Дмитрий Бавильский - Сделано в ССССР Роман с китайцем
Время перестаёт течь плавно, теперь оно нарезается на слайды стоп-кадров: мысленные мысли не поспевают за развитием событий или же напротив, опережают их в фантазиях, романтических и не очень.
Дана высовывает острый язычок: лисичка-сестричка. Олег откидывается и закидывает ногу на ногу. Дана хищно берёт сигарету, зажимая фильтр зубами. Пристально смотрит на Олега. Гагарин снова поднимает одну бровь, отчего его острый нос начинает казаться ещё более острым.
Они не скрывают друг от друга, что вышли на охоту, что разумные основания отложены до пущих времён и что отныне в ход идут в основном инстинкты. Их тянет друг к другу, и этого просто невозможно скрыть.
50.
– Последний раз я чувствовал себя так хорошо на своём дне рождения,
– Олег неожиданно для себя хочет рассказать Дане о празднике, потом назначенном им самым счастливым днём своей жизни. Он не знает зачем, почему… Он хочет произвести на Дану впечатление эффектного и незаурядного человека. Гагарин самолюбив. На какой-то момент он забывает об участи Золушки, весь сияющий фасад которой должен бесследно раствориться с первыми ударами полуночных курантов. Когда
Гагарин начинает играть, он увлекается, заигрывается, забывая о реальности. Он рассказывает ей про самый счастливый день. Выходит сентиментально.
– Мужчины очень похожи на женщин. Только намного чувствительнее. -
Дана обнимает его мускулистые плечи чуть крепче, чем возможно при первом, невинном знакомстве.
Они танцуют. Накопилось невыносимое количество напряжения. И когда заиграла сентиментальная мелодия, слишком слащавая в иной ситуации,
Олег и Дана сорвались с места. Во-первых, разрядка, хороший выход.
Во-вторых, новый повод к сближению, будто бы случайная возможность стать ещё ближе. Почти буквальная близость, да?
Гагарин ловко кружит даму, подгулявший купчик, не знающий и тени сомнений. Словно всю жизнь только и делает, что ловеласничает.
Глава седьмая
Высокий недуг похмелья
51.
Похмелье не наступает, вот что прикольно, важно.
Обычно ещё глаза не открыл, а тяжесть наваливается на лоб изнутри, точно чугунную кепку надел. Точно внутри черепа переключатель скоростей, точно цельнометаллический Ванька-Встанька перекатывается.
Так включают свет в тёмной комнате – одно-единственное мгновение, раз, – и ты ощущаешь тело, запах во рту, забитую ноздрю со шрамом головной боли наперерез всех прочих чувств. Нудный надрыв, транспарантом перекрывающий все другие ощущения, в том числе обязательное чувство стыда. За то, что было. Ведь что-то обязательно было. Без этого никогда. Никуда.
Олег понимает, что просыпается не в своей кровати. По жажде своей понимает. По искусственности позы (обычно он спит иначе). По наличности посторонних звуков. Запахов. Боязливо приоткрывает один глаз. Осматривается.
– "Макак, ты всё ещё пьян" – между правым и левым зрачком бегло пробегает мысленный транспарант. Заслоняя другую, более важную мысль, которую Гагарин уже знает, но боится произнести вслух.
Точнее, произнести про себя, себе. Даже себе.
Всё случилось так, как должно было случиться. Всё было так, как могло бы быть. Ты у неё, а она здесь, здесь, гм, рядом.
52.
Нет, это не тошнота накатывает, это воспоминания, короткие, прерывистые, как кадры в клиповой нарезке. Олег вспоминает, как они с Даной танцуют. Губы её чувственные помнит и чувствует. Как поцеловал. Как взгляды встретились. Как скомкали остаток ресторанного вечера быстрыми сборами: точно шлюзы прорвало и можно уже не стесняться, не играть в игры с отвлечённым содержанием.
Следующие пара часов будут конкретными. Очень конкретными. Очень.
Олег пьян и почти все делает на автомате. Как машина. Немного боится за эрекцию, давно никого не было, да и пьян больше, чем нужно, но.
Но тут игривые чертики начинают бегать вокруг головы, заглядывать в налитые кровью глазницы, щекотать хвостами под носом. Апчхи, мысли и разлетаются вместе со слюной и соплями, как если ты нечаянно сморкаешься мозгом…
До кровати добрался, как говорят автолюбители, "на подсосе", не очень врубаясь в конкретику места. Еще на выходе решили, что "едем ко мне", то есть к ней. То есть к Дане. Ну да, а какие могут быть ещё варианты?! Тем более что муж объелся груш и уехал в командировку. В Мулен-Руж. Тем более что к себе, в прокуренное холостяцкое царство, Олег всё равно бы Дану не пустил.
