Семен Малков - Ветер перемен
— Ты права, дорогая, — согласился Артём Сергеевич. — Он всегда был с нами, когда мы строили дачу, и сопровождал меня, что бы я там ни делал. Наверное, считал, что этим мне помогает, — грустно пошутил он.
— А что? Это верно. Кузечка морально тебя поддерживал, — вполне серьезно отозвалась Варя. — Он вообще был к тебе ближе из мужской солидарности. — Она горестно вздохнула: — Если снова возьмем собачку, то обязательно девочку.
— Понятно. Чтобы с тобой была солидарна, — ласково пожал ей руку муж. — Но думаю, появится она у нас нескоро. Только когда переживем эту потерю.
Похоронили они своего любимца на даче у калитки, устроив небольшой цветник и положив камень, чтобы могилку не разворошили звери.
Долго стояли, молча переживая свое горе. Лицо Вари опухло от слез. Артём Сергеевич часто и тяжело вздыхал.
— Ну что же, здесь теперь будет Кузечкин сторожевой пост, — сказал он жене, когда уходили. — Пусть охраняет дачу, которую так любил. И нам постоянно о себе напоминает.
— Я и так никогда его не забуду, — ответила Варя, утирая слезы.
* * *Это был грустный период в их жизни. Без Кузи дом опустел и еще долго, пока не появилась новая собачка, все о нем напоминало. От тоски Варю спасала работа, а Артёма Сергеевича — настойчивые попытки содействовать появлению в России политической силы, которая была бы способна изменить жизнь страны в лучшую сторону. Но это пока не удавалось.
Генерал Лебедь в Москве не появлялся, а активисты столичной организации его партии на переданные Наумовым материалы реагировали уклончиво.
— То, что вы предлагаете, требует самого тщательного изучения, — осторожно ответил ему секретарь московского отделения, отставной полковник воздушно-десантных войск. — Ваши расчеты, Артём Сергеевич, весьма убедительны, но согласится ли с ними наш генерал, это еще вопрос.
— Но почему? — недоуменно спросил Наумов. — Из моих расчетов каждому видно, как его грабят те, кто находится у власти. И если Лебедь пообещает людям только часть того, что им полагается, то непременно победит на выборах. Наш народ не дурак и пойдет за тем, кто даст ему лучшую жизнь.
— В том-то и дело. Александр Иванович так честен, что не станет сулить того, чего не сможет выполнить, — понурился полковник. — Другой бы, может, так и сделал, чтобы взять власть. Только не он!
— Может, объясните, почему? — не отступал Наумов. — Чем же провинились граждане России, что им не положены доходы от природных богатств страны?
— Да ничем, но сейчас реализовать это не удастся. Даже Лебедю, — убежденно ответил полковник. — Те, кто завладел богатой кормушкой, немедленно объявят его психически ненормальным популистом и, представьте, народ им поверит.
— Думаю, что вы выражаете не только свое мнение, — мрачно заключил Артём Сергеевич. — Но я все же подожду, что скажет на это сам Лебедь. Кто-то ведь должен отдать народу то, что принадлежит ему по праву!
В ожидании приезда генерала в столицу, он снизил свою политическую активность, тем более что незаметно подкрался его семидесятилетний юбилей. Прошло уже два года, как Наумов, по сути, отошел от профессиональной деятельности, теперь он лишь посещал общие собрания в академии и выступал официальным оппонентом на кандидатских и докторских защитах. Работу ему предлагали, но он не согласился, не сочтя ее подходящей.
Многие из коллег к нему потеряли деловой интерес из-за того, что посвятил себя политике. И вот — в обстановке почти всеобщего забвения, в разгар чудесной майской поры, — ему «стукнуло» семьдесят. И эту совсем не рядовую дату в жизни членкора Артёма Сергеевича Наумова почтили лишь его родные и самые близкие друзья.
В последние годы все свои дни рождения, приходившиеся на последнюю декаду мая, он отмечал на даче. Весна в это время полностью вступала в свои права, и погода обычно не подводила. Старые друзья охотно туда приезжали, чтобы поздравить его и приятно провести время на свежем воздухе. Тем более что дом был большим, отапливался, и места для ночлега хватало всем.
На просторной застекленной веранде за длинным столом собиралось много народу, ибо в дачном поселке Наумова окружали сплошь бывшие сослуживцы, с которыми он сохранил добрые отношения, а с семьями Полунина и Кругаля водил тесную дружбу. А Царевы и Максименко приезжали на своих машинах в любую погоду и не пропустили ни одного его дня рождения.
