Крас Алин - Проклятое Пророчество. Книга третья.
Заселение прибывших гномов и суета, с этим связанная, заняли целый день. Только на закате Красного солнца мне, Еваниэли, Эдмунизэлю и Орестонэлю, которого я представила как своего телохранителя, удивив родителей, наконец, удалось уединиться в моем жилище.
Эдмунизэль и Орестонэль взяли себе по стулу из кухни. Мы с Еваниэлью забрались с ногами на кровать.
- Я рад, что по собственной инициативе, ты взяла себе телохранителя, и одобряю твой выбор, - со скупой улыбкой сказал Эдмунизэль.
- Подожди радоваться, послушай вначале, чем это было вызвано, - с тяжелым вздохом ответила я.
Мой подробный рассказ, с некоторыми уточнениями Орестонэля, встревожил родителей не на шутку, вызвав мрачное изумление произошедшими событиями, страх за меня, сожаление и досаду, что их не было рядом со мной в это ужасное время.
- Детка, как же ты смогла со всем этим справиться? - с болью и сочувствием в голосе, обнимая меня и прижимая мою голову к своей груди, спросила Еваниэль.
- Мне очень помогли Данирэль и Орестонэль, фактически, они мои спасители, иначе меня уже не было бы с вами, - честно ответила я.
- Невозможно поверить, что кто-то из эльфов готов к убийству соотечественника, тем более женщины, - с гневом сказал Эдмузинэль. О запредельной степени его ярости свидетельствовал взгляд, отливающий красноватым оттенком.
Еваниэль, встав с моей кровати, перебралась на колени Эдмунизэля и, дождавшись, когда он успокоится, сказала:
- А я тебя не раз предупреждала, что со всем тем, положительным, что появилось в последние годы в нашей жизни, обязательно появится и что-то отрицательное. Это закон равновесия. Новые отношения, чувства, оценки, мировоззрение, рождают и новую мораль, меняют традиции. Это порождает у многих страх, перед этим новым, и нередко вызывает желание этому противостоять любой ценой. Но с отрицательными явлениями надо бороться. И не только с помощью разъяснений, уговоров, положительных примеров, но и с помощью страха перед наказанием, которое должно быть суровым и неотвратимым, - высказала Еваниэль свое мнение о происходящем. - Но это общие рассуждения. Давайте обсудим все услышанное от Алинаэль. Тут у нас две проблемы. Одна касается всех эльфов и сводится к вопросу о расовой нетерпимости. Как много эльфов придерживается той точки зрения, что оркам не место в Эльфийском Лесу? Организованы ли они, имеют ли лидера, как далеко готовы зайти в своем противостоянии? И как нам с этим бороться? Вторая проблема более конкретная и касается нашей семьи. Давайте продумаем, кто злоумышленник преследующий Алинаэль? Кому и за что он мстит? Если мы ответим на этот вопрос, мы его вычислим.
- Как говорит древняя поговорка: 'ищите женщину', - задумчиво произнес Эдмунизэль, нежно прижимая к себе Еваниэль. - По себе знаю, только женщина может пробудить в мужчине такие глубокие, всепоглощающие, яростные чувства, способные толкнуть его на убийство. Можно предположить, что это месть женщине, ответное желание сделать ей больно. Например, расправившись с кем-то из ее близких. Значит, эта женщина отвергла этого мужчину или ее у него, каким-то образом, отобрали. Алинаэль в качестве такой женщины отпадает. Она, до последнего времени, жила как прекрасная бабочка в коконе, не доступная восторженным взорам окружающих. Поэтому и не могла вызвать такого ожесточенного накала чувств. Остаешься ты и Ивануэль, - глядя на Еваниэль, высказал свое мнение Эдмунизэль.
- Из очевидного, я в своей жизни отвергла всего двух мужчин в этом Мире. Это Адаминэль и Повелитель гномов - Тор, - при этих ее словах лицо Эдмунизеля заметно помрачнело. - Но мы знаем, что между нами остались искренние, теплые, дружеские чувства. Я думаю, что наш мстительный враг - Лазарэль, первый муж Ивануэли. Если это предположение верно, то тогда многое становится на свои места. Ни для кого не секрет, что он отчаянный ненавистник орков. Эта ненависть возникла и из-за высокомерного чувства расового превосходства, и из-за того, что именно орка Ивануэль предпочла ему. Он, наверняка, участвует, а возможно и возглавляет противоорочье движение, чем, я думаю, и воспользовался, привлекая к своей личной мести идейных сторонников.
Я слушала, затаив дыхание, переводя взгляд с одного на другого. Как мне повезло с родителями. Какие они умные, чуткие, догадливые.
