Ричард Райт - Черный
— Знаю, сэр.
— А у бабушки нет сил заботиться о вас с братом, — продолжал он.
— Да, сэр, — сказал я, ожидая решения.
— Так вот, братишку возьмет тетя Мэгги в Детройт, он там будет учиться в школе.
Я ждал. Кто возьмет меня? Мне самому хотелось поехать к тете Мэгги, но я не решился возражать против их решения.
— А к кому хотел бы поехать ты? — спросили меня.
Вопрос застал меня врасплох: я ждал приказа, а мне предоставляют выбор. Но я боялся даже допустить мысль, что кому-то хочется взять меня к себе.
— Мне все равно, — сказал я.
— Мы все готовы взять тебя.
Я быстро прикинул, кто живет ближе всех к Джексону — ага, дядя Кларк, он в Гринвуде, а это всего несколько миль отсюда.
— Я бы хотел жить у дяди Кларка, он ближе всего от бабушки и мамы, сказал я.
— Ты в самом деле так решил?
— Да, сэр.
Дядя Кларк подошел ко мне и положил руку мне на голову.
— Хорошо. Я возьму тебя к себе и отдам в школу. Завтра же пойдем и купим тебе одежду.
Мне стало немножко легче, но напряжение не исчезло. Брат был счастлив. Он уезжает на Север! Я тоже хотел на Север, но не сказал ни слова.
Снова поезд, и еще один южный городок. Дядя Кларк жил на тихой тенистой улице, в доме на две половины; у них было четыре комнаты. Тетушка Джоди, невысокая и очень складная мулатка, приготовила к нашему приезду горячий ужин. Меня поразила ее молчаливость, сдержанность, суровость, казалось, она все делает в соответствии с какими-то законами, которых я не знаю; я почему-то решил, что, раз у меня нет дома, она считает меня «испорченным», и я навсегда останусь для нее чужим; в ее присутствии мне было неловко, я держался скованно. Дядя Кларк и тетя Джоди разговаривали со мной как со взрослым, и я не знал, как себя вести. С матерью мне всегда было легко, даже тепло, хотя жили мы в такой бедности; здесь я не чувствовал никакой теплоты. А может, я был просто слишком насторожен.
За ужином было решено, что завтра же меня определят в школу. И дядя и тетя работали, поэтому днем обед будет ждать меня на плите, сказали они.
— Ну вот, Ричард, теперь твой дом здесь, — сказал дядя Кларк.
— Да, сэр.
— После школы принесешь дрова и уголь.
— Да, сэр.
— Наколешь лучины и затопишь в кухне плиту.
— Да, сэр.
— Принесешь ведро воды со двора, Джоди по утрам стряпает.
— Да, сэр.
— Когда сделаешь работу по дому, сядешь за уроки.
— Да, сэр.
Раньше мне никогда не говорили, что я обязательно должен сделать то-то и то-то, и сейчас я отправился спать подавленный. Заснуть я не мог, все думал, зачем я сюда приехал, каждой своей клеточкой чувствуя, как темная ночь опускается над чужими людьми, чужими домами, чужими улицами. Что здесь со мной будет? Как я буду жить? Что за человек тетушка Джоди? Как мне себя вести? Разрешит ли мне дядя Кларк играть со здешними ребятами? Утром, когда я проснулся, в мою комнату заглядывало солнце; на душе у меня стало легче.
— Ричард! — звал меня дядя.
Я умылся, оделся, вышел в кухню и молча сел за стол.
— Доброе утро, Ричард, — сказала тетя Джоди.
— Ой, доброе утро, — пробормотал я, сообразив, что надо было сразу поздороваться.
— Разве там, где ты жил, по утрам не здороваются? — опросила она.
— Здороваются, мэм.
— Так я и думала, — сказала она назидательно.
Дядя и тетя стали расспрашивать меня, как мы жили с мамой, и я так смутился, что даже расхотел есть. После завтрака дядя отвел меня в школу, к директору. Первая половина школьного дня прошла без приключений. Я глядел в учебник, следил за уроком. Все, что они проходили, мне было понятно, так что с занятиями будет все в порядке, только вот полажу ли я с ребятами? Это меня тревожило. Каждая новая школа — это новая страна, которую надо завоевать. Интересно, сильные здесь ребята? Здорово ли дерутся? Что дерутся — это уж наверняка, как же иначе?
В полдень на переменке я вышел во двор, и ребята меня окружили. Они оглядывали меня с головы до ног, перешептываясь. Я стоял у стены и делал вид, что ничуть не смущен.
— Откуда явился? — спросил вдруг какой-то мальчик.
— Из Джексона, — ответил я.
— В Джексоне все такие уроды? — спросил он.
Все громко захохотали.
— Сам-то, думаешь, лучше? — отпарировал я.
— Ого!
— Видали, каков?
— Небось умником себя считаешь? — сказал мальчишка насмешливо.
