Инна Карташевская - Ибо сильна, как смерть, любовь…
— Ой, да как же случилось? Да как же он мог так умереть? — с порога заголосила она, — да ведь я же вчера вечером своими глазами видела его.
Борис вздрогнул, услышав это, а я только посмотрел на него и пожал плечами, мол, сам видишь, — И где же вы его видели? — все-таки не выдержав, спросил он.
— Да во дворе же у нас, — простодушно объяснила баба Дуня. — Я у окна стояла, а он прошел мимо, куда-то туда вглубь двора. Я еще подумала, чего это он туда идет. А он видно шел что-то выбросить в мусорник, потому что нес что-то туда, а назад уже шел без всего.
— И куда же он пошел потом? — как будто бы, между прочим, спросил Борис.
— А к выходу из двора пошел. К вам же, наверное, поехал. Ой, не знал, бедненький, что не вернется уже сюда, — снова заголосила она. С дивана ей дружными всхлипываниями отозвались Марина и Беллочка.
Поголосив еще несколько минут и решив, что она выразила свои соболезнования и достаточно всех расстроила, баба Дуня поспешно убежала, так как во дворе собрались соседи, и ей нужно было еще и туда успеть. Я тоже попрощался и пошел с вещами к двери. Борис, который не знал уже, что и думать, взял одну из моих сумок и сказал, что поможет мне донести ее к тетке на второй этаж.
— Ты пока у нее будешь жить? — спросил он.
— Нет, мне дали место в общежитии. Я просто пока вещи у нее поставлю, а потом понемногу перенесу, — объяснил я.
Мы вышли из квартиры, и пошли к лестнице. Сверху спускалась соседка моей тетки Мария Семеновна, очень милая и интеллигентная женщина, слава Богу, не имевшая никакого отношения к театру оперетты, а проработавшая всю жизнь в библиотеке. Увидев нас, она остановилась и печально сказала:
— Я уже слышала, что случилось. Очень, очень грустно. Уходят мои ровесники, мы ведь с юности знали друг друга.
Мы также печально закивали, не зная, что сказать. А она продолжала говорить дальше, как будто сама с собой.
— А я ведь вчера видела его.
Борис покорно кивнул головой, подумав, очевидно, что его тесть как нарочно успел вчера показаться всем, кому только можно было.
— Я даже говорила с ним. Он был такой странный, растерянный какой-то, грустный. Я спросила его, Юра, что с тобой, тебе плохо? И знаете, что он мне ответил? Он сказал, да, Маша, мне плохо, очень плохо, ты даже не можешь себе представить, как мне сейчас плохо.
— Как? — вырвалось у меня. — Вы с ним разговаривали, и он вам отвечал?
— Да, — немного удивлено ответила она. — Я хотела его пригласить к себе, вызвать скорую помощь, но он повернулся и ушел.
И тут мне стало по-настоящему страшно. Я почувствовал, как леденящий ужас заполнил мою душу.
— Но ведь это было утром? — уцепился за последнюю соломинку я.
— Да, когда это было? — присоединился ко мне Борис.
— Да поздно уже было, наверное, часов в полдесятого вечера. Он потом, видно, к вам поехал, а надо было мне действительно его остановить. У него уже был инфаркт в это время, нельзя было ему ходить.
Она еще что-то говорила. Но я уже не слышал ее, а только с ужасом смотрел на Бориса, стараясь не дрожать и не стучать зубами. Тот отвечал мне удивленным взглядом. Видно, за последние несколько часов он успел привыкнуть к мысли, что его покойный тесть возвращался домой. Но постепенно под влиянием моего испуга, он тоже забеспокоился. А Мария Семеновна все продолжала и продолжала свои воспоминания об их общей юности. Наконец, она очнулась и, заметив, наше состояние, извинилась.
— Ой, что же это я делаю? — сказала она. — Вы ведь и так переживаете, по вас видно, а я к вам пристала со своими разговорами. Только расстраиваю еще больше. Ну, идите, идите, у вас, наверное, сейчас хлопот много.
Она попрощалась и пошла дальше, а мы еще несколько минут не могли сдвинуться с места. Мария Семеновна, это не баба Дуня. Если она сказала, значит, все так и было. Значит, она действительно с ним разговаривала.
В конце концов, мы вновь обрели способность двигаться и молча дошли до двери в теткину квартиру. Борис то и дело искоса поглядывал на меня.
— Слушай, ну что ты так перепугался? Ты ведь тоже видел его и разговаривал с ним в этот вечер, но раньше ты не был таким перепуганным.