- Согласен, - сказал Эдмунизель. - Из этого следует, что мы завтра, отпустим домой, в Асмерон эльфов, участников делегации к гномам. А сами, остаемся с тобой здесь, до возвращения из Орочей Степи Ивануэли. Я согласен с Орестонэлем, что самые уязвимые для мести это Алинаэль и дети Ивануэли. Поэтому, в Асмерон будем возвращаться все вместе - Ивануэль, Горус, дети, мы с Еваниэль и отряд охраны Горуса. Своих воинов охраны, их восемь, я оставлю здесь, пусть посменно ходят на охоту и незаметно охраняют Алинаэль. Всем надо быть максимально бдительными, передвижение по лесу только в составе вооруженного отряда. Добравшись до Асмерона, я соберу Совет Старейшин и буду требовать от него согласие на ментальный допрос Лазарэля. Может быть, и на Королеву как-то удастся повлиять, ведь ее слова воспринимаются как руководство к действию всем народом, а она такие неправильные речи произносит, усугубляя проблему. Ну, и еще займусь скрытым выяснением, кто конкретно участвует в антиорочем движении.
На этом разговор закончился. Орестонель ушел в свое жилище. Для Эдмунизэля и Еваниэли нашли свободный дом, хоть я и предлагала поселиться вместе со мной.
На следующий день Еваниэль обучала гномок находить и распознавать на опушке леса нужную траву и готовить из нее отвар, который надо пить всем гномам перед сном, что бы повысить их устойчивость к ультрафиолету. Эдмунизэль проводил уходящую в Асмерон эльфийскую делегацию. Я с Бором определяла, где именно лучше всего использовать рабочие руки вновь прибывших гномов.
Тренировка с Орестонелэм прошла как обычно. Я была ему очень благодарна за то, что он вел себя как всегда. Ни к чему не принуждал, не требовал, не выяснял. Благодаря этому между нами не возникло неловкости и отчуждения.
Когда ночью я уже засыпала в своей кровати, раздался тихий стук в дверь. Кто бы это мог быть в такое позднее время? Наверное, Еваниэль что-то понадобилось, решила я. Сонная, в короткой ночнушке, я вылезла из-под одеяла и пошла открывать дверь. Сердце мое провалилось куда-то в пятки, когда я увидела, стоящего на пороге Данирэля.
- Я могу войти? - хриплым от напряжения голосом спросил он.
От неожиданности, волнения, нервного кома в горле я смогла только согласно кивнуть.
Он вошел, закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Мы оба напряженно разглядывали друг друга. Он очень изменился и выглядел истощенным. Плечи поникли, под глазами темные круги, в уголках губ горькая складка, потухшие глаза выглядят больными, во взгляде тоска.
- Что с тобой, Данирэль?! - сделала я порывисто шаг к нему, испуганная увиденным, испытывая чувство жалости и желания помочь.
Он, заметив мое движение, тоже сделал шаг навстречу, взяв мои ладони в свои и бережно сжав.
- Я скучал. Очень устал искать тебя и ждать, - с каким-то отчаянием в голосе ответил он.
- Но почему ты меня искал? - спросила я, сбитая с толку, в то же время, чувствуя тепло в груди от этих слов.
- Потому, что я люблю тебя, ты моя единственная, моя Дармия, и я без тебя жить не могу.
- Не понимаю, - несогласно покачала я головой. - Ты что-то путаешь. Я хорошо знаю, что такое Дармия, моя мать Дармия моего отца. Мужчина, имеющий Дармию, не может быть близок с другой женщиной.
Теперь его взгляд наполнился непониманием:
- Да, я не могу, а главное, не хочу никого кроме тебя.
- Зачем ты меня обманываешь?! Я же видела тебя с другой во время вашей близости! - сердито топнула я ногой.
- Сердце мое, что ты видела?! - воскликнул он в отчаянии, сжимая мои ладони. - Меня никто не интересует кроме тебя с тех пор, как я нашел тебя на дороге в Надмир!
- В последнюю ночь в твоем доме, я зашла в твою спальню и увидела тебя с другой женщиной. Потом, видела тебя с ней в гостинице, в Асмероне, - раздраженно растолковала я ему.
- Титанур всех порви! Что ж ты придумала?! Да это же была моя мать! И была она не в моей спальне, а в соседней, не со мной, а со своим теперешним мужчиной! - с не меньшим раздражением ответил он мне.
- Ой!.. А я так обиделась на тебя... - сказала я, делая к нему последний шаг.
Он отпустил мои руки, прижал меня к себе за талию одной рукой, голову к груди - другой, с такой силой, будто хотел навсегда вмять в себя и судорожно вздохнул.
- Как ты могла обо мне так подумать?! - возмущенно спросил он.
- А как я могла не поверить своим глазам? - возразила я.
- Ты что, видела конкретно меня?
- Нет, только голые мужские ноги и руки, - прозвучало это у меня, как-то смешно и жалобно.
А ведь и верно, почему я ни разу не подумала, что это может быть кто-то другой. Это мне, наверное, из-за влюбленности способность здраво мыслить снесло, и я пошла на поводу у эмоций.
