Алена Артамонова - Маша, прости
– Вот что я подумал, – Джо расстегнул рубаху и снял с шеи грязную веревку, на которой болтался массивный золотой перстень с высеченной на нем монограммой.
Филипп с удивлением разглядывал дорогую вещицу, так не вязавшуюся с образом Джо.
«Наверное, добыл в походах», – подумал мальчик.
– Это дал мне Граммон, – словно читая его мысли, прокомментировал Джо. – В Кампешу я спас ему жизнь, – он рванул рубаху и обнажил плечо. – Видишь, пуля пробила мне ключицу, а ему могла попасть в сердце. После того как ему предложили стать губернатором, он подошел ко мне и сказал: «Знаешь, Джо, я устал от этих игр и от безумно растрачиваемой жизни. Я собираюсь отправиться на Новую Землю. Хватит! Организуем общину, деньги у нас есть. Проживем остаток дней, как добропорядочные люди». Я отказался, – горько вздохнул Джо.
– Почему?
– Я был тогда молод и мечтал о сказочных богатствах и далеких странах. Мне не хотелось превращаться в земляного червя. И тогда он дал мне этот перстень: «Я понимаю тебя. Когда-то и я был молод. Мечтал о славе и странствиях, но жизнь пирата скоротечна и бессмысленна. Мы рискуем жизнью ради золота, а потом спускаем его на уличных девок или за игровым столом. Я слишком поздно это понял. Нельзя заново прожить жизнь, но всегда не поздно изменить ее. Я уплываю, и никто больше не услышит мое имя. Раз ты не идешь с нами, то я не могу тебе сказать, где меня искать. Во-первых, потому что и сам еще не знаю, а во-вторых, с моим отплытием Граммон умрет и возродится другой человек. Но я остался тебе должен за свою спасенную жизнь, а Граммон привык платить по счетам. Возьми этот перстень. Если тебя не убьют и ты захочешь начать новую жизнь, то найди в Париже маркизу де Обинье. Покажи ей это кольцо. Она найдет способ позаботиться о тебе». Мы крепко обнялись, и Граммон с верными ему людьми уплыл. – Джо смахнул набежавшие слезы и посмотрел на Филиппа. – Вот почему я не верю в его бесславную смерть.
– А кто эта маркиза де Обинье?
– Не знаю, у Граммона было много секретов и тайн. Может, мы с тобой и разгадаем одну из них. – Джо немного помолчал и, бросив беглый взгляд на мальчика, тихонько проговорил: – Теперь мне понятны слова Граммона, и, честно говоря, я стал все чаще подумывать о том, чтобы уйти на покой, поселиться в каком-нибудь домике с садом. Знаешь, малыш, – Джо печально окинул взглядом комнату, ком в горле мешал ему говорить. – У меня никогда не было своего дома, пусть даже маленького и непрезентабельного, как эта конура. Сколько себя помню, я всю жизнь скитался. Я берег этот перстень для себя, но… – он тяжело вздохнул, – видимо, тебе он нужен больше. Так что мы едем в Париж! – Джо поднялся и остановился, задумавшись, словно принимал какое-то важное решение. – И дядьку твоего не мешало бы найти, – он бросил взгляд на Филиппа. – Жаль, что ты не помнишь его имя, ну да ничего, как-нибудь сладим. Может, и для меня найдется местечко в доме маркизы. А нет, так тоже не беда. Моряк нигде не пропадет! – оптимистично закончил он.
– Мы поплывем на корабле? – дрожащим голосом поинтересовался Филипп, для которого море стало его врагом.
– Конечно. Да ты, я вижу, боишься, – он потрепал его по голове. – Не бойся! С тобой будет «старый пес» Джо. – Он присел рядом с мальчиком. – Сегодня я закончу кое-какие дела, а вот завтра, – он на секунду задумался. – Нет, завтра пятница, тринадцатое, ни один корабль не выйдет в море.
– Почему? – спросил Филипп. Он не спешил выйти в море, а как раз наоборот, но был любопытен, как все дети.
– Эгей! А еще сын моряка, – укоризненно покачал головой Джо. – В Англии ни один корабль не выходит в море в пятницу, тринадцатого. Ибо, как гласит предание, это день распятия нашего Иисуса Христа. Английское правительство решило бороться с суеверием и даже построило корабль, который назвали «Пятница». Первый рейс состоялся в пятницу, тринадцатого, он же и был последним. Судно вместе с командой бесследно пропало. Вот так. Народ мудр, его не проведешь. Значит, отправляемся в субботу! – И, укрепившись в этом решении, он стал готовиться к отъезду.
