Райнхарт Юнге - Экскурсия выпускного класса
Полиция продолжает розыск…»
Вальтер Пфайфер снова приглушил звук и сосредоточенно углубился в работу, пока без четверти три не раздался писк его наручных часов.
Адвокат дописал фразу, захлопнул скоросшиватель и сунул его в черный «дипломат». На бегу допивая чашку кофе, он влетел в кухню.
– Мне пора, дорогая, – сказал он, бегло поцеловав жену. – Обед был чудесен. А кофе просто потрясающий!
Эвелин устало улыбнулась:
– Это ты говоришь всегда. Но ты путаешь дом с отелем. Ты появляешься дома, чтобы только поесть и выспаться.
Пфайфер недовольно сморщил лоб. Он не любил подобных разговоров, особенно когда торопился, когда поджимало назначенное время встречи.
– Попрощайся хотя бы с сыном. Скоро он станет называть тебя дядей.
– Хорошо.
Пфайфер прошел в гостиную, где Эрик со стопкой детских книг устроился в его любимом кресле.
– Привет, мой мальчик! Поцелуй папу!
Эрик вскочил и потянулся губами к отцовской щеке. При этом книги слетели у него с колен и грохнулись на пол. А с ними упал еще какой-то предмет – длинный, блестящий, он со звоном ударился о латунную ножку кресла.
Пфайфер наклонился, поднял книги и снова положил Эрику на колени. Тут он заметил кусочек металла.
– Откуда у тебя это? – спросил он.
– Что, папа?
– Патронная гильза. Ею кто-то стрелял. Где ты ее взял?
Эрик всхлипнул. Теперь красивую вещь поминай как звали!
– Там сбоку, у дороги, стояла машина…
– Какая машина?
– «БМВ». Большая.
– А какого она цвета?
– Синяя, и блестит как металл…
Пфайфер бросился на кухню.
– Скажи, Эвелин, ты видела на дороге машину?
– Машину?
Молодая женщина кончиками пальцев потерла переносицу. Потом вспомнила:
– Да, вроде какая-то стояла. «БМВ». Теперь, наверх нос, уже уехала. А что случилось?
Через пятнадцать минут тихий переулок стал похож на военный лагерь.
Несколько полицейских машин перегородили участок дороги между последними домиками и местом, где кончалась живая изгородь из боярышника. Полицейские теснили любопытных, сбежавшихся неведомо откуда. Раздался рокот вертолета. Он завис на несколько секунд над местом действия, потом медленно приземлился на лугу. Коровы в ужасе кинулись врассыпную.
Пуш, Локамп и Херцог бежали по лугу. Друг за другом они осторожно протиснулись между рядами колючей проволоки. На дороге они остановились и принялись внимательно разглядывать автомобиль, из-за которого полиция напряженно прочесывала весь округ.
– С этой стороны ящик цел, – произнес, наконец, Локамп. – Если пограничник и в самом деле попал, пуля где-то внутри…
– Или в чьем-нибудь животе, – добавил Пуш.
Он присел на корточки. Наклонив голову, он сосредоточенно изучал дорожное покрытие. За исключением нескольких желтых комков глины у левого колеса покрытие было чистым.
– Порядок работы следующий…
Пуш выпрямился, Херцог тут же извлек блокнот и карандаш.
– Трое подходят к машине с этой стороны. Предварительно собрать комочки глины. Одновременно заходим цепью. Исследуем местность на расстоянии пятнадцати метров спереди и сзади от автомобиля. Вдоль живой изгороди. Ширина поиска от кустов до середины проезжей части. Есть возражения?
Локамп и Херцог молча покачали головами. Их шеф был сторонником системного подхода и лишь в чрезвычайных обстоятельствах допускал небольшие отклонения от правил.
Со стороны деревни послышалась полицейская сирена, замигал голубой свет. Колонна автомашин чрезвычайной комиссии достигла улицы пастора Гау и теперь медленно просачивалась сквозь заграждение.
В это время остальные полицейские пытались вычленить из любопытной толпы жителей близлежащих домов, чтобы допросить их в качестве свидетелей. Новицкий вместе с сотрудницей из Ахена немедленно направился к Пфайферам, чтобы подробно допросить Эрика и его родителей.
– Шеф.
Херцог подошел ближе.
– Похоже, они скрылись на каком-то большом автомобиле. Мы обнаружили несколько следов протектора. Должно быть, какой-то фургон.
– Марка?
– Шеф! – Херцог протестующе развел руками. – Как мы можем сейчас это установить? Данных о ширине автомобиля у нас все равно пет…
Меж тем в зону оцепления прибыл еще один радиофицированный полицейский автомобиль. Пока пожилой сотрудник комиссии разговаривал по радиотелефону, громко повторяя услышанное, молодой его коллега тщательно записывал каждое слово. Потом он вылез из автомобиля и передал Пушу записку.