Вот и на юбилее, несмотря на отсутствие именитых гостей, за праздничным столом было тесно. Максименко и Полунин, оба речистые, сменяя друг друга, выступали в роли тамады, умело дирижируя тостами. Кругаль, славящийся в их кругу, как талантливый сочинитель стихов и эссе, зачитал поздравительную оду, а прибывший на юбилей Олейников, с которым у Наумова сохранились теплые отношения еще с учебы в МАИ, торжественно вручил ему «Большую золотую медаль» от друзей-однокашников по институту.
Но больше всех порадовала Артёма Сергеевича верная подруга жизни Варя: вместе со своей племянницей Танечкой тайком от него оформила огромную стенгазету с фотографиями, где с добрым юмором, но отдавая дань заслугам и достижениям, в стихах описала биографию мужа с момента появления на свет и до старости. Например, отыскав в пачке старых фотографий снимок, где он еще студентом в доме отдыха обнимался с красоткой, подписала его так:
Холостым имел успех,
Девушек любил он всех.
Парнем был совсем не робким,
Предприимчивым и ё…ким.
Как и все предыдущие дни рождения на даче, юбилейное торжество прошло дружно и весело. Праздничный стол ломился от самой лучшей выпивки и деликатесов, а Варя щедро наготовила всего, на что был способен ее кулинарный талант. В довершение обжорства вечером жарили отличные шашлыки, а потом допоздна пили коктейли, сидя у пылающего камина и соревнуясь в умении рассказывать анекдоты.
Всем было весело, и лишь у Наумова временами все же щемило сердце. Но не потому, что не было правительственных наград и поздравлений. И не оттого, что не зачитывались банальные адреса в папках и не звучали приторные хвалебные речи. В день своего юбилея он с особой остротой ощутил, как мало сделал полезного для общества и те личные неудачи, помешавшие ему создать большую дружную семью, о которой всегда мечтал.
«Нет моей вины в том, что это мне не удалось, — думал Артём Сергеевич, глядя на языки пламени, пляшущие в камине. — Ведь я всегда был честен в любви, стремился сделать нечто большое и значительное для гражданской авиации. И сейчас тоже поставил перед собой грандиозную цель: хочу помочь своему народу обрести достойную жизнь».
Он покосился на жену, хохочущую над смешным анекдотом, который рассказал Максименко, и у него потеплело на сердце. «Ну, не удалось завести много детей. Видно, мне начертана иная судьба, — пришла утешительная мысль. — Бог дал мне способности, которые я обязан использовать. И наградил меня Варей! Разве это не семейное счастье?»
Наумов глубоко вздохнул, и его душа наполнилась решимостью: «Нет, рано еще подводить итоги! В семейных делах уже ничего не изменить, но принести пользу своему народу я еще смогу, — упрямо подумал он. — Приложу к этому все силы, пока есть здоровье».
Глава 6
Грабительский капитализм
После разгрома оппозиционного парламента очередная эйфория, охватившая победителей, выразилась в том, что окружение Ельцина на скорую руку сколотило Конституционное собрание, чтобы подогнать основной закон страны под действующего президента, предоставив ему неограниченные права. Воспрепятствовать этому никто не мог. Руководство разогнанного Верховного Совета сидело в тюрьме. Генеральный прокурор Казанник, будучи честным человеком, подал в отставку, а его обязанности временно исполнял послушный ставленник кремлевской администрации.
Правда, заключение Руцкого, Хасбулатова и мятежных депутатов длилось недолго. Им объявили весьма сомнительную и ничем не аргументированную амнистию. Этого следовало ожидать, так как обвинение в антиконституционных действиях было несостоятельно. Суд над ними, чреватый неприятными последствиями для самих обвинителей, грозил скандалом мирового масштаба.
— Очень жаль Казанника. Его уход с поста Генерального прокурора большая потеря для правосудия, — с сожалением сказал жене Артём Сергеевич. — Он, хоть и был сторонником Ельцина, но, как честный человек, все же сдерживал рост коррупции и казнокрадства. Теперь им будет открыта «зеленая улица»!
— А я думаю, что он подал в отставку потому, что перестал быть сторонником Ельцина, — предположила Варя — Ты, видимо, вспоминаешь, как Казанник уступил ему свой мандат депутата Верховного Совета СССР? Но с тех пор он, как и все, кроме окружающих Ельцина проходимцев, наверняка в нем разуверился.
