Харуки Мураками - Хроники Заводной Птицы
— Где же ее дом находится? Может, скажете?
Усикава медленно покачал головой:
— Извините. Все, что угодно, но только не это. Знаете, как тесен мир! Мне же верить перестанут.
— Что же произошло с Кумико? Хоть это вы знаете или нет?
Усикава, похоже, не знал, что ответить. Я молчал и не сводил с него глаз. Обтекавшее нас со всех сторон время, казалось, замедлило бег. Он еще раз громко высморкался. Поерзал на месте, слегка приподнялся и снова утонул в кресле. Вздохнул.
— Хорошо. Но это лишь мои предположения. Так вот: мне кажется, что когда-то давно в семействе Ватая случилось что-то такое… Что это было, точно не знаю, но Кумико-сан с самого начала то ли знала об этом, то ли чувствовала и собиралась уйти из дома. А тут как раз возникли вы, Окада-сан. Два человека встретились, полюбили и поженились. Решили жить долго и счастливо. Но не тут-то было. Ватая-сэнсэй по какой-то причине не хотел отпускать от себя Кумико-сан. Ну как, Окада-сан? Не вспоминается вам что-нибудь в связи с этим?
— Да, есть кое-что, — сказал я.
— Что ж, тогда продолжим. Дам волю воображению. Задумал Ватая-сэнсэй отвоевать у вас Кумико-сан. Очень может быть, что когда она за вас выходила, он ею не очень дорожил, но время шло, и она стала ему совершенно необходима. Может такое быть? Сэнсэй твердо решил вернуть ее, не пожалел усилий и добился своего. Какими средствами — не знаю. Но пока вы с ним занимались перетягиванием каната, в Кумико-сан что-то могло сломаться. Опора, на которой в ней все держалось, в каком-то месте — раз! — и треснула. Но это всего-навсего мои догадки.
Я молчал. Появилась официантка, подлила в стаканы воды и унесла пустую кофейную чашку. Усикава разглядывал стену и курил.
Я взглянул на него:
— То есть вы хотите сказать, что у Нобору Ватая с Кумико была половая связь?
— Ну что вы! Ничего такого я не говорю, — Усикава замахал зажженной сигаретой. — Ни на что не намекаю. Было у сэнсэя что-то с Кумико-сан или нет — об этом я ни малейшего понятия не имею. И представить не могу. Но мне кажется, есть здесь что-то… отклонения какие-то… И вот еще что. Ватая-сэнсэй совсем не жил со своей женой, с которой развелся… ну, как мужчина с женщиной. Хотя это все тоже слухи.
Он взялся было за чашку с кофе, но передумал и отпил воды из стакана. Потом погладил рукой по животу.
— Эх, желудок у меня не в порядке. Плохо дело! Что-то колет, рези какие-то. Наследственное. У нас в семье все с больным желудком. Из-за ДНК. И ведь передается только всякая дрянь — лысина, плохие зубы, несварение желудка, близорукость. Не повезло так не повезло. По врачам ходить — бесполезно, они только гадости говорить мастера.
Знаете, Окада-сан? Может, я и лишнего скажу, но непросто вам, пожалуй, будет отобрать Кумико-сан у сэнсэя. Начнем с того, что пока она к вам возвращаться не хочет. Да еще может статься, что она не та Кумико, которую вы знали. Она ведь могла измениться. И потом… уж вы не обижайтесь, но если даже вы ее отыщете и умудритесь уговорить, ноша может оказаться вам не по плечу. Такого тоже исключать нельзя. А раз так, значит, толку от этого не будет. Может, поэтому Кумико-сан к вам и не возвращается.
Я по-прежнему хранил молчание.
— Ну, Окада-сан, несмотря ни на что, очень интересно было с вами встретиться. Вы для меня — загадочная личность. Буду писать автобиографию — посвящу вам отдельную главу. Жаль, не придется, наверное. Что ж, давайте расстанемся с добрыми чувствами.
