Харуки Мураками - Исчезновение слона
Крах Римской империи.
Восстание индейцев 1881 года.
Вторжение Гитлера в Польшу.
Вот такие пометки.
Благодаря этим пометкам в конце следующей недели я смогу точно вспомнить, что произошло сегодня. Согласно этой тщательно выстроенной системе я продолжаю вести дневник, не упустив ни одного события, вот уже двадцать два года. Этот принцип, допускающий различные толкования, лежит в основе моей оригинальной системы. Дует ветер или нет, я все равно продолжаю так жить.
Заводная птица
и женщины в пятницу
Женщина позвонила мне, когда я стоял на кухне и варил спагетти. Спагетти были уже почти готовы, а я насвистывал прелюдию из оперы Россини «Сорока-воровка» в такт радио. Это самая подходящая музыка для приготовления спагетти.
Услышав телефон, первым делом я хотел проигнорировать его и варить себе спагетти дальше. Спагетти были уже почти готовы. А дирижер Клаудио Аббадо вместе с Лондонским симфоническим оркестром приближались к кульминации. Но несмотря на это, я убавил огонь на газовой плите и с палочками в правой руке пошел в гостиную, чтобы снять трубку. Я вдруг подумал, что это может быть мой друг, по поводу новой работы.
— Мне нужно десять минут, — внезапно сказала какая-то женщина.
— Извините? — удивленно переспросил я. — Что вы только что сказали?
— Я сказала, что мне хватит и десяти минут, — повторила она.
Я совершенно не помнил ее голоса. У меня практически безошибочная память на голоса, а по поводу ее голоса никакой ошибки не могло быть. Это был голос незнакомой мне женщины. Низкий, мягкий, не поддающийся описанию голос.
— Извините, а кому вы звоните? — Я постарался быть как можно более вежливым.
— Какая разница. Все, что мне нужно, — это десять минут. Я думаю, так мы сможем лучше понять друг друга, — сказала она быстро и настойчиво.
— Понять друг друга?
— Наши чувства, — сказала она лаконично.
Я заглянул на кухню через открытую дверь. Из кастрюльки со спагетти весело поднимался белый пар, а Аббадо продолжал дирижировать «Сорокой-воровкой».
— Извините, я сейчас как раз спагетти варю. Они скоро будут готовы, а если я проговорю с вами десять минут, спагетти разварятся. Можно, я повешу трубку?
— Спагетти? — спросила она озадаченно. — Сейчас же половина десятого утра. Зачем варить спагетти в полдесятого? Разве это не странно?
— Странно не странно, вас это не касается, — сказал я. — Я почти не завтракал и уже проголодался. Я сам для себя готовлю. И это мое дело, когда и что есть.
— Ладно, все ясно. Тогда я вешаю трубку, — сказала она, и ее голос лился гладко, словно масло. Удивительный голос. Небольшой эмоциональный скачок, и тон голоса меняет высоту, будто по сигналу переключателя. — Я потом еще перезвоню.
— Подождите, — поспешно сказал я. — Если вы торговый агент, то, сколько бы вы ни перезванивали, я ничего не куплю. Я сейчас без работы, у меня нет лишних денег.
— Я это знаю, поэтому не стоит беспокоиться, — сказала она.
— Знаете? Что вы знаете?
— То, что ты без работы. Я знаю. Давай доваривай свои спагетти.
— Послушайте, а вы, собственно говоря…
Не успел я договорить, как связь оборвалась.
И оборвалась как-то резко. Не просто положили трубку, а пальцем нажали на кнопку.
Не зная, о чем и думать, я некоторое время стоял и смотрел на трубку в руке, а затем вспомнил про спагетти, положил трубку на рычаг и вернулся на кухню. Выключил газ, вывалил спагетти в дуршлаг, полил томатным соусом, подогретым в маленькой кастрюльке, и съел. Из-за этого несуразного телефонного звонка спагетти оказались уже слишком мягкими, хотя и не совсем разварившимися, но я был слишком голоден, чтобы придираться к тонкостям приготовления спагетти. Под звуки радио я медленно отправил в желудок все двести пятьдесят граммов.
Пока я мыл тарелку и кастрюлю, в чайнике закипела вода, и я заварил чай из пакетика. Попивая чай, я мысленно прокрутил в голове недавний телефонный разговор.
Понять друг друга?
Зачем, собственно говоря, она мне звонила? И кто она такая?
Какая-то загадочная история. Не припомню, чтобы мне когда-нибудь звонили неизвестные женщины, да и представить, что ей от меня нужно, я не мог.
