Игорь Фролов - Летать так летать!
После этого случая лейтенант Ф. озаботился поиском двери. В конце концов он нашел какую-то беспризорницу, одиноко стоящую в одной из комнат штаба, выкрал ее и привез к дому на столовской машине. Дверь была примитивная — деревянная рама с нашитыми листами ДВП и с двумя петлями. Но и такая, она вполне годилась для роли замыкающего звена личного пространства лейтенанта Ф.
Он был доволен. Единственное, что смущало — картонно-голая поверхность лица его жилища. Поскольку лейтенант был не чужд изобразительному искусству, он решил не прибегать к оклеиванию двери календарями и плакатами, а облагородить ее своей рукой, ведомой собственной фантазией. Приобретя в магазине толстый черный жировой карандаш, он приступил. Тему долго выбирать не пришлось — помня о дежурном назначении комнаты, художник изобразил двух тонких, гибких, преувеличенно длинноногих жриц любви в их полный рост и в их обнаженном объеме, которые, обольстительно изогнувшись, стучались в эту самую дверь.
Увидев картину, лейтенанты пришли в восторг. Они даже пожалели, что таких соблазнительных в своем совершенстве не бывает не только в поселке Магдагачи, но и в природе вообще. «Это даже лучше, чем в Эрмитаже! — подвел итоги обсуждения лейтенант Л. — Только сиськи маловаты».
В это время, соскучившись по сыну, лейтенанта Ф. навестила его мама — благо, родительский дом лейтенанта находился всего в каких-то 600 километрах севернее Магдагачи. Когда мама вошла в квартиру, стеснительный сын, заметавшись, схватил одеяло и набросил его на дверь, прикрыв свое творение.
Никакая женщина не выдержала бы того бардака, который развели в жилище восемь лейтенантов. Не была исключением и мама лейтенанта Ф. Она моментально взялась за уборку. Когда настала очередь той самой комнаты, мама попыталась сдернуть с двери одеяло — оно, по ее представлению, было явно не на своем месте. Но подскочивший сын припал к одеялу грудью и сказал:
— Пусть пока повисит, подсохнет, я на него воду пролил.
Через некоторое время, когда лейтенант потерял бдительность и перестал охранять, мама все-таки сдернула покров и увидела голую правду.
— Господи, нашли что прятать, — сказала она насмешливо. — Были бы хоть настоящие…
Вскоре слухи о картине распространились. В квартире под тем или иным предлогом побывал весь личный состав полка, а женщины при таком оформлении почему-то намного активней клевали на приглашения. Но вскоре пришла беда. И пришла она из Афганистана — в лице заменившегося техника звена второй эскадрильи. Квартиру отдали ему с женой и двумя детьми. Лейтенантам было предложено убираться туда, откуда пришли — в общежитие. Они собрали нехитрый скарб в узлы из плащ-накидок и сменили место дислокации, ворча под нос ругательства в адрес командования и семейных офицеров. Лейтенанту Ф. было жаль только одного — своего шедевра. Он попросил нового квартиранта не смывать рисунок. «Дверь моя, — сказал лейтенант, — я скоро ее заберу». Квартирант, тихий немногословный капитан, согласился.
Через неделю лейтенант Ф. пригнал машину, поднялся в свою бывшую квартиру, постучал. Дверь открыла жена капитана — дородная злая тетка с подоткнутым подолом и с ножом в красной мокрой руке.
— Здравствуйте, я за своей дверью… — сказал лейтенант и замолчал, увидев за спиной хозяйки картину чудовищного вандализма.
Его дверь была черной от воды, по ней стекали потоки пены. Одна красавица уже была соскоблена ножом — оставались только прекрасные ноги до колен. У второй вместо лица и груди зияли шершавые пятна.
— Но, позвольте, — сказал лейтенант, хватаясь за сердце. — Это же моя дверь!
— Какая еще твоя, — сказала женщина, сдувая с лица мокрую прядь. — Ты ее уворовал, попробуй-ка теперь кому пожалуйся!
— Но я с мужем вашим договорился!
— Вот пусть он тебе и рисует! А у меня дети — что же, по-твоему, они должны на этих сикильдявок смотреть, на твоих прошмандовок любоваться? Муж ходит, косится — а на что смотреть — ни сиськи, ни письки, вешалки какие-то! Устроили тут бордель, а я теперь разгребай! Одних бутылок пять мешков сдала! И чем ты их нарисовал, даже порошком не смываются! Портишь казенное имущество!..
Но художник уже не слышал криков хозяйки. Он брел вниз по лестнице, и грусть была в сердце его.
