Алекс Регул - Не отрекайся от меня (СИ)
- Извини, я не хотел на тебя кричать. Я хочу тебе объяснить, что всё не так, как могло показаться Любе.
- Дима, если хочешь говорить, говори. Я тебя слушаю. Даже присесть могу, - она присела в кресло и смиренно сложила руки на своих коленях, - Об одном прошу, сократи свою исповедь до минимума. Видишь ли, я сейчас всё равно, не оценю твои ораторские способности. И могу, элементарно заснуть на середине твоёй истории. У меня было много клиентов сегодня, я устала. Понимаешь?
- Понимаю. И не только это. Понимаю, что ты из последних сил хочешь казаться сильной. А на самом деле, я тебя очень обидел, и ты меня терпишь из последних сил. Да, я виноват, но я и не виноват… Я действительно женат. Но только потому, что мне не удаётся развестись. Родители против. Именно они блокируют развод всеми силами.
- И жена, - улыбнувшись, напомнила Тома.
- И она, - на выдохе, подтвердил Дима. – Тома, я с ней не живу, и жить не собираюсь.
- Милые бранятся, только тешатся. Ещё помиритесь. Она тебе изменяла?
- Нет.
- Тем более. Нет причин так крутить нос от законной.
- Тома! Я тебя люблю.
- Это уже мелочи, которые на общий ход событий повлиять не могут. Вчера любил её. Сегодня любишь меня, завтра опять её… Ей сколько лет?
- Двадцать один год.
- Видишь, как всё удачно. Жена или любовница? Любовница, которая старше жены на 10 лет!? Мне лично, выбор очевиден.
- Я с ней жить не буду.
- Как давно вы женаты? – тихо спросила Тома.
- Свадьба была в позапрошлом году, но прожил я с ней меньше полугода. Тома, пойми, мой брак, в прошлом. Мы с Лилей не семья.
- И тем ни менее, именно Лиля твоя жена… Ты знаешь, Дима, я ненавижу измены. Они столько мне горя принесли. А ты меня вовлёк во всю эту мерзость… Я никогда бы не позволила тебе прикоснуться к себе, если бы знала, что у тебя есть жена. Я… сама себе сейчас противна. И злюсь на тебя именно поэтому. Ты обманул не только меня, но и свою жену. Она ведь до сих пор считает тебя своим мужем?
- Тома! Я ей не муж. Она вправе жить с кем захочет.
- Но жить она хочет с тобой! Понимаешь в чём парадокс? Она твоя жена. Она тебя любит. А ты… ей со мной изменял. Если б я только знала об этом раньше… Дима, а зачем тебе был нужен ребенок от меня? Жена, что не могла тебе родить? И ты от меня хотел заполучить наследника, а потом просто отобрать у меня ребёнка?
- Ты говоришь чудовищную глупость.
- Тогда зачем? Зачем тебе был нужен ребёнок от меня, а не от законной жены? И зачем ты мне предлагал венчаться? Ты понимаешь, насколько твоё предложение кощунственно в свете открывшегося факта твоего брака с Лилей?
- Прости, меня. Я был не прав. Я понимаю, нельзя было предлагать венчание, будучи женатым на другой. Прости… Я просто хотел с тобой зафиксированные отношения. С обязательствами и признаниями. Хотел, чтобы ты была моей женой… хотя бы перед Богом. Другого тебе я не мог ничего предложить. Это грех, конечно. Но это мой грех. Не твой. Не кори себя. И меня прости.
Дима зажмурился и, массируя, потёр рукой переносицу. Ему давался с трудом весь этот разговор.
Он пришёл объясниться, а сам ничего толком сказать не мог.
Казалось, сама мысль о каких-то воспоминаниях, ему причиняла жуткую боль. Он открыл глаза, глубоко вздохнул и подошел к Томе. Присел на корточки и посмотрел снизу-вверх на притихшую Тому, которая теперь не сидела так равнодушно, как раньше. Она была встревожена тем, что расстояние между ними сильно сократилось. Хотела отодвинуться от Димы, но дальше спинки кресла отодвинуться не смогла.
А Дима продолжал на неё смотреть. В глазах его была грусть, боль и тоска. Он не выпрашивал прощения, ласку или ещё чего-то. Он просто нуждался в Томе. Казалось, только она его могла исцелить, но она отгородилась от него непробиваемой стеной.
- Дима, прошу тебя, не мучай меня своим присутствием. Пойми, я не могу больше с тобой встречаться. Не-мо-гу. Я не переступлю через свои принципы. Ты не можешь быть моим. А любить чужого, я не могу. Это неправильно и очень больно. Причем больно ни только мне, но и… всем. Бесперспективные отношения мне не нужны. Мои чувства к тебе упрутся в стену твоего брака с другой. У меня должна быть надежда. Или хотя бы вера в то, что моя любовь имеет право на жизнь. Что она не пошлая и не грешная… Я с таким трудом обелила наши отношения, принимая и свыкаясь с той разницей в возрасте, что между нами. Но закрыть глаза на наличие у тебя жены я не могу. Это грех. Ты принадлежишь жене. Ты ей обещал быть опорой и защитой. Ты ей обещал свою любовь… Чтобы между вами не произошло, ты должен помнить, что в день свадьбы, вы поклялись создать свою семью. Вы поклялись уважать друг друга… Любить всю жизнь. Хотя я и не понимаю, как можно такое обещать всерьёз, - противоречила сама себе Тома. Дима это заметил, но перебивать её не стал. - Я была замужем и знаю, что супружеские клятвы условны. Дань традициям. Но всё равно, я хочу верить, что в них заложена колоссальная сила, а не наивная глупость. Ведь если клятвы - пустой звук то, что тогда останется от брака? Если фундамент слаб, любой дом разрушится… если, конечно, он не на сваях, – она улыбнулась. – Мой второй муж был архитектором. Когда я узнала о его шикарной любовнице, которая своей уверенностью пробивала любые стены, я отступила от их отношений. Я не боролась за мужа. Собрала свои вещи и ушла из собственной квартиры. Сняла комнату поближе к работе. Тогда я работала в парикмахерской на пересечении Мира и Строителей… Валера мне позвонил только через три дня. И поинтересовался вполне сдержанно, намереваюсь ли я возвращаться. Нет, сказала я ему. Он удивился и первым делом, спросил о квартире. Его интересовала квартира, а не то, что происходит со мной. И тогда мне стало легче. Я сделала правильный выбор, что ушла. Валера мне не принадлежал. Я ему была не нужна. Возможно, я была ему удобна. И меня он не любил, да даже если и любил, то недолго. Я не вернулась в ту квартиру. Через месяц её продала, перевезла большую часть своих вещей к сестре и купила другую квартиру. Я постаралась начать новую жизнь. Новая мебель. Посуда. Постельное бельё. Вещи Валеры отвезла его матери. Он на тот момент был со своей красоткой в Турции, а когда вернулся, то в квартире были уже новые хозяева. Ох, как он на меня тогда орал по телефону. Его очень возмутило, что я продала свою квартиру без его разрешения. Странно, почему он решил, что я ему её должна подарить? Я хоть и не жадная, но не дура. У меня есть племянницы, мама, сестра. Им я буду помогать. Но не тому, кто меня предал…
- А с первым мужем, почему ты разошлась?
Тома разместилась удобнее в кресле, и казалось она уже не такая чужая. Просто уставшая и немного во хмелю.
