Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1
Слушайте, раз мы отвлеклись от основной темы, я вам расскажу интересный случай, связанный с ванной, или почти с ванной, который происходил в то время когда я жил в хуторе Северном. А было это так. Как-то осенью, к нам во двор приходит бригадир и говорит нашему отцу: «Слушай, Кондрат Ефимович, скоро будем отмечать праздник последней борозды, так надо приготовить самогону, тебе привезут два мешка ячменя. Так ты будь добр, постарайся». На что тато ответил: «Ну, если привезут, так почему же не постараться, постараемся». И отец постарался, нагнал флягу самогона, отдал по назначению, а отходы от самогона, в виде распаренного ячменя, пропитанного спиртным, остались в нашем дворе и хранились они в большой, вёдер на двадцать, кадушке. И чтобы продукт ни пропадал даром, мама, каждый вечер, перед приходом коровы с пастбища, ставила ванну-корыто в стайку, и насыпала в неё ведро этого самого продукта.
Сначала корова его есть, не хотела, только нюхала, кривила морду и отворачивалась от него. Но затем, потихоньку начала жевать, и жевала с каждым днём всё охотнее и охотнее, а потом втянулась, да так, что без этого алкогольного продукта она жить не могла. Мама или сестра Наташа, каждый вечер брали ванну и из кадушки в неё накладывали ценный продукт. Потом данный продукт закончился, как известно всему бывает конец, тем более такому ценному продукту. И что же в этом случае делала наша корова? А вот что. Она заходила в стайку, и если продукта там, в ванне-корыте не было, корова быстро возвращалась и бежала к кадушке, откуда продолжал идти запах спиртного, и отогнать её от кадушки, составляло большого труда. Она своей мордой скидывала крышку с кадушки и ныряла в неё головой. Но там пусто, тогда она бежала к другой кадушке, в которой была вода. Понюхав содержимое бочки, она кривила свою рожу и моталась по двору в поисках нужного ей продукта. Тогда члены семьи общими усилиями загоняли возмущённую корову в баз.
В семье не могли понять, и что она так пристрастилась к этому, казалось бы, невкусному продукту, ну что, он мёдом намазан что-ли. Думали, думали так, понять и не могли, можно, конечно, было спросить у коровы, но разве она скажет? А вы читатель не знаете в чём дело? Ну ладно вернёмся к основной теме.
Пока я вам про ванну рассказывал, мои солдаты помылись и отнесли ванну хозяевам, а я построил роту, и с песней пошли по асфальтной дороге, нарушая утреннюю тишину. Ни хвастаясь, скажу, что утреннюю проверку и зарядку делала только наша рота, нашего батальона. А в это время солдаты других рот слонялись по сосновому бору как неприкаянные, почему у них так было я не знаю, у старших командиров не спрашивал, а меня командир батальона похвалил, так и сказал: «Молодец, я в тебе не ошибся». Вроде бы мелочь, а приятно.
ГОРОДСКОЙ РЫНОК
После утреней зарядки рота завтракала, и каждый взвод со своим командиром взвода пошли на занятия, а я со своей командой поехал на рынок, чтобы купить всё необходимое, для приготовления обеда и ужина. День был субботний как раз должен быть хороший базар и нам должно повезти. Как я уже писал, злотых у нас не было, и я хотел нужные мне овощи выменять на продукты, такие как растительное масло в бутылках, тушёнка, сгущённое молоко, ну и мешок муки у нас был. Думал обмен товара, надо сделать с пользой для себя, так как не так давно кончилась война, и продукты были ещё в цене. Ещё надо учесть время года, осень, овощи только убрали, а они, товар, быстро портящийся, вот на этом я и хотел сыграть.
Базар мы кое-как нашли, он находился на другой стороне городка, от того места, где остановился наш батальон. Заехали прямо на территорию базара, где находились торговые ряды. Овощей на базаре было много, ими завалены были все стеллажи, притом бери на выбор, что твоей душе угодно, тут тебе и капуста, и свёкла, лук, чеснок, перец болгарский и ещё всякая всячина.
Мы остановились там, где уже стояло множество телег и две машины не известной мне марки. Некоторый транспорт был разгружен, а другой ещё не разгружен, видать места на прилавках не хватило. Как я заметил, на базаре продавцов товара было много, а покупателей что-то не видно, и поэтому, как только торговый люд увидел нашу военную машину, сразу все повернули головы в нашу сторону. Возможно, они в нас увидели покупателей, а может, подумали, что облава. А что, времени после такого грандиозного события, как Великая отечественная война прошло немного, люди ею напуганы, так как, машина у нас военная, и притом крытая брезентом, чтобы продукты не было видно. Так что мои предположения вполне могут быть правильными. Но нет, на облаву не похоже, подумал торговый люд, я вышел из кабины, вслед за мной с кузова спрыгнул повар Сергей, и мы с ним пошли по рядам, заваленными всякими овощами, присматриваясь и торгуясь.
