказалась пустой и тщательно убранной; всю мебель вывезли. Это было похоже на сцену идеального убийства — ни тела, ни улик и, конечно же, никаких отпечатков пальцев. Белые прямоугольники на серых стенах выдавали места, где недавно висели картины и афиши. Небольшие круглые дырки, заделанные штукатуркой, указывали на то, что раньше тут находились книжные полки. Виргилий разглядел на полу следы от ножек кровати, на стене — абрис комода, пыльный силуэт зеркала. По этим негативам он восстановил точный план квартиры. Не поленился обнюхать все углы ванной комнаты, надеясь уловить хотя бы слабый аромат духов, шампуня или лака для ногтей Клары, но квартиру хорошенько проветрили и стерилизовали, так что Вергилий остался с носом.
Очень странно. Он-то считал Клару более политкорректной в выборе местожительства. Ни одна из его девушек не обитала в столь буржуазном квартале. Ни один из его друзей не стал бы жить в таком месте. Это же совсем другой мир. Как тут мог поселиться человек моложе шестидесяти лет? Может, эту квартиру ей оставила бабушка, переехав в провинцию? Может, Клара делила квартиру с кем-то еще? Может, ее нервы не выдерживали суеты и шума? В любом случае, хорошо, что Клара не похожа на придуманные им образы. Она разрушала одно клише за другим. И это ему нравилось.
— Какой была женщина, которая здесь жила?
Консьерж, отнюдь не склонный тратить на Виргилия драгоценное время, проворчал, что в его ведении три дома, в каждом по два десятка квартир. И всюду семьи, порой довольно большие. Тут у него более сотни жильцов, но он знает только самых проблемных.
— Ну, у кого собаки большие или музыка вечно гремит, — пояснил он.
Побурчав, консьерж оставил ему ключи и вернулся вниз. Виргилий немного побродил по квартире. Он глотнул воздуха и задержал дыхание, словно курил гашиш и хотел сполна им насладиться. Он улегся на том месте, где раньше стояла кровать, перекатился на бок, протянул руку, как бы обнимая кого-то с силой и нежностью. Приоткрыл рот и облизнул губы. Горячая спираль разворачивалась в его теле; казалось, невидимка, которую он сжимал в объятиях, вдруг ожила; он вздрогнул и осознал, что сильно возбудился. У него встал член. Эта неожиданная эрекция вмиг развеяла все его фантазии.
~ ~ ~
Вернувшись домой, Виргилий, измученный, чуть живой, рухнул на диван. Он вставил батарейки в радио-будильник. Знакомые гнусавые голоса успокоили его. Журналисты так яростно вкалывали на своей информационной фабрике, что из приемника шел жар, чьим единственным достоинством являлось его оздоровляющее воздействие на организм слушателя. Армель считала, что пресса, социологические службы и политики позаимствовали способ мышления и манеру речи у магов и гадалок. Экономические комментарии — это ни что иное, как предсказания и мольбы об исполнении желаний. Виргилий закрыл глаза; он так и видел их у микрофонов в остроконечных колпаках магов и с волшебными палочками в руках. Он вылил остатки вина в бокал. Больше у него ничего не было — ни выпить, ни поесть. Казалось, квартира брошена жильцами.
