Игорь Аверьян - Из глубины багряных туч
На экране мельтешила снежная метель, картинка взрагивала и сыпалась: телесигнал пробивался еле-еле и вдруг и вовсе пропал.
Дженнет ахнула и всплеснула возмущенно руками.
Швербот меж тем мотало не на шутку; удары волн в корму и борта следовали непрерывно, и воображение мое упрямо заставляло меня думать, что очень похоже на то, будто кто-то стучится к нам и требует его впустить. Поневоле думалось о сером капюшоне… Дженнет принялась звонить по своему миниатюрному «эрикссону».
— Алло! — заговорила она напористо. — Здесь Дженнет Джонс, швербот «Джей-Джей», бортовой номер тринадцать сорок… Да, мистер Макбоот! Я на траверсе Ходдесдон-хауса, но меня уже настиг шторм… Нет-нет, держимся, разумеется, Джереми включил резервный двигатель, и я уверена, что мы дойдем, но все-таки… У меня на борту пассажир. Профессор Тай-макоу из России. Тай-ма-коу!.. Ти-ай, эм-эй, кэй-оу-ви… да, правильно…
Она позвонила еще куда-то:
— Маргрет? Передай Питеру, что мы на подходе. Пусть встретит нас.
— Ради Бога, простите, мистер Тай-макоу… — обратилась она ко мне, захлопнув крышечку телефона. — Я никак не могла предположить, что наша прогулка так обернется… Я, конечно, морская богиня, но…
— Все замечательно, мисс Джонс, — пробормотал я.
Дженнет еще что-то хотела сказать, но швербот накренило в очередной раз, и ее качнуло ко мне. Я не упустил момента и обнял ее (не забывая левой рукой крепко держаться за никелированный поручень в переборке). «Вы правда не сердитесь?» — успела прошептать она, прежде чем я поцелуем заставил ее замолчать…
Мы целовались безмолвно и долго, а когда я выпустил ее, мило смущенную, из объятий, я уже настолько освоился в обстановке, что почувствовал себя чуть ли не хозяином положения, и мне вздумалось подняться в рубку; отмахнувшись от предостерегающего оклика Дженнет, я ступил было на трап, как вдруг снаружи громыхнул удар такой силы, что швербот подкинуло; раздался треск; мне на голову, на плечи моего бутикового ватерпруфа, за шиворот хлынул тяжкий поток ледяной воды.
— Фленоглас выбило, Дженнет! — прохрипел Джереми, на миг обращая к нам свой библейский бородатый лик. — Задрайте люк к чертовой матери, а то нас зальет!
Дженнет бесцеремонно сдернула меня с трапа и птицей взлетела наверх. Я увидел в просвете люка, как еще одна мощная черная волна плеснула прямо в отверстое, лишенное фленогласа окно рубки и вода ринулась на нас, пенясь вокруг слоновьей ноги Джереми в огромном башмаке, но в сей момент Дженнет задвинула крышку люка.
В каюте был крошечный круглый иллюминатор, за которым сновала и возилась мутная вода, лишь на миг открывая нам величественную картину шторма за бортом — когда швербот подбрасывало на самый верх волны. И небо, и Океан почернели, словно ночь надвинулась, хотя часы показывали лишь четверть второго дня.
— Бедный, вы промокли совсем, — сказала Дженнет.
— ощущение не из приятных, но сам виноват…
Она опять открыла крышечку телефона и принялась звонить:
— Маргрет, приготовьте нашему гостю розовую комнату… и горячую ванну… с хвойным экстрактом, хорошо… Ужасный шторм, но мы вот-вот подойдем…
Дженнет взглянула на меня:
— Нас видят из окон дома. Мы уже рядом. Маргрет, включите у меня центральное отопление. Да… И в верхней столовой… и в розовом аппартаменте… Хорошо…
И Дженнет, отдав еще несколько распоряжений по хозяйству, захлопнула крышечку и взглянула на меня с удовлетворением.
Неожиданно качка прекратилась, и рев моторов сделался тише: видимо, Джереми выключил резервный двигатель. Дженнет улыбнулась мне; в глазах ее опять сиял лучистый свет двух смарагдов.
— Мы прибыли… Слава Богу.
Мы гуськом — Дженнет впереди, я за нею — поднялись в рубку. Джереми, с мокрыми по колено ногами, встретил меня ободряющей улыбкой. Видимо, видок у меня был вполне жалкий; действительно, я себя чувствовал омерзительно в мокрых до белья одеяниях. Пол в рубке был мокр, и вода еще, пенясь, стекала с палубы в узкие отверстия в борту.
Швербот шел по спокойной воде меж двумя высокими каменными дамбами. Я оглянулся. Сзади, за циклопической стеной волнолома, отгородившей нас от открытого моря, бушевал во мраке ртутный Океан; пена и брызги от взрывающихся волн взлетали, казалось, до небес… По черному небу мчались горы туч, и мне показалось, что на нас понесся из этой клубящейся массы взвихренный лохматый протуберанец, словно черная волосатая рука в последний миг протянулась за нами… И в самом деле, мимо разбитого окна рубки пронеслась мгновенная черная тень, в окно пахнуло затхлым каким-то холодом, и Дженнет испуганно откачнулась.
— Господи, что это, Джереми? Ты видел?
— Чертовщина какая-то… — Джереми покосился на разбитое окно и перекрестился. — Ладно, не переживай, Дженнет… Don't worry, Jannette… Мы уже приехали.
Он аккуратно подвел швербот к причалу — сложенному из тех же камней, что волнолом и дамбы: из огромных известняковых блоков, исщербленных временем и живописно покрытых кое-где мхом; по низу, над водой, темной грязно-зеленой каймой тянулся слой водорослей.
С покатой мокрой палубы я вслед за Джении ступил на потрясающе надежные плиты причала. Меня покачивало, и Джереми, снисходительно улыбаясь из черной окладистой бороды, похожий на своего библейского тезку ниспадающими на плечи густыми волосами, перехваченными на лбу темно-сиреневой лентой, услужливо и необидно поддержал меня за локоть.
Дженни тактично взяла меня под руку, и мы двинулись к ожидавшему нас на берегу черному маленькому «роллс-ройсу»-кэбу, как лондонское такси. Ноги мои норовили все еще поймать качающуюся палубу. У машины нас ожидал долговязый, какой-то придохлый, со впалой грудью, парень лет тридцати в демократически бесформенном свитере и в старых джинсах и кроссовках; у него было неприятное, оливкового цвета лицо с густыми, сросшимися над переносицей бровями — тип физиономий, ненавидимых мною; за впалогрудость я сразу окрестил его для себя Дохляком; рядом с ним, стоя почти по-военному смирно, преданно таращила на Дженнет глаза толстенькая молодящаяся коротышка в розовом платье с розовым передником. Дженнет обратилась к ней «Маргрет» и что-то спросила; та быстро и подобострастно ответила; Дохляк кивнул нам хмуро и небрежно, словно нехотя, открыл предо мной заднюю дверцу кэба. Дженнет села впереди, рядом с ним… Через минуту мы подъехали к круглому бело-серому фасаду дома.
Здесь, в отдалении от берега, под горою, поросшей густым вековым лесом (замшелые елово-дубовые дебри), стояла странная после громогрохочущего шторма тишина; кругом царило почти пугающее безмолвие в неподвижном воздухе. Природа словно оцепенела…
— Вот мой дом, который построил и подарил мне дед, — тихо (подчиняясь гипнозу внезапного и невообразимого безмолвия?) произнесла Дженнет. — Это воплощенная в камне, дереве и стекле идеальная математическая полусфера… Если мне не изменяет память, два пи эр квадрат и четыре шестых пи эр куб, не так ли?
Предо мной возвышался словно вросший в землю огромный серо-зеленый полушар. На высоте второго и третьего этажей его опоясывали полосы из слегка притемненного стекла: видимо, это были окна. На фронтоне над сдержанно-роскошной дверью в стиле позднего модерна красовалась надпись ярко начищенными бронзовыми буквами:
HODDESDON HOUSE SAFE REFUGE Here end the pilgrim's progresses.— Добро пожаловать в «Тихую пристань», мистер Тай-макоу…
— Ваш дед так любил математику, мисс Джонс?
— Тень лорда Джосайи Литтлвуда приветствует вас в этом доме, мистер Тай-макоу…
— Как?! — ахнул я. — Сэр Джосайя — ваш де-е-ед?! И это — его дом?!
В холле, просторном полусферическом помещении, освещенным утопленными в сводчатый потолок светильниками, Дженнет поручила меня Дохляку. Тот, хмуро-вежливо поглядывая на меня, провел меня через несколько незапоминающихся и явно нежилых помещений (все — с покатыми и несимметричными потолками и неправильных арочных форм дверями) наземного этажа, и по массивной дубовой винтовой лестнице мы поднялись на два или три этажа. Здесь мы вышли в холльчик со скошенным потолком, и Дохляк распахнул предо мною дверь — уже не арочную, но и не прямоугольную, а с закругленными углами, но каждый угол опять-таки был закруглен по неодинаковым радиусам.
— Сэр Джосайя объявил войну симметрии? — спросил я.
Дохляк, наверное, не был расположен понимать меня, потому что лишь плечами пожал и сухо произнес:
— Ваша комната, сэр. Пожалуйста, раздевайтесь, я сейчас отвезу вашу одежду в химчистку. Вы пока примите ванну. Так распорядилась мисс Дженнет. Вот здесь, в шкафу, ваша одежда; когда примете ванну, выбирайте, что вам понравится… Если вам что-нибудь понадобится, по телефону свяжитесь с Маргрет, нашей домоправительницей… Приятного отдыха, сэр… Вашу мокрую одежду положите вот здесь, я через пять минут заберу ее, сэр… Всего вам доброго, сэр…