Рыночные продавцы сразу поняли, что это покупатели, а на обмен не идут. Я остановился и думаю, что же делать, а мой повар, увидев моё затруднение, говорит мне: «Да ладно, товарищ старшина, чего расстраиваться, сварим кашу и все дела». Я повернулся к нему и говорю: «Кашу-то мы с тобой сварим, но хотелось бы наших танкистов накормить хорошим борщом, я думаю, что так было бы лучше». Мы с Сергеем стоим в раздумье, и не знаем, что делать, я смотрю вокруг и думаю, может с телег попробовать договорится. В это время, я вижу, один пан отделился от толпы продавцов и идёт к нам. На вид мужчине немного за пятьдесят. Подошёл к нам и спрашивает: «Цо пану, потшебны овощи?» — «Так, — говорю пану, — надо овощи и много, а вот злотых у нас нема, хотели договориться и обменять овощи на наши продукты, но паненки не соглашаются вот мы и думаем, что делать» — «А цо за харч бэнде у вас?» — поляк говорил на смешанном польско-русском языке. «Да разные продукты: тушёнка, сгущённое молоко, растительное масло в бутылках, крупа разная, мука, вот такой у меня товар. Так что подумайте, может, что надо?» — «Добже, — сказал пан, — пойдёмте со мной, там у меня стоит бричка полная овощей, так что договоримся». Подошли к его бричке, возле неё стоит молодая особа, лет двадцать или чуть больше, она смотрит прямо на меня и улыбается, а ямочки на её щеках так и играют. Дивчина сама по себе симпатичная, стояла у брички и, глядя на нас как мы торгуемся, загадочно улыбалась. Что таила её улыбка, я не знаю, но может, потом узнаю, а пока мне пан говорит: «Назови что тебе надо, а потом поторгуемся». Я начал перечислять: «Четыре кочана капусты, ведро картошки, ведро моркови, четыре свеклы, ведро лука и вот ту, показываю ему низку чеснока, думаю и всё». Пан поляк, что-то в уме прикидывал, а затем спросил меня: «А что ты мне за это дашь?» — «Думаю за всё то, что я перечислил дам тебе взамен, два ведра крупы, три банки тушенки свиной, три банки сгущённого молока и бутылку растительного масла, ну как?» — «А что, — говорит пан дивчине с ямочками, — обмен неплохой, а то снова придётся домой возвращаться с полной бричкой овощей, ну как, будем меняться?» — спрашивает пан девушку. А она стоит, смотрит на меня и улыбается, и по всему видно, что этот торг её не интересует. Тогда хозяин овощей говорит мне: «Я думаю, будем меняться». Я Сергея отправил за мешками и чтобы они с Виктором принесли все те продукты, на которые будем менять овощи. Когда Сергей ушёл, я, чтобы не молчать, кивая на девушку, спрашиваю у пана: «Цо жонка пана?» — «Ты что, — засмеялся пан, и махнул на меня рукой, — она дочка моя, Агнешкой зовут, а жена дома, её мама, показывает он на Агнешку, вот замуж никак не могу выдать, парней-то всех война забрала, а кто есть, те ей не нравятся. Я дочке говорю, ты хоть нам с матерью внуков роди, мужа не будет и ладно, а то мы с матерью помрём, с кем ты останешься, а хозяйство у нас большое и помощники ей нужны будут». Я стоял рядом с ним и слушал, что он говорил, видно у него это очень наболело. Своим соседям он это сказать не может, ещё позлорадствуют, кто его знает какие у них отношения. Ведь нередко соседи живут недружно, и для этого причин всегда достаточно, то межу не поделили, то скотина залезла в соседский огород и всё там потравила, да мало ли причин для ссоры с соседями. Вот не так давно, уже в настоящее время, по этому поводу наш президент В.В. Путин сказал так: «Легче любить весь мир, чем своего соседа». Это он сказал по поводу не простых отношений, между Россией и Европой. А это примерно одно, и тоже. Так что лучше всё высказать чужому человеку, он послушает и уедет, и от этого ему плохо не будет, а тому, кто излил душу, станет легче. Мы с паном ещё поговорили, он мне рассказал о многих своих проблемах, но в основном, это касалось Агнешки. А Агнешка стояла на той стороне брички и участия в нашем разговоре не принимала, просто стояла, смотрела на меня и улыбалась своей обаятельной улыбкой. Затем она наклонилась к своему отцу и что-то ему шепнула на ухо. Пан её выслушал, затем мне говорит: «Послушай, пан капрал, Агнешка хочет узнать твоё имя, только не знаю, зачем это ей?» Пан сказал эти слова и как-то плечами передёрнул. «Семёном меня зовут, — ответил я. Отец Агнешке говорит: «Слышала, его зовут Семёном, понимаешь, Семён?» Она на меня загадочно посмотрела и задумчиво сказала: «Так, так, Симон», — на свой манер, исправила она моё имя. «Видать, понравился ты ей, — сказал пан, её отец, — сколько ездим на рынок, это впервые. Да и кто тут на базаре ей, молодой и красивой девушке, может понравиться? Ты, Семён, посмотри на эту серую разношерстную толпу, в ней не на ком даже взгляд остановить, и кто тут из них может понравиться моей Агнешки, да никто. А ты, молодой, статный, по всему видно, что ты здоровый парень, вот такой жених нужен нашей дочери». Затем он обращается к дочери и говорит ей: «Скажи, Агнешка, нравится тебе Семён?»