— Послушай, я к тебе не лезу, — сказал я. — Но если ты хочешь драться, давай.
— Скажи, какой смелый!
— Да уж не трусливей тебя.
— Мать твою так-то и распротак! — сказал он, делая шаг вперед.
— А свою не хочешь? — сказал я.
Это было испытание. Если я его не выдержу, то ничего хорошего в этой школе не жди, потому что главное не в том, как ты учишься, а как к тебе относятся ребята, а чтобы заслужить их уважение, ты должен в любую минуту быть готов драться.
— А ну извинись, — потребовал мальчишка.
— Попробуй заставь меня, — отвечал я.
Ребята загудели, предвкушая драку. Парень колебался, оценивая свои шансы.
— Новенький тебе такого наговорил, а ты стерпишь? — подзадоривали его остальные.
Парень подошел ближе. Я не отступил. Теперь мы стояли нос к носу.
— Думаешь, я тебя боюсь? — спросил он.
— Я уже сказал, что я думаю, — сказал я.
Кто-то из ребят, испугавшись, что драка не состоится, толкнул парня прямо на меня. Я изо всех сил отшвырнул его прочь.
— Чего толкаешься! — заорал он.
— А ты не лезь!
Его пихнули снова, и тогда я врезал ему прямо в челюсть. Ребята лезли вперед, вопили, напирали сзади, и мы оказались в таком тесном кольце, что едва можно было занести руку для удара, да еще ребята чуть не сбивали нас с ног. Каждый попавший в цель удар вызывал восторженный рев. Я должен был одержать победу и стоять до конца, иначе мне придется каждый день мериться силами с новым противником, и потому я дрался не на жизнь, а на смерть, стараясь избить его в кровь и доказать, что я не трус и меня голыми руками не возьмешь. Прозвенел звонок, нас разняли. Драка вроде бы закончилась вничью.
— Мы еще с тобой встретимся! — крикнул мальчишка.
— Катись ты, — ответил я.
В классе ребята начали меня расспрашивать — я заслужил их интерес. Когда занятия кончились, я приготовился продолжать драку, но парня нигде не было видно.
По пути домой я нашел на улице дешевый перстень и сразу сообразил, на что он может пригодиться. Перстень был с красным камнем, державшимся в тонких острых лапках; я их слегка разогнул, камень вынул, надел перстень лапками вперед и начал боксировать, как на тренировке. Ну, сунься он теперь ко мне, узнает, как со мной драться — всю рожу раскровеню.
Но мне так и не пришлось пустить перстень в ход. Я продемонстрировал в школе свое новое оружие, и весть о нем сразу же облетела всех мальчишек. Я снова вызвал своего противника на бой, но он отказался. В драках уже не было необходимости. Ребята приняли меня в свою компанию.
Не успел я завоевать право на школьный двор, как приключилась новая беда. Однажды вечером, перед сном, я сидел в гостиной и делал уроки. Дядя Кларк, плотник по профессии, делал за своим столом наброски домов. Тетя Джоди штопала. Зазвонил звонок, и Джоди открыла дверь соседу, которому принадлежал наш дом и который раньше жил в наших комнатах. Фамилия его была Берден, он был высокий, сутулый, с довольно светлой кожей, и когда ему сказали, кто я, я встал, и он пожал мне руку.
— Здравствуй, сынок, — сказал мне мистер Берден, — я рад, что в этом доме появился еще один мальчик.
— А где же другой? — живо откликнулся я.
— Здесь жил мой сын, — сказал мистер Берден и покачал головой. — Но теперь его нет.
— Сколько ему лет? — спросил я.
— Он был почти твой ровесник, — сказал мистер Берден печально.
— А куда он уехал? — глупо спросил я.
— Он умер, — сказал мистер Берден.
— Ой!
Какого же дурака я свалял! Наступило долгое молчание. Берден с грустью смотрел на меня.
— Ты спишь там? — спросил он, показывая на мою комнату.
— Да, сэр.
— И мой сын тоже спал там.
— Там? — переспросил я.
— Да, в этой самой комнате.
— И на этой самой кровати? — спросил я.
— Да, это была его кровать. Когда я узнал, что ты приедешь, я отдал ее дяде Кларку, для тебя, — объяснил он.
Я видел, что дядя Кларк делает отчаянные знаки мистеру Бердену, но поздно! Перед моими глазами поплыли привидения. Вообще-то я в них не верил, но меня учили, что бог существует, и я нехотя это признал, а раз есть бог, то уж, конечно, должны быть и привидения. Я сразу же почувствовал, что никогда не смогу больше спать в комнате, где умер сын мистера Бердена. Умом я понимал, что покойный не сделает мне ничего плохого, но для меня он словно бы ожил, и казалось, мне уже от него не избавиться. Когда мистер Берден ушел, я робко сказал дяде Кларку:
