Эдуард Край - Иерархия
Обескураживающая правда современного мира состоит в том, что сегодня на глобальном уровне именно Запад выступает как референтная группа, которую вынуждена копировать «мировая провинция». И если нераздельность фактической и референтной принадлежности считать характеристикой традиционного общества, то в этом отношении именно западные страны воплощают традиционный тип. В той мере, в какой Запад живет самим собой, никого не имитируя и не копируя, не «подтягиваясь до эталона», он живет традиционно. Все остальные, над которыми тяготеет разорванность фактического и «современного» (эталонного), должны быть отнесены к современному неврастеническому типу, страдающему кризисом идентичности. Именно здесь – источник глубочайших парадоксов современности, связанных с добровольной зависимостью, добровольной эксплуатацией, добровольной капитуляцией. С этой точки зрения и сам Запад поражен расколом: в нем выделилась авангардная часть, воплощающая саму современность и чувствующая в ней себя как дома, и ведомая часть, уделом которой являются демонстрационно-имитационные формы поведения.
Последние триста лет мы (европейцы, включая русских, и американцы) жили в мире, где власть и собственность постепенно обособлялись друг от друга – содержательно и институционально («закон Лэйна»). Однако эти три, пусть даже четыре «североатлантических» века в истории человечества – краткий, особый и нетипичный момент, который подходит к концу. Это только в капиталистическом обществе, точнее, в буржуазном обществе ядра капсистемы власть и собственность обособлены. Этого обособления не было в азиатских обществах, где власть и собственность слиты в недифференцированное целое, которое, строго говоря, не является ни властью, ни собственностью; в лучшем случае.
В античном обществе собственность растворена в социальности полиса. Только в западноевропейском феодализме, в его эволюции намечается разделение власти и собственности, векторов их развития. Если принципом раннего феодализма был «Nulledeigneursanshomme» («Нет сеньора без человека», т. е. зависимого от него человека), то принцип зрелого и позднего феодализма был иным: «Nulleterresansseigneur» («Нет земли без сеньора»). Западная система со всей очевидностью сдвигалась в сторону отделения власти от собственности и приобретения последней доминирующих роли и значения. При капитализме эта тенденция восторжествовала полностью, породив такие феномены как «государство» (state), гражданское общество, политика и рынок – системой этих элементов и является капитализм.
Однако ни эта система, ни взаимообособление власти и собственности не являются ни нормой, ни чем-то данным навечно. Одна из характерных черт корпорации-государства – заключается в том, что оно принципиально и систематически стирает, устраняет границу между властью и собственностью (в равной степени оно стремится стереть или максимально истончить грань между монополией и рынком, политикой и экономикой, государством и гражданским обществом, и это понятно: корпорации-государству как рыночному монополисту или рынку-монополии в одном «лице» не нужны гражданское общество и политика, место последней занимает комбинация административной системы и шоу-бизнеса).
Определенные черты грядущего «государства-корпорации» мы можем увидеть в номенклатурной («азиатской») составляющей строя, шедшего со стороны «Востока» на смену господству третьего сословия. Применительно к исторической практике это не только опыт коммунистического государства, но также теория и опыт построения корпоративного государства в Италии или, заметно иначе, – в Германии. Собственник сам становился объектом и либо изымался из оборота, либо над его собственностью появлялась тень другого владельца – представителя той или иной номенклатурной или управленческой структуры – владельца всего комплекса «системы собственности», как минимум, фактического совладельца ее прежних объектов.
В настоящее время сформирован класс новых, виртуальных форм собственности. Биржевая торговля приносит больше прибыли, чем товарная! Но самое интересное происходит на внебиржевом рынке, где напрямую – без посредников или с участием ограниченного круга дилеров – заключаются контракты, нередко индивидуально «скроенные» под специфические нужды участников. Исчерпывающей статистики по данному рынку нет, но понятно, что это наиболее быстрорастущий рынок, зато без четко выработанной системы стандартов и контроля. Этот рынок – поле творчества, появления всевозможных финансовых инноваций и технологий. Основными творцами на нем выступают крупнейшие банки и финансовые институты Великобритании (42 % всех сделок) и США (25 %). Главной составлящей внебиржевого рынка являются свопы. Самые популярные из них – контракты на учетные ставки (76 %) и на курсы валют (11,5 %). На акции приходится лишь 1,9 %, а на сырьевые товары – всего 0,6 %.