1983 г. СССР. Москва
«Стриптиз в исполнении любимой входит в горячую пятерку мужских сексуальных фантазий…» – Маша закрыла глаза и представила свой танец страсти. Вот она снимает кофточку… Приятно кружится голова. «Подобрать музыку гораздо сложнее, чем наряд… Правда, а под какую музыку мне бы хотелось заняться с ним любовью?..» – и неискушенная девочка погружалась в новые фантазии еще непознанного счастья. «Возьмите баночку любимого джема…» Маша опять закрывала глаза и явственно ощущала на губах вкус клубники…
– Это произведение как нельзя лучше показывает нам подвиг русского народа, – Евгения Петровна, учитель литературы, приостановилась у парты Федора.
«Возьмите кусочек льда…» – Федор с идиотской улыбкой смотрел вдаль.
– Степанов, – Евгения Петровна попыталась прервать его раздумья.
«Медленно проведите…» – Федор был далеко.
– Степанов!!! – она резко постучала указкой по парте.
Федор вздрогнул и не сразу понял, что он в школе.
– О чем мечтаем? – язвительно поинтересовалась учительница. – У вас, между прочим, в этом году выпускные экзамены! – она обвела класс взглядом инквизитора, сообщающего день казни.
– Извините, – Федор опять почувствовал жгучую физическую боль.
– Если хочешь мечтать, иди в коридор!
– Маш, поехали на дачу, – он не узнал своего голоса.
– В воскресенье, – и ей слова давались с трудом.
Оба молчали, боясь посмотреть в глаза друг другу.
– Федь, а ты какое варенье больше любишь?
– Клубничное.
– Я тоже, – она улыбнулась. – Это тебе, – она сунула ему в сумку пакет. – Только, пожалуйста, завтра верни.
Он встал и пошел к ребятам, находиться рядом с ней было выше его сил, любое прикосновение электрическим разрядом расходилось по телу.
«Воскресенье. Целых пять дней! Это же 120 часов, 7200 минут, 432 000 секунд!!!» – цифра была устрашающей.
– Вы что, поругались? – рядом стоял Колька и с любопытством смотрел на друга.
– Нет, – вдаваться в подробности не хотелось. Это только их с Машей тайна.
В пакете, переданном Машей, оказалось две видеокассеты. Федор пришел домой и с радостью обнаружил, что квартира пуста. Мать после их разговора как-то встряхнулась, подстригла волосы и превратилась в жгучую брюнетку. Стрижка поменяла не только ее имидж, но и характер, она теперь больше походила на Карлсона в юбке.
«Наверное, ищет работу, – с облегчением вздохнул Федор. – Светка придет в пять». Но на всякий случай он все равно закрыл дверь на цепочку.
Первый фильм назывался «Эммануэль», на экране в роле главных героев он опять увидел себя и Машу, и от осознания того, что и она смотрела этот фильм, у него возникло ощущение близости. И вообще эти несколько мучительных дней перенесли их чувства на новый, совершенно другой этап, в другое измерение, они как будто сроднились где-то там, наверху, в небесной дали. Мучительная истома походила на изощренную пытку, но ни один из них не хотел ее прерывать.
В воскресенье на дачу Федор приехал первым, ему необходимо было подготовиться к встрече. Он привез свечи, шампанское и конфеты. Маша взяла клубничное варенье.
Он в тысячный раз проигрывал все в уме. Она строила свои планы. Но все случилось иначе, это потом будут радости и восторги взаимного обладания, а пока…
Взгляд… Рваные, нервные движения, случайные слова, оставшиеся без ответа, и полное помутнение рассудка. Земля закружилась все быстрее и быстрее, грозя слететь с орбиты…
Федору показалось, что он умер. И родился опять.
– Маша, – он смотрел в ее бездонные глаза. – Я тебя люблю.
– И я, – теплым сиянием глаз и двумя простыми буквами она навсегда разделила его жизнь на До и После…
1699 г. Франция. Париж
Весь путь до Марселя маленький Филипп провел, обливаясь холодным потом, лицо его напоминало каменное изваяние. Он не ел, не пил, а, закрыв глаза, дрожащими руками держался за Джо. Ступив на твердую землю, он был несказанно счастлив и благодарен судьбе за благополучный исход ниспосланного свыше испытания. На перекладных они добрались до Парижа. Древние крепостные стены, казавшиеся такими величественными и неприступными издалека, вблизи больше напоминали руины. Миновав ворота Сен-Мартен, они оказались в столице. Париж встретил их бурным потоком многоликой, разношерстной, кричащей толпы, нагруженных телег, почтовых карет и громадных обозов с продовольствием для прожорливых парижан. Столичный воздух был наполнен запахом фруктов, вина, перца, корицы вперемешку с гарью и зловониями сточных канав, гнили и мусора.
– Давай руку, не хватало еще тебя потерять, – пробурчал Джо, явно смущенный такой бурной и кипучей городской действительностью.
