Татьяна Соломатина - Отойти в сторону и посмотреть
– Всё, всё… ща всё будет… – Мишка с трудом выковырялся из-за стола и, шатаясь, пошёл через сад, что-то бурча себе под нос. Хлопнула калитка.
– Всё. Он не вернётся, – отец, улыбаясь, откинулся на стуле и вытянул ноги.
– Как это? – Марина явно не поняла подтекста мизансцены.
– Да не сможет просто, – он удовлетворённо усмехнулся. – Ему с полкилометра до своего сарая. Запас алкогольдегидрогеназы в организме исчерпан, а мышцы ног одни из самых крупных в теле человека – циркуляция крови резко возрастёт и… думаю, даже туда не доберётся…
– А с ним ничего не случится?
– Тёплой южной ночью? В посёлке, где количество отдыхающих раз в пять превышает количество аборигенов?.. Не волнуйтесь, Марина, проспится – и всего делов. Слабенький он у нас. А мы и на пляже хорошо посидели, и по дороге… В общем, не в Мишкиной весовой категории выступления. А тут ещё вы… И красивая, и умная. Что большая редкость, согласитесь… Впал в эйфорию. Что простительно, разумеется, в дружеской компании, но наказуемо.
Ах, папа, папа!
– Ну, раз так… Тогда спасибо вам большое. А то я уж не знала, что делать…
– Чаю?
– Было бы здорово.
– С чабрецом?
– А у вас есть?
– А как же. Предгорья Каратау, ущелье Икансу. Сбор – июнь прошлого года.
– С вами не соскучишься!
– Вот и не скучайте, Мариночка. У Лики, по глазам вижу, вопросов уже пара килограммов наготове. А я пойду заварю, – отец встал и ушёл в дом.
За столом на несколько секунд повисла пауза. Разумеется, первым её нарушил Серёга. Избавление от конкурента прошло по намеченному плану, так что теряться из-за мимолётной неловкости он не собирался.
– Что ж, предлагаю, не тревожа память покинувшими нас, вернуться к обсуждению проблем вечности.
Разумно. Избавиться от меня можно было, только удовлетворив моё праздное, по его мнению, любопытство. А дальше… Романтическая ночь – крылышко к крылышку, клювик к клювику, и заливать, и заливать мифичке в уши свои сентенции.
– Ну, Сергей, вечность это не проблема. Вечность – это… – с готовностью включилась Марина.
– Вечность – это ситуация, и не более! – Я вообще не собиралась вклиниваться, а только послушать.
Но само вырвалось. – Извините, что перебила. Просто так Макс говорит…
– Who is Макс?
– О-о! Макс – это мечта, Мариночка, – Серёга быстро перехватил инициативу. – Макс – это тот, кто привяжет себя в шторм к штурвалу, потопит вражескую подводную лодку с одной отвёрткой, сыграет с Богом в нарды по памяти, найдёт стакан холодной газировки посреди пустыни и улетит на Марс не задумываясь – с первой попавшейся симпатичной особой возрождать человечество с нуля. Кстати, в нарды он наверняка выиграет!
– Интересно.
– Не то слово, Мариночка, не то слово! Ах да, ещё он кровью поклялся, что женится только на Принцессе. А поскольку на Земле их нет, то, скорее всего, – родом с другой планеты.
– Как мило!
– Да?! Ну, может быть, может быть, Марина. Вам виднее…
– А что значит «поклялся кровью»?
– Буквально то и значит. Нацедил из пальца, заправил свой неразлучный Parker и на натуральном папирусе – где уж он его взял, не знаю – написал при нас: «Первая Принцесса, что переступит порог этого дома, станет мне наречённой суженой». Число. Подпись. И положил под стекло на столе в кабинете. Это было… чтоб не соврать… – Серёга театрально почесал затылок. – Десять лет назад!
– Ага… – мифичка явно на краткий миг провалилась в недоумение.