Постеснявшись. Стеснение как трезвость: мгновенно приходишь в сознание.
53.
Музыкальный центр наигрывает "Take A Bow". На эту песню видеоклип ещё есть – про то, как Мадонна бежит с корриды по узкому коридору, царапая шершавые стены в пароксизме страсти, а потом отдаётся победителю быков, размазывая губную помаду по бесчувственному экрану. Гагарин заранее знает, что Дана упадёт на кровать спиной, широко раскинув руки. Словно замедленной съёмкой снятая (вид сверху)
– как Мадонна в клипе, где она отдаётся матадору. Там как раз есть такие кадры.
Вряд ли Гагарин представляет себя матадором. Он ведет себя как машина, самое важное для него не оплошать, суметь. Он не чувствует тела, работают только глаза, пожирающие распластавшуюся под ним, и член, куда усилием воли Олег посылает кровь и силу. Время от времени он забывает про Дану, полностью погрузившись в процесс перекачивания крови – вот она словно бы получает дополнительный импульс где-то в голове, видимо, около виска или во лбу, а уже оттуда, по проводам и трубам несётся вниз, где заводит моторчик страсти.
Олег перестает слушать, слышать музыку, он смотрит, но не видит
Даны. Его целиком захватил ритм, мерный и спокойный ритм, в котором он, кажется, может существовать часами. Гагарин движется как насос, член обживается в складках, погружается в них с головой, точно купальщик, ныряет и вновь оказывается на поверхности.
54.
Дану начинают сводить судороги, телесные молнии, разряжающиеся в кончиках пальцев. Дана стонет и воет, стремясь вырваться из тела, иногда это почти удаётся и она замирает на мгновение, потом откидывает голову на подушку и снова замирает. Она водит невидящими глазами, она тоже не видит Олега, погружённая в мёд ощущений, точно так же, как Олег не видит Дану. Сцепившись не на жизнь, а на смерть, они ослепли, превратившись в тела, исполненные ожогов, искры разлетаются от настойчивого трения и кажется, что с каждым новым движением они все глубже и глубже погружаются друг в друга. Хотя, казалось бы, куда уж глубже?
Вернувшись домой, Гагарин вспоминает эти движения, и плоть автоматически набухает. Его пошатывает, он всё ещё пьян. Шампанское на посошок. Долгий, прощальный поцелуй хищного вампира с ярко накрашенными губами. Медленная дорога обратно. Холод пустой прихожей. Бормотание радио. Несколько хаотичных передвижений по квартире: не знает, чем заняться. Да и нужно ли? Лучше спать.
У изголовья – блокнотик с опечаткой, ручка. Вываливает всё, что накопилось. Поток сознания. Чистый Джойс. Увлечённо стенографирует собственные мысли. Увлекается, кажется, что фразы выскальзывают из-под пера гениальные. Стихотворение в прозе, открывающее людям новые горизонты – как и зачем жить. После чего валится и мгновенно засыпает, не сняв носки. В носках. Проснувшись, читает то, что записал, смеётся: бред сивой кобылы. Хочет вырвать листочек, но в последний момент останавливается: пусть будет. (25) Документ всё-таки. Декларация независимости. Кредо реаниматолога, записанное в ночь после профессионального праздничка.
25.
хочу свить свое гнездо хватит съемных квартир, они затерты до дыр они затерли до дыр мойдодыр анечка свали на канатчикову дачку, доченька видеть тебя не хочу чупа-чуп чупа-чупс с пузом пупс не хочу больше видеть анечку лана сними маечку лана дай мне три корочки хлеба это победа хочу в роскошном отеле танцевать танго с женщиной своей мечты хочу чтобы при этом ты была одета как королева красоты и тэ дэ и тэ пэ денег тоже хочу очень много хочу чтобы было и ту ду и ту пу спать хочу врачу иногда тоже нужно спать оленёнок марш в кровать
55.
Потом Олег снова проснулся. Уже вечером. Решил, что заболел. Такая пронзительная тишина. Точно за городом. Нет, ничего не болело, но.
Странное ощущение. Точно заново родился. Что-то очень беспокоило. Но не в теле, в голове. Дана. Точно, Дана! Влип, что ли? Влюбился? Так не бывает. Гагарин – не мальчик-колокольчик. Ну, увлёкся. Ну, с кем не бывает. Давно не было потому что. А что, вот ещё бы раз дёрнул.
Прямо сейчас. Вот, уже стоит. Разрывает, только вспомнишь сироп между ног её стройных. Надо же…
Неожиданно телефон. Выстрелом в висок. Звенит как заведённый. Жизни радуется? Пока по частям собирался, вставал, перестал звенеть. По инерции взял аппаратик, бог-ты-мой, десять неотвеченных звонков и сообщений. Уж не конец ли света? Уж не сгорела ли пятая городская?
