Голованов - айный язык птиц
Валя – Федьке:
– О! Виктор Сергеевич!
Шеф:
– Если вы ставите вопрос серьезно, то я отвечу: виновато руководство Компании, виноваты подкупленные эксперты, которые написали заключение экологической экспертизы и поставили свои подписи, областные чиновники, которые, зная, что такое дельта Волги, дали, и, я думаю, небезвозмездно, добро на это строительство, и, наконец, ситуативно, как представитель Компании на месте, виноват я.
Молчание в студии. Явное замешательство операторов. Камеры показывают то ведущего, который, по идее, должен задать следующий вопрос, то шефа, который стоит с полным самообладанием, то публику, в которой выделяется только один человек – Николай Иванович, на своем месте потрясающий поднятыми кулаками.
– Так вы что… – осторожно говорит ведущий, чтобы не влипнуть в новую неприятность, – признаете себя виновным?
Шеф, смеясь:
– Признаю. А вы, я вижу, изумлены? Но я-то, в отличие от вас, понимаю, о чем речь. Я был среди экологов-протестантов, которые тогда боролись против этой буровой в море…
Движенья быстры… Он прекрасен…
Лита, сидящая в первом ряду публики, прижимает руки ко рту, сдерживая рвущийся наружу крик ее женского восхищения и любви, – настолько сильно сейчас его обаяние. В публике какое-то качание и брожение…
– Вы – боролись? – оторопело бормочет ведущий.
– Да.
– Тогда проясните свою позицию: вы говорите с нами как протестант или как пока еще представитель Компании?
Это звездный час шефа.
– Я говорю с вами как честный человек. Имею я право – или прихоть – побыть честным человеком? В конце концов, не знаю, как вы, а я не подписывался всю жизнь играть роль подлеца…
– Подлеца? Что вы хотите этим сказать?
– И у честных людей, и у подлецов есть немало сторонников в этой студии…
Начинается шум.
Ведущий кричит:
– Минуточку! Вы, похоже, любитель поводить людей за нос, но одно вы, надеюсь, осознаете – что после всего случившегося вам уже не занимать пост регионального директора Компании?!
Шеф хохочет.
– Чему вы смеетесь?
– В этой истории есть обстоятельства, которые Компания, я убежден, постарается поскорее забыть…
– Господа! – возвышает свой голос диктор. – Мы уделили Виктору Сергеевичу достаточно времени, но есть обстоятельства, которые нельзя обойти молчанием. Предлагаем последнюю видеосъемку с места события.
Экран. Снято с вертолета. Узнаваемый узор камышовых крепей. Там, где стояла вышка, – ничего нет, даже обломков. Где-то далеко на востоке, когда вертолет закладывает вираж, виден дым горящего тростника…
– С места события поступили сообщения, и съемочная группа вылетела на проверку. Все это необъяснимо, но нефтяной вышки, о которой мы столько говорили, больше не существует. Все случилось в один миг… Никто из бывших на буровой, в том числе и заместитель губернатора области, не пострадал. При этом нет никаких следов разрушения… Вообще никаких следов. Кроме нефтяного пятна. И – ни одной вразумительной версии…
Шеф смеется.
Ведущий:
– Чему вы все время смеетесь? Как вы можете это объяснить?
– Вмешательством сверхъестественных сил!
– Что-что?
Шеф (издевательски):
– А вы что – можете найти этому какое-то рациональное объяснение?
Телевизор включен в областном УВД, где передачу смотрят майор («министр обороны») и лейтенант.
Ведущий:
– А вот мы сейчас спросим, так сказать, духовные власти: отец Николай, каково мнение церкви об этих необыкновенных событиях?
Встает священник, долго без дела сидевший в публике:
– Мнение церкви, что деяние это – не рук человеческих, а сил высших, и уповаем, чтоб было Божье, ибо в чуде являет себя Господь…
– Знаешь что, лейтенант? – не оборачиваясь, цедит майор.
– Что?
– Давай-ка, пока не довозились мы до худа, освобождай Богданова… Не хватало нам еще с силами высшими тягаться…
– Да уж: с самого начала чудеса начались… – криво усмехается лейтенант и убегает по коридору.
Майор, глядя в телевизор, видит лицо своего друга и задумчиво произносит:
– Да-а, Витя, крепко ты попал… Даже представить не можешь, как крепко…
По коридору слышится нарастающий топот стремглав бегущего в дежурку лейтенанта. Он хватается рукой за косяк, всовывается в комнату и с обалделым лицом выпаливает:
– Нет его в камере!
– Кого?
– Богданова!
Майор берет лейтенанта за плечо, похлопывает по плечу ладонью:
– И хорошо. Искать не надо. И чем скорее забудется это дело, тем лучше для всех.