Женщинам всегда кажется где-то на подкорке, что они в состоянии понять и приручить любую мужскую экстравагантность. Но когда им сообщают, что некто (обобщающий образ) не добился успеха за ДЕСЯТЬ ЛЕТ!.. Они впадают в лёгкий ступор. А ведь всё так просто! Стоит лишь допустить, что есть мужчины, для которых быть такими, какими они кажутся окружающим, – не позёрство, не способ и не последняя надежда, а что есть НА САМОМ ДЕЛЕ ТАКИЕ…
– Ну что ж. Значит, вечность – это ситуация?.. Согласна.
Серёга хмыкнул. Явно удовлетворённый окончательной реакцией. И покосился на меня. Я в ответ состроила ему «оленячьи» глазки.
– Прав ваш Макс, – продолжила Марина, всё ещё как бы уговаривая себя не задумываться над порою странным поведением некоторых мужчин. – Действительно, ситуация. Ибо только такой подход позволяет отнестись к рассматриваемому вопросу с научной точки зрения. Без примеси экзистенциализма и прочих «измов», что так любят доморощенные философы…
Тут я снова не удержалась.
– А Макс называл время одним из способов… Ведь я могу в рамках нашей беседы использовать понятия времени и вечности как подобные? Или, по крайней мере, как контекстные синонимы?
– Боря, Боря! Как женатый педагог педагогу холостому, скажи мне, это нормально для столь юного возраста? – крикнул Серёга, повернув голову к дому и поставив на стол бокал, из которого только что отпил.
– Яблочко от яблоньки, – послышался довольный голос отца через открытое окно. Он явно прислушивался к нашему разговору, пока готовил на кухне чай.
– А-а… Ну тогда понятно! – подыграл Серёга.
– Поясните, пожалуйста, юная леди, я не совсем поняла, что вы имеете в виду?
– Владимир Максимович говорил, что время – один из способов, с помощью которого универсальное вещество вселенной формирует образы самого себя.
– А ваш Макс, он… чем вообще занимается?
– В рамках обсуждаемой темы он «доморощенный философ», – я была безумно горда и собой, и за Макса. – А вообще он геолог.
– Геолог?
– Мариночка, вы не отвлекайтесь. Методика – наше всё! А за этим столом, – Серёга выразительно кивнул в мою сторону, – что ни собутыльник – так учёный-теоретик, что ни философ – так геолог, что ни шахматист – так космонавт. И наоборот. Им временны́е парадоксы разгадывать – что грецкие орехи щёлкать. Были бы щипцы покрепче. А есть нюансы, не правда ли, Мариночка?
– Нюансы есть везде, где не хватает понимания, – это очевидно… – Кажется, до Марины дошло, что не всякой ролью следует злоупотреблять.
– Ну во-от! – с лёгким оттенком менторства продолжил ворковать Серёга. – И я думаю, что нашей словоохотливой принцессе, нахватавшей плодов с разных деревьев, не помешало бы знать, что с чем едят. То бишь, более подробное объяснение разницы между реляционным и субстанциональным понятиями времени было бы уместным, вы так не думаете, Марина?
– Как я уже говорила, согласно реляционной концепции – в природе нет никакого времени самого по себе, – мифичка с облегчением вернулась на лекторскую стезю. Ибо нет ничего хуже, чем соревноваться в теории с тенью отсутствующего за столом оппонента. – Для правильного понимания необходимо ещё добавить, что время, к которому мы все привыкли, передаваемое по радио или телевидению, по которому мы настраиваем наши будильники и по договорённости считаем эталонным, – оно придумано человеком. Придумано с целью рациональной организации жизни общества. Природа его не знает. Это условное время. Даже можно сказать – социальное. Субстанционалисты же основываются на предположении, что в природе существует некое истинно простое хрональное явление, которое распадается на составляющие: хрональное вещество и его поведение. Подмена реального времени условным и наоборот – причина многих заблуждений в современной науке. Это как раз то, на что намекал Сергей, – самая нелепая ошибка теории относительности, например, заключается в том, что Эйнштейн говорит о переменности хода времени условного, тогда как он вообще не способен изменяться. Отсюда, соответственно, бессмысленны и все остальные выводы этой теории. Но это уже лес дремучий. Попросту говоря, в сознании людей время – это либо сквозная условная сетка, накрывающая всё материальное пространство, либо некое вещество, обладающее невыясненными свойствами.
