Райнхарт Юнге - Экскурсия выпускного класса
В конце концов юношу все-таки уложили на алюминиевую фольгу, расстеленную на асфальте рядом с машиной.
Полицейский врач, прежде чем присесть на корточки рядом с убитым, извлек из кармана металлическую коробочку и затушил там окурок. Потом снова убрал коробочку в карман. Один из его товарищей однажды вот так забыл окурок в трех метрах от трупа. С тех пор ему доверяли разве что относить медицинские халаты в химчистку.
Внешне спокойно, но внутренне подобравшись, Пуш наблюдал, как врач исследует труп.
– Ну? – спросил он, когда тот снова поднялся.
Сначала врач стянул тонкие, прозрачные резиновые перчатки и закурил новую сигарету. Пока специалист по отпечаткам пальцев занимался руками покойника, он пояснил:
– Трудно сказать. При нынешней температуре воздуха – между шестью и двенадцатью часами, так я полагаю. Подождем данных измерения температуры в прямой кишке.
– Причина смерти?
– Довольно однозначна. Нарушение сердечной деятельности. Мгновенный шок, большая потеря крови – все вместе. Рана похожа на попадание девятимиллиметровой сплюснутой пули, значит, это выстрел пограничной охраны.
– Херцог, – приказал Пуш, – пусть техники еще раз обследуют дверцу, может, пуля задела там какую-нибудь штангу и от этого сплющилась. Она ведь могла уже деформированной войти в тело. А от вас, доктор, мы прежде всего ждем пулю…
Все молча смотрели на убитого молодого человека. Первым вспомнил о деле Херцог:
– Уносить? Пуш возразил:
– Сначала разденьте. Прямо здесь!
Трое склонились над мертвым, чтобы стянуть с него одежду. Четвертый стоял рядом с обязательным набором пластиковых пакетов: на каждый предмет по пакету. Кроме того, он держал наготове несколько различной величины ножниц. В случае затруднений можно было разрезать несколько швов. Пятый ожидал с перевешенным через плечо портативным магнитофоном, уже включенным на запись, чтобы немедленно запротоколировать результаты осмотра.
– Пара сапог, цвет черный, натуральная кожа, высота три четверти. Подошва кожаная, с выраженным тиснением, размер… взгляни-ка, да, вот есть, сорок первый, спасибо, теперь другой. Эй, вы мне все закрыли. Вот теперь хорошо. Итак, штаны, застежка-«молния», смотри не прищеми ему то, что может еще понадобиться в раю, бог мой, штапы-то у него все мокрые…
Локамп слегка тронул Пуша за рукав и отвел на несколько шагов в сторону.
– Что-то тут не то, Вальтер. Когда я смотрю на этого парня – короткая стрижка, кожаные штаны, сапоги – и это «Ротер штерн»? Левые ведь во всем мире одеваются совсем не так…
Пуш, улыбнувшись, взглянул на своего помощника:
– Ерунда, Хорст! Левые с газетных полос – развевающаяся грива и синие джинсы – это же щепки. С ними у наших друзей ничего общего…
31
Примерно в то же время пожилой человек нетвердым шагом пересекал автомобильную стоянку возле большого мебельного магазина в центре нового промышленного района Камепа. Люди удивленно оборачивались ему вслед. На вид лет пятидесяти пяти, солидный выпирающий живот, и, несмотря на холод, одет лишь в малярный комбинезон да заляпанную краской клетчатую рубашку.
Мужчина с трудом распахнул большую стеклянную дверь и ощупью побрел вдоль стеклянной стенки. За второй дверью он попал в толпу, потерял равновесие и повалил рекламный стенд. Он рухнул возле бюро справок и информации.
32
В подавленном настроении возвращался десятый «Б» по пешеходному мостику на южный берег. Они провели незабываемые часы, расширяя свой культурный кругозор и совершенствуясь физически.
Началось с того, что Вейен отпустил их аж на целых пять минут в дешевый магазинчик на кёрбекском рынке, чтоб пополнить запасы продовольствия на ближайший вечер. Две продавщицы не были морально готовы к столь массовому наплыву в межсезонье и лишь мешали друг другу, в огромном количестве отпуская кока-колу и орешки юным клиентам.
Затем Вейен заставил проскучать всю группу в деревенской церкви Кёрбека целых сорок минут, исполнив соло на культурно-историческую тему. Стефи и Илмаз в конце концов отыскали укромный уголок и обнимались там до тех пор, пока их не прогнал возмущенный служка. Вейен сумел также мужественно противостоять искушению свернуть в кафе-мороженое «Венеция». Он вывел отряд из населенного пункта в северо-западном направлении и заставил промаршировать три или четыре километра к церквушке, которая благодаря своим округлым формам являлась несомненно историко-архитектурным аттракционом номер один между Северным полюсом и Венецией.