— Понимаешь, — с трудом сказал я. — Я постарался убедить себя, что мне все это приснилось. Или у меня была галлюцинация. А обе Фани ошиблись и приняли того сумасшедшего за него. И баба Дуня ошиблась или вообще все выдумала. С нее станется. Но Мария Семеновна ни врать, ни выдумывать не станет. И потом, она ведь говорила с ним, так что ошибиться не могла. Неужели он действительно приходил?
Борис с сочувствием посмотрел на меня.
— Да, — сказал он со вздохом, — тут есть от чего сойти с ума.
На прощание Борис пожал мне руку с виноватым выражением лица.
— Ладно, ты извини, что я тебе не верил. Но сам понимаешь, в такое не так просто поверить. Но когда все говорят одно и то же, то куда деваться? Приходится верить. Ну-ну, у меня такое ощущение, что весь мир сошел с ума. Или это я сошел с ума, уже и сам не знаю.
Он безнадежно махнул рукой и пошел вниз по лестнице, опустив голову и еле волоча ноги. Через несколько ступенек он остановился и нерешительно спросил?
— А на похороны ты придешь?
Я кивнул, хотя вот чего уж мне не хотелось, так это видеть своего хозяина еще раз, даже в гробу.
— Ну, хорошо. Я скажу Марине, она тебе позвонит, когда будем знать время. Ты будешь пока жить здесь у тетки?
— Нет, — быстро сказал я. — Я пойду сегодня же ночевать в общежитие. Там четыре человека в комнате, и в коридоре ходит народ всю ночь.
Он кивнул с пониманием дела и пошел вниз. А я быстро перепаковал все вещи, взял самое необходимое и рванул в общежитие. Позже я пришел еще раз с одним из своих приятелей, и мы забрали все остальное. На следующий день после занятий я забежал во двор, и соседи мне сообщили, когда будут похороны. Они так и остались в неведении обо всем, что происходило в тот страшный вечер и не находили в смерти моего хозяина ничего особенного. На похороны я, конечно, пришел с цветами как положено. Я стоял так, чтобы Борис и Марина меня увидели, но к гробу близко не подходил. Мне показалось, что они тоже стараются не смотреть на лежавшего там мертвеца. Беллочка, закутанная в черный газовый шарф, вообще сидела, не поднимая головы. На кладбище я тоже старался держаться подальше в толпе, и я думаю, и Боря и Марина меня понимали. На поминки я не остался, и вообще с того дня я больше в ту квартиру ни разу не заходил. Через две недели вернулась моя тетка и, зайдя к ней, я узнал, что Беллочка живет у Марины, а квартира стоит закрытая. Потом месяца через два тетка сообщила мне, что они нашли обмен и поменяли эту квартиру и Маринину на одну четырехкомнатную, а где, в каком районе она не знала. Кстати, и тетка моя, вернувшись тоже решила съехаться с сыном, который жил в Ленинграде и через полгода действительно уехала, так что всякую связь с этим домом я потерял, и приходить мне туда стало абсолютно не к кому.
Ну, а теперь я хочу дописать то, о чем я никому никогда не говорил, но чем действительно кончилась та история. Наверное, вы будете меня осуждать, но единственным оправданием мне может служить только то, что я тогда был очень молод, и во мне жил неистребимый дух авантюризма, жажда необычного и желание испробовать свои силы.