Просто абсурд!! Но эта система позволяет финансистам богатеть независимо от цен на товары. Россия и арабы с их нефтью, японцы и китайцы с их электроников – это десятые доли процента от богатств финансистов! И кто, получается, хозяева мира?
Последний писк моды на внебиржевом рынке – кредитные деривативы. Гринспен охарактеризовал их как наиболее важные инструменты, которые он видел за десятилетия. Согласно опубликованному обзору Международной ассоциации по свопам и деривативам (ISDA), ежегодный рост кредитных деривативов составил 123 %! Этот рынок еще десять лет назад был равен практически нулю, а к настоящему времени перевалил за 20 трлн. долларов. Возникновение данного сегмента рынка коренится в секьюритизации ипотечных кредитов начала 90?х, однако реальный его рост вызван реакцией финансовых институтов на преодоление разрушительных тенденций азиатского кризиса конца XX века и стандартизацией документации, предпринятой ISDA в 1999 году.
По мнению Гринспена, развитие кредитных деривативов способствовало стабильности банковский системы, позволив банкам – особенно самым крупным, системообразующим – измерять свои кредитные риски и управлять ими более эффективно. А вот наиболее известный инвестор современности – обладатель второго состояния в мире Уоррен Баффетт – назвал деривативы не чем иным, как «оружием массового поражения финансов». Великий инвестор сравнил бизнес с деривативами с адом, куда легко войти, но почти невозможно выйти. По мнению Баффетта, на срочном рынке на протяжении последнего десятилетия скрытно формировался гигантский пузырь, готовый в любой момент лопнуть, что потенциально будет иметь катастрофические последствия не только для покупателей и продавцов этих финансовых инструментов, но и для всей экономической системы в целом. В результате может случиться так, что кризис американской ссудно-сберегательной индустрии конца восьмидесятых годов, ущерб от которой оценен в триллион долларов, покажется ерундой.
Именно деривативы были одной из главных причин большинства экономических катаклизмов начиная с 1987 года. В частности, именно они привели к «черному понедельнику», когда индекс Доу-Джонса рухнул более чем на 22 %. Они во многом спровоцировали азиатский кризис конца прошлого века. Они вызвали крушение крупнейшего хедж-фонда LTCM, поставившее под угрозу всю финансовую систему Запада, привели к разорению старейшего и респектабельного Barings Bank, банкротству Orange County, коллапсу Enron, бросили на колени экономику Аргентины.
Причиной подобных катаклизмов стали, конечно, не деривативы сами по себе, а их величина и спекулятивный размах, основанный на возможности использовать заемные средства, во много раз превышающие собственный капитал игроков. Финансовый спекулятивный капитал, не обеспеченный материальным производством, уже превосходит по объему бюджет МВФ и стоящих за ним стран!
МВФ является банком для центральных банков. А что такое центральный банк? Центральный банк – это частный банк, который получает специальные права от правительства страны, на территории которой он находится. Центральный банк фактически является акционерным обществом группы частных банкиров. Например, Федеральная резервная система США не является агентством американского правительства. Фактически это акционерное общество ведущих финансовых групп США, которые в соответствии с законом 1913 года о Федеральном резерве получили особые привилегии. По существу МВФ напоминает венецианскую финансовую мафию, которая представляет интересы различных семейных банков, которые владеют МВФ, Тем самым он является агентством международной финансовой олигархии, которой подчинился целый ряд правительств, позволяя этой монополии контролировать даже свои национальные валюты и создавать деньги из воздуха, не подкрепленные ничем. Такая система развилась в течение всего XX века во всех странах. Таким образом, снизу существует реальная физическая экономика – это государство. И сверху, на самом верху этой пирамиды – финансовая олигархия. Им принадлежит все в этом мире!