Здесь Маркусу Эгерлунду удалось завоевать особую благосклонность Траугота. С колокольни церквушки свисала прямо во внутренний зал веревка от колокола. Маркус долго размышлял, не дешевая ли это подделка, В конце концов он пал жертвой исследовательского духа. Поднявшийся трезвон разбудил не только древние стены, но и пришедшего в истеричное состояние Вейена, заклеймившего данный опыт как позор школы.
Мученики собрались в конце моста. Траугот настоятельно просил не отправляться без его надзора по полному опасностей пути вдоль берега, то и дело подчеркивая, что дальнейшее игнорирование высших указаний потрясает самые основы его педагогического существования.
Стефи, Илмаз и пятеро или шестеро других учеников небрежно облокотился на шаткие перила, поджидая отставшую часть класса. Йорг и Оливер плевали в воду, соревнуясь, чей продукт течение быстрее унесет под мост. А Илмаз все поглядывал на полуостров с двумя сараями, где, казалось, все вымерло.
К ним приблизилась группа из Бергкамена, тоже совершавшая прогулку. Девушка в бледно-желтом мохеровом пуловере и белых вельветовых брюках отделилась от группы, направившись к Илмазу. Она была почти одного с ним роста – белокурые, слегка завитые волосы, взлохмаченная челка и дерзкие светло-голубые глаза.
Облокотившись на перила рядом с Илмазом, она легонько толкнула его в бок и спросила:
– Можно с тобой кое о чем поговорить?
– Мне уйти? – поинтересовалась Стефания, отнюдь не предпринимая, впрочем, подобной попытки.
– Зачем? – Девушка мотнула головой и улыбнулась. – Скажи, тот блондин сзади – это кто?
Илмаз взглянул в другую сторону.
– В голубой куртке? Это Бруно.
– Ara. A y него есть подружка?
Илмаз с интересом взглянул на девушку.
– Ты что, положила на него глаз?
– Не я. Моя подруга. Вон та, на другой стороне…
Она кивнула в сторону маленькой курносой партнерши по настольному теннису, которая до обеда по меньшей мере раз десять заставила итальянца нагнуться за шариком.
– Ее зовут Мануэла. А меня Мартина.
Илмаз покачал головой.
– Нет. В данный момент у него нет подружки.
Мартина немного помялась, прежде чем сказать главное:
– А как бы сказать ему, чтоб сегодня вечером пришел к нам? После ужина мы организуем у себя в комнате небольшое торжество.
И тут Илмаз залился краской.
– Жаль, – сказал он наконец, – у нас… у нас сейчас не очень хорошие отношения. Дурацкая история. Скажи лучше ему сама.
– О черт! – Мартина вздохнула. – Такое ведь приходится устраивать не каждый день. Но чего не сделаешь для счастья лучшей подруги…
33
В 17.38 вертолет чрезвычайной комиссии уже висел над промышленным районом Камена. Толпа любопытных наседала на ограждение вокруг красного «транзита». Возле машины находилась лишь небольшая группа специалистов, которую спешным порядком затребовали из Дортмунда.
Пуш бросил беглый взгляд внутрь «форда» и осмотрел найденное оружие. Производство, калибр и укороченный ствол укрепили его во мнении, что комиссия имеет в данном случае дело отнюдь не с любителями.
Он подозвал распоряжавшегося до сих пор полицейского, показал на Херцога и коротко бросил:
– Теперь командует он!
Потом сел в поджидавшую патрульную машину. Его сопровождал Левандовский, привезший с собой целую кипу «книжек с картинками» – фотографии террористов. Шойбнеру предстояло просмотреть сотни фотографий людей, классифицированных федеральным ведомством уголовной полиции, как «экстремисты, левые, имеющие склонность к насилию».
Автомобиль сорвался с места. Мигалка и сирена расчищали путь к полицейскому управлению на Постштрассе. Пуш равнодушно глядел в окно. Мысленно он уже репетировал предстоящий допрос.
Сотрудник каменской уголовной полиции встретил их у входа в управление.
– Альке, – представился он.
– Пуш. Где свидетель?
Альке сочувственно развел руками:
– В больнице. У него окончательно сдали нервы, и после первых же вопросов он впал в тяжелое состояние. Пуш велел соединить его с евангелической больницей. Через несколько минут к телефону подошел дежурный врач.
– Этот человек в состоянии отвечать на вопросы?
– Исключено. Сердечно-сосудистый коллапс. Пациент на капельнице, ему необходима ночь полного покоя. До завтрашнего дня ничего предпринять невозможно.