Усикава устало откинулся на спинку кресла и медленно покачал головой:
— Заболтался я что-то. Извините, может, и за мой кофе заплатите? Что ни говори, а я все-таки безработный. Вы ведь тоже безработным были. Ну, чтобы у нас все было. Желаю счастья. Пожелайте мне тоже удачи, если будет настроение.
Усикава поднялся, свернул к выходу и вышел из кафе.
32. Хвост Мальты Кано
Борис Живодер
Во сне (хотя, конечно, я не подозревал, что это сон) мы сидели за чаем с Мальтой Кано друг против друга. Прямоугольный зал был так велик — и в ширину, и в длину, — что я не мог охватить его взглядом из конца в конец. Вокруг тянулись ровные ряды квадратных столиков — штук пятьсот, а то и больше. Мы сидели за столом в самой середине, одни — кроме нас, в зале никого не было. По высокому, как в буддистском храме, потолку тянулось бесчисленное множество толстых деревянных балок, с которых наподобие растений в горшках свешивалось нечто вроде париков. Но приглядевшись, я понял, что это совсем не парики, а настоящие человеческие скальпы. Понял, когда заметил запекшуюся на них изнутри черную кровь. Видимо, скальпы сняли совсем недавно и развесили по балкам сушиться. Я с дрожью ждал, как бы еще не высохшая кровь не накапала к нам в чай. Кап! кап! кап! — кровь сочилась с потолка, как капли дождя, и звуки этой капели наполняли гулкое пространство зала неожиданно громким эхом. Но скальпы, висевшие над нашим столом, похоже, уже высохли, и на нас ничего не капало.
Чай был горячий, как кипяток. На блюдечках рядом с ложками лежали по три кубика сахара ярко-зеленого цвета. Мальта Кано положила два кусочка в свою чашку, помешала чай ложечкой, но сахар никак не хотел растворяться. Откуда ни возьмись, появилась собака и уселась рядом с нашим столиком. У нее была голова Усикавы. Туловище большой черной собаки — плотное, крепкое, но от шеи начинался Усикава. Правда, на его голове и лице росла лохматая, короткая черная шерсть — такая же покрывала и туловище.
— Ой! Окада-сан! — промолвил собакоподобный Усикава. — Посмотрите, какая шерсть у меня на голове! В один момент выросла, как только я превратился в собаку. Вот здорово! Какие у меня теперь большие яйца, и желудок совсем не болит. Ни очки не нужны, ни одежда. Какая радость! Как же я раньше об этом не думал? Давно надо было стать собакой. А что, Окада-сан? Может, и вы попробуете?
Тут Мальта схватила оставшийся зеленый кусочек и изо всех сил запустила им в голову собаке. Сахар стукнулся о голову Усикавы, из рассеченного лба пошла кровь и словно черными чернилами залила ему лицо. Впрочем, особой боли, похоже, ему это не причинило. Глумливо улыбаясь, пес поднял хвост и без слов удалился куда-то. Его кобелиное достоинство и вправду оказалось непропорциональной величины.
На Мальте было теплое полупальто, и хотя она плотно запахнула воротник, по едва уловимому аромату обнаженного тела я понял, что под пальто у нее ничего нет. Голову, разумеется, венчала красная клеенчатая шляпа. Я отпил из чашки, но вкуса не почувствовал. Обычный горячий чай, и больше ничего.
— Как хорошо, что вы пришли! — приветливо начала Мальта. Я давно не слышал ее голос, и после долгого перерыва он показался мне более жизнерадостным. — Эти дни я столько раз вам звонила и никак не могла застать. Уже начала беспокоиться, не случилось ли чего. Самое главное — что с вами все в порядке. Услышала ваш голос и успокоилась. Извините, что надолго пропала. Как я жила это время, подробно рассказывать не стану. Длинная история получится, да и не телефонный это разговор. Если коротко — я долго путешествовала. Вернулась всего неделю назад. Окада-сан! Алло! Вы слышите меня?