– Номер был снят двадцать восьмого апреля в Дюссельдорфе с «БМВ», оставленного на Пёнсгенштрассе!
Советник вопросительно поднял брови. Другой ухмыльнулся:
– Небезгрешная улица…
Специалисты по отпечаткам пальцев покончили с двумя дверцами со стороны водителя. Начальник группы, лысый и с огромными усами, со вздохом выпрямился, потер онемевшую спину и направился к Пушу.
– Отпечатки?
– Бывалые люди. Все протерто. Позже кто-то еще побывал здесь, но явно не взрослый…
– Тогда открывайте!
В то же мгновение они смогли заглянуть внутрь – набор ключей и отмычек в комиссии был настолько разнообразен, что не составляло труда отомкнуть любой серийно изготовленный замок на всем пространстве от Фленсбурга до Боденского озера.
Взгляды всех обратились на правую заднюю дверцу. Помимо двух пробоин в обшивке автомобиля всеобщее внимание приковали два бурых кровавых пятна на внутренней обивке и на сиденье.
Херцог присвистнул сквозь зубы:
– Выходит, этот Шульц все-таки попал!
– Даже дважды.
– Отличные выстрелы!
– Неужели он ранил двоих?
Один из полицейских осторожно залез внутрь и принялся внимательно осматривать потолок кабины и сиденья.
– Все цело, – доложил он через какое-то время. – А если это так…
– …Тогда пуля до сих пор находится в чьем-то теле.
Засверкали блицы: внутренность автомобиля фотографировалась с самых разных точек – общий вид и отдельные детали. Потом другой сотрудник комиссии вполз внутрь и аккуратно взял пробы со всех пятен. Одну за другой подавал он коллегам пластиковые пластинки, на которые соскребал частички обивки кабины. Они тут же исчезали в различных пакетиках, на которые немедленно наклеивались этикетки.
Эксперт по оружию обнаружил несколько патронных гильз на полу в передней части кабины, осмотрел их и удовлетворенно кивнул:
– Девятимиллнметровые. И совершенно точно: стреляли из автомата, состоящего на вооружении бундесвера. Такие царапины оставляет только гильзоизвлекатель автомата «Пистолет-пулемет-2», когда выбрасывает из ствола пустые гильзы.
– Пробы крови и гильзы немедленно в Висбаден, – распорядился Пуш. – А что там с номером шасси?
Капот двигателя был открыт. Полицейский списал цифры и с запиской помчался к радиофицированному автомобилю.
Через три минуты они получили ответ: «Машина также украдена. В ночь с седьмого на восьмое марта. Бохум, университетский городок».
Пуш насторожился. Сочетание «университетский городок» было ему знакомо. Где-то он уже на него натыкался.
– Хинтербруннер! Пусть они там посмотрят дела группы Баадера и Майнхоф, места преступлений. По-моему, мы однажды уже регистрировали этот «университетский городок». Позвоните, если нужно, в полицайпрезидиум Бохума…
В отличие от уроженцев Рура Пуш, как и многие, произносил слово «Бохум» неверно. Локамп, родившийся в Ванне-Айккеле, болезненно вздрогнул при этом отрывистом, коротком «о». Никогда этому не научиться, подумал он.
Нетерпение, терзавшее Пуша несколько часов подряд, теперь ушло: с обнаруженным автомобилем им предстояло немало потрудиться. Что из всего этого получится, другой вопрос. Во всяком случае, вытягивающему душу бездействию пришел конец. В его сознании медленно складывалась общая картина преступления.
Со скрежетом открылся багажник. Громкие крики вернули Пуша к действительности.
– Труп!
Одним прыжком советник уголовной полиции оказался возле машины. В багажнике лежало окоченевшее тело молодого мужчины: короткие темные волосы, зеленая рубашка, черные кожаные штаны, сапоги.
– Ему должно быть не более двадцати! – высказал предположение Херцог.
Невольно его бросило в дрожь:
– Я предпочел бы прямое попадание в черепушку… При попытке вытащить убитого возникло осложнение – труп уже окоченел.
В конце концов юношу все-таки уложили на алюминиевую фольгу, расстеленную на асфальте рядом с машиной.
Полицейский врач, прежде чем присесть на корточки рядом с убитым, извлек из кармана металлическую коробочку и затушил там окурок. Потом снова убрал коробочку в карман. Один из его товарищей однажды вот так забыл окурок в трех метрах от трупа. С тех пор ему доверяли разве что относить медицинские халаты в химчистку.
Внешне спокойно, но внутренне подобравшись, Пуш наблюдал, как врач исследует труп.