НОВЫЕ ФИЛЬТРЫОднажды вертолет борттехника Ф. закатили в ТЭЧ на профилактические работы. К тому времени за бортом № 22 был закреплен механик Разбердыев (Оразбердыев — спустя двадцать лет уточняет лейтенант М., но лейтенанту Ф. уже поздно исправлять свое произношение). В ТЭЧ не хватало собственных специалистов, и механику, прибывшему вместе с бортом, доверили поменять на родной машине топливные фильтры. Разбердыев, которого этому учили, кивнул, взял новые фильтры и полез наверх. Когда его работу проверили, все было в порядке — все завернуто, законтрено, старые фильтры лежали в ведре с керосином. Механика похвалили и отпустили ловить мышей.
На следующее утро борттехник Ф. проспал и явился на аэродром, когда его вертолет уже выкатили из ТЭЧ. Входя на стоянку, борттехник увидел, что в кабине его машины сидит экипаж и явно готовится к запуску без него. Он ускорил шаг, потом побежал, надеясь успеть и тем смягчить упреки в нарушении воинской дисциплины. Послышался нарастающий вой запускаемого двигателя. Лопасти винта уже начали набирать обороты. Вдруг борттехник увидел, как из-под капотов двигателей повалил белый дым, а через секунду пыхнуло пламя. Продолжая бежать, он заорал, давая руками отмашку. Его жесты увидели. Вой стих, лопасти остановились, пламя исчезло, только дым еще сочился из-под капотов. Борттехник влетел в кабину с криком:
— У вас движки горят! Кто-нибудь перед запуском открывал капоты? Там, наверное, тэчисты ветошь забыли.
Летчики, переживая свою вину, молча полезли наверх. Открыли капоты. Двигатели были залиты керосином, который почему-то шел верхом через топливные фильтры. Борттехник попытался вынуть фильтры, но они не поддавались. Он поднапрягся и, сдирая кожу на пальцах, извлек из гнезд топливные фильтры — как и положено новым, они были запаяны в полиэтилен! Как механик забил их в гнезда в такой упаковке, навсегда осталось тайной.
Летчики в недоумении смотрели на фильтры.
— Привет от Разбердыева, — сказал борттехник. — И больше без меня не запускайтесь.
ИМЕННАЯ КУРТКАОднажды полк посетил командующий ВВС округа. Командир полка решил показать ему свои владения или просто покатать — не помню точно. Как бы то ни было, выбор командира пал на 22-й борт. Он подошел к вертолету, посмотрел на его закопченный бок и сказал лейтенанту Ф.:
— Повезем командующего. Борт помыть в течение часа. — И, уходя, добавил: — И не керосином, а порошком! Сейчас вам пришлют бойца в помощь.
Вскоре прибыл воин азербайджанской национальности. Лейтенант Ф. поставил ему задачу: налить в большой цинк[7] керосина, бросить туда тряпку, поджечь, набрать в ведро снега, нагреть воды, принести порошка, щетку, губку и отдраить борт. Воин выслушал и сказал:
— Нэт.
— Нэт? — удивился борттехник. — Что еще за херня?..
— Мущына не может мыть, — с наглым достоинством сказал навсегда чумазый боец. — Это дэло женщына.
— А я, по-твоему, кто? — ласково спросил борттехник, придвигаясь.
— Нэ знаю, — пятясь, пробормотал сын Кавказа. — Вода кипятить буду, мыть нэ буду.
— Ты дыни любишь? — спросил борттехник.
— Лублу.
— А я нэ лублу, когда мне их вставляют! — заорал борттехник. Но он уже понял, что солдат сейчас непобедим. — Ладно, мужчина, иди, воду грей, потом поговорим.
Потом борттехник елозил по борту губкой и собственным телом, скользя унтами по обледеневшим пилонам, оттирая копоть выхлопа, потеки керосина и масла. Через час борт блестел как новорожденный. Боец млел у догорающего керосинового костра, борттехник мрачно курил, держа сигарету красными замерзшими пальцами. Вода, щедро заливавшаяся в рукава куртки, уже леденила остывающее тело. Куртка, еще недавно новая и синяя как небо, была покрыта пятнами сажи и разводами порошка, вода, пропитавшая ее, уже замерзла, и борттехник, покрытый грязной ледяной коростой, напоминал сгоревший среди зимы дом, над которым поглумились пожарные.
Подъехал «уазик». Лейтенант Ф. шагнул навстречу, поднимая руку к обледеневшей шапке, и доложил, глядя между командиром и командующим:
— Товарищ командир! Вертолет к полету готов. Борттехник лейтенант Ф.
— Молодец, сынок, постарался, — услышал он голос командующего. — Майор, сгоняй-ка, привези лейтенанту новую куртку и горячего чаю в термосе.
Полет прошел нормально. На прощание командующий тепло пожал ему руку и поблагодарил за хорошую службу — у лейтенанта даже мелькнула мысль о грядущем ордене.