XXII
Последняя картина сопровождается от начала до конца звуками чудесной музыки: это доведенная до конца работа музыкантов (Андрея, Брайана, Миши и К0), джазовая сюита «Тайный язык птиц», поэтому по ходу картины то здесь, то там возникают птичьи голоса, трели, плеск волн, иногда – проходы органа, тяжелые плиты баса, взрывы барабанов и шорохи перкуссии.
Середина дня в ауле Телендеевка. Ворота конторы, всегда запертые, теперь раскрыты. И каждый, входящий в контору, может видеть удивительный, шикарный красный приземистый автомобиль. Охранника больше нет. На том месте, где он сидел, остался стол и ботинки. Почему-то, когда люди уходят, ботинки остаются. Мы смотрим на происходящее как бы с одной из «затяжек» крыши, сверху, поэтому все прекрасно видно: карту Каспийского моря, лампочки, словно причудливые лианы, свешивающиеся с потолка, рабочие столики с компьютерами, отделенные друг от друга белыми перегородками-ширмами. Один компьютер включен. На экране по-прежнему плавают рыбки. И под столом стоят чьи-то туфли.
Вверху, на подиуме, завершают какие-то свои дела шеф и его помощница. Лита работает с компьютером, шеф говорит по телефону. Но зато сколько народу теперь внизу! Все женщины, мужчины и дети аула Телендеевка входят в большие ворота, которые всегда были закрытыми для них. Видят красный автомобиль. Потом – провал Каспийского моря, по которому страшно ступать, поэтому они огибают его, текут через дверь из холла в большой зал, видят компьютер, по экрану которого плавают рыбки, и подолгу смотрят на них. И почти все в конце дотрагиваются пальцем. Потом эта толпа расползается по ангару в бездумном очаровании, глядя на все эти разноцветные трубы, светильники, на весь непостижимый саманному мышлению дизайн хай-тека. Потом люди видят выход на улицу, видят воду бассейна, розовые кусты и устремляются туда, как бабочки, которых несет ветер. Женщины нюхают розы, трогают жесткую зелень листьев. А вот уж и овца присоседилась – жует с непередаваемо безразличным выражением. Овцы, как газонокосилки, щиплют траву газона, с удовольствием подставляя морды брызгалке-поливалке. Дети уже плещутся в бассейне, радостно визжат. Кто-то догадывается, что корове не пройти через холл и проходы большого зала, и несколько жителей очень аккуратно отгибают угол сталистой сетки, которым был отгорожен внутренний двор, и запускают корову, а с нею впрыгивают и овцы – пощипать травки.
– Знаешь, – говорит кому-то шеф по телефону, – я буду с тобой на «ты». Не хочу, чтобы ты думал, будто я звонил тебе только по нужде. Выпить бутылочку вина с тобой, дорогой Олег, было истинным удовольствием. Ты всегда все понимал с полуслова. А сколько найдется понимающих собеседников в этом городе?
Некоторое время длится молчание.
– Спасибо… Думаю, кроме тебя никто здесь не помянет меня добрым словом.
Молчание.
– Уезжаю, конечно.
Молчание.
– Туда же, куда и все, – в Индию. – Смеется. – Да, выходит, моя мечта не сбылась. Но, видишь ли, мне чертовски повезло с этой буровой… Ты понимаешь? Да. Выйти из игры. Желаю, чтобы и тебе свезло когда-нибудь так же. Пока…
Кладет телефон на стол, наливает немного вина. На все действия шефа и его помощницы люди внизу смотрят так, как будто это существа с другой планеты спустились к ним – непонятные, изнеженные и совершенные… И когда нога Литы в туфельке на высоком каблуке показывается из-под складок ткани, которой волшебным образом спеленуто ее тело, множество мужчин видят эту ногу, но никто не смеет посмотреть на нее с вожделением, ибо это нога из другой реальности. Божественная нога.
– Ты проверила счета? Билеты?
– Разумеется: Астана, вылет послезавтра в тринадцать ноль-ноль.
– Никто не знает, откуда на самом деле…
– Никто.
– Что ж, выпьем на дорогу?
– Давай.
Они пересаживаются на диванчик и ставят бокалы на стеклянный столик.
– Я простился с Олегом.
– Правильно. Это был единственный друг…
Раздается странный звук: нескольким мужчинам, вооружившимся лестницами, удалось свинтить один из термоблоков, покрытых снаружи алюминием, из которых смонтирован ангар.
– За отъезд. Чтоб он был удачным. Ибо теперь нам и вправду пора. Они будут ловить нас. Нам надо успеть пересечь границу раньше, чем они догадаются…