Мне уже давно хотелось найти место, где мой хозяин прятал свои деньги. Сидя в своей комнате, я иногда слышал, как Беллочка переворачивала всю комнату, пытаясь их найти, но у нее ничего не получилось, я знаю это точно, потому что слышал, как она говорила это своему Жене. Но неужели этот старик умнее, чем я? Такого просто не могло быть, и я тоже немало времени посвятил поискам. Когда я точно знал, что он у Марины и до позднего вечера не придет, я простукивал стены, рылся в шкафу, поднимал диван, но все было безуспешно. Тогда я решил мыслить логически. Деньги не могли быть спрятаны в кухне или в коридоре, так как на них могли случайно наткнуться соседи. Они точно были в комнате, и к тому же в таком месте, чтобы больной старик, у которого одна рука почти не действовала, мог легко до них добраться. Самой большой и вместительной вещью в комнате был, конечно, шкаф. Внутри не было ничего, это я знал точно, так как не раз устраивал там обыск. Потайных ящиков там тоже не было, это я проверил и не раз. Шкаф был без всяких ножек и плотно стоял на полу. Однажды я стал внимательно осматривать низ шкафа и заметил, что с левой стороны самая нижняя планка какая-то чуть-чуть кривая. Я посильнее нажал на нее, она поддалась и отвалилась. Между шкафом и полом открылось пространство. Я сунул туда руку, и вот она. Заветная коробка была у меня в руках. Чтобы взять что-нибудь оттуда и речи быть не могло. Я думаю, Юрий Давыдович часто пересчитывал свой капитал и точно знал, сколько там было. Да я вовсе и не нуждался так отчаянно в деньгах, чтобы воровать их и нарываться на неприятности. Меня гораздо больше привлекала идея обдумать и совершить какую-нибудь хитроумную авантюру, чтобы почувствовать себя умнее всех и втихомолку посмеяться над всеми. Даже, если старик умрет, я не смогу взять эти деньги просто так, так как тогда они все начнут их искать, и Борис точно уж найдет тайник. И подозрение все-таки падет на меня, а как я уже говорил, я в деньгах не очень нуждался, и главным для меня были не сами деньги, а чувство превосходства, которое я мог испытать. И однажды мне пришло в голову, что, если мой хозяин умрет, пока я живу здесь, хорошо бы заставить их поверить, что это он забрал свои деньги с собой. Лежа по ночам в постели я от нечего делать обдумывал эту идею, и, в конце концов, составил основательный план. Правда, я был уверен, что мне никогда не придется воплотить его в жизнь, но сам план мне нравился. Самым слабым местом там был, конечно, трезво мыслящий Борис, которого не так уж легко было напугать и заставить поверить в ожившего мертвеца, но в том-то и была вся прелесть этой авантюры. Без риска и без трудностей было бы совсем не так интересно. Когда Марина позвонила мне и, плача, сообщила, что Юрий Давыдович умер, а Борис в командировке, мне как будто в голову что-то ударило. Сейчас или никогда я должен был испробовать свои силы, иначе я бы всю жизнь жалел об этом. И я, проклиная себя за то, что так рискую и, возможно навлекаю на себя большие неприятности, чуть ли не помимо своей воли выдал Марине заранее подготовленную историю, о том, как ее отец только что приходил домой. Потом, когда я попросил ее дать мне десять минут, чтобы собрать вещи и подняться к тетке, я вытащил коробку с деньгами, надел старые пальто и шляпу Юрия Давыдовича и, взяв одну из его запасных тросточек, прошел по коридору, шаркая левой ногой и немилосердно стуча этой тросточкой по полу. Я слышал, как соседки отворили двери и даже как одна из них позвала меня, но только пошел быстрее и, выйдя на улицу, сразу же запер за собой дверь. Во дворе я все также подражая походке своего хозяина, направился в дальний угол и там, в темноте закопал коробку в заранее выбранном месте. Потом я снова прошел через двор к выходу, снял под темной аркой пальто и шляпу и прокрался через подъезд в свою комнату. Там я бросил его вещи и побежал к тетке как раз вовремя, чтобы успеть ответить на Маринин звонок. Когда я поехал к ней, в кармане у меня лежала спрятанная баночка от горчицы, наполненная водой и тщательно завинченная. Тогда горчицу продавали в таких наглухо завинчивающихся баночках. У Марины, пользуясь тем, что она осталась стоять у лифта и побоялась войти вместе со мной в квартиру, я легонько обрызгал на вешалке его пальто и шляпу. После того, как я отвез Марину к свекрови, я вернулся в свою комнату и, не зажигая света, включил обогреватель и высушил возле него его одежду, я имею в виду, ту, которую надевал я. Он всегда носил пальто и шляпы только серого цвета, и я не сомневался, что никто из соседей не рассмотрел, были это старые или новые вещи. Ну, а дальше вы уже знаете. Обе Фани и баба Дуня подтвердили, что видели тем вечером Юрия Давыдовича и тем самым помогли мне убедить Бориса. Через два месяца я пришел в этот двор ночью и выкопал коробку. Единственное, чего я не могу понять, это кого видела и с кем говорила Мария Семеновна. Я уж точно не встречался с ней в подъезде и, конечно же, не говорил. Но Мария Семеновна это не баба Дуня. Все знают, что она кристально честный и очень интеллигентный человек. И если она говорит, что видела его и говорила с ним, значит так и было. Значит, он действительно приходил сюда после смерти за своими деньгами? И сказал, что ему плохо, потому что не нашел их? Но как он мог прийти, мертвые не ходят, это я точно знаю. И в тоже время Мария Семеновна не могла соврать. Так все-таки приходил он домой после смерти? Или нет?