В любом случае, решил я, у меня нет ни малейшего желания понимать какую-то там неизвестную мне женщину. Что мне от этого проку. Самое важное для меня сейчас — найти новую работу. А затем начать новый цикл собственной жизни.
И все же, вернувшись в гостиную на диван, чтобы почитать взятый в библиотеке роман Лена Дейтона, я время от времени бросал взгляды на телефон. Мысль о том, что же можно понять за десять минут, не давала мне покоя. Как можно понять друг друга за десять минут?
Если так подумать, женщина с первых слов ограничила время десятью минутами. Мне показалось, что она была довольно уверена, ставя именно такое ограничение по времени. Вероятно, девять минут было слишком мало, а одиннадцать слишком много. Точно как для спагетти al dente.
Погрузившись в эти мысли, я перестал улавливать ход повествования в романе, поэтому решил сделать несколько упражнений и погладить рубашки. Когда у меня неразбериха в голове, я часто занимаюсь глажкой рубашек. Уже давно у меня так заведено.
Весь процесс глажки рубашки разделен на двенадцать частей. Начиная с воротника (1) (внешняя часть), заканчивая манжетой (12) (левый рукав). Я никогда не отклоняюсь от этого порядка. Пересчитывая номера, я разглаживаю рубашку по порядку. В противном случае отгладить как следует не удается.
Наслаждаясь шипением пара и специфическим запахом горячего хлопка, я выгладил три рубашки, проверил, не осталось ли складок, и развесил их на вешалках в шкафу. Когда я выключил утюг и убрал его вместе с подставкой в кладовку, моя голова значительно прояснилась.
Мне захотелось пить, я пошел на кухню, и тут опять зазвонил телефон. Ну и ну, подумал я. Немного замялся, не зная, пойти ли мне на кухню или вернуться в гостиную, но в результате решил вернуться и снять трубку. Если перезванивает та женщина, я скажу, что сейчас глажу, и повешу трубку.
Однако звонила моя жена. Часы на телевизоре показывали половину двенадцатого.
— Все в порядке? — спросила жена.
— В порядке, — сказал я с облегчением.
— Чем занимался?
— Гладил.
— Что-то случилось? — спросила она.
В ее голосе послышались едва уловимые нотки напряжения. Она прекрасно знала, что я всегда глажу, когда чувствую себя растерянно.
— Ничего. Просто решил рубашки погладить. Но ничего не случилось, — сказал я, сел на стул и переложил телефонную трубку из левой руки в правую. — А что ты звонишь?
— Я по поводу работы. Кажется, наклевывается одна работенка.
— Хм, — сказал я.
— Ты же умеешь писать стихи?
— Стихи? — переспросил я с удивлением. — Стихи? При чем тут стихи?
— Издательство, где работает один мой знакомый, выпускает литературный журнал для молодых девушек, они ищут человека, который будет отбирать рукописи и редактировать стихи. Также нужно ежемесячно писать по одному стихотворению, открывающему рубрику. Ничего сложного, а платят неплохо. Конечно же, это работа временная, однако, если все сложится удачно, они, может, предложат тебе редакторскую ставку и…
— Простая? — сказал я. — Постой-постой. Я же ищу работу в адвокатской конторе. Когда я говорил, что хочу редактировать стихи?
— Разве ты не рассказывал, что в старших классах что-то там писал?
— В газету. В школьную газету. Я писал дурацкие статьи о том, какой класс выиграл футбольный матч, о том, что учитель физики свалился с лестницы и попал в больницу. Не стихи. Я не умею писать стихи.
— Громко сказано — «стихи». Ведь эти стихи будут читать школьницы. Ничего особенного. Никто тебя не заставляет писать стихи, как Аллен Гинзберг, просто что-нибудь подходящее по случаю.
— Я не смогу написать вообще никаких стихов, — сказал я как отрезал. С чего это я смогу писать?
— Хм, — сказала жена с сожалением. — Но ведь работы в юридической конторе пока не вырисовывается.
— Я уже закинул несколько удочек. На этой неделе мне должны ответить. Если не получится, тогда и подумаем.
— Да? Ну, пусть будет так. Кстати, какой сегодня день недели?
— Вторник, — сказал я, задумавшись на секунду.
— Сможешь сходить в банк и заплатить за газ и телефон?
— Хорошо. Все равно собирался идти за продуктами для ужина, зайду по пути.
— А что у нас на ужин?
— Ну, пока не знаю, — сказал я. — Пока не решил. Схожу в магазин и подумаю.
— Слушай, — сказала жена официальным тоном. — Я вот что думаю. Может, тебе вообще не искать работу?
— Почему? — спросил я, вновь удивившись. Кажется, все женщины мира звонят специально, чтобы удивить меня.
