Ирина Анненкова - Обманы зрения
— Здравствуйте, Антон Михайлович, — в тон ему, церемонно ответила Ада, но было слышно, что она тоже улыбается.
— Спешу вам сообщить, что послание ваше получено. Польщены, поражены, изумлены и всё такое прочее!
Ада хихикнула, а потом абсолютно серьёзно сказала:
— Мне приятно, что мой маленький знак признательности оценен вами, уважаемый Антон Михайлович. Мне показалось, что эта статуэтка наиболее полно выражает моё отношение к вам.
— Ад, пообедаем сегодня? — оставив комично-торжественный тон, предложил рыцарь с большой дороги. — Я бы, конечно, тебя пригласил бы и поужинать, но мне сегодня вечером в Сеул улетать. Так что, заехать за тобой?
— Заезжай, — сдержанно ответила Ада. — Я могу с половины второго до половины третьего. Годится?
— Вполне, — поспешно согласился Антон, тыкая пальцем в клавиатуру и косясь на экран компьютера, где на месте плавающих рыб возникло сегодняшнее расписание, составленное пунктуальной Мирой Григорьевной. На это время была намечена уйма дел и две встречи, но он решил всё перенести. — Диктуй адрес.
Они отлично пообедали в пивном ресторанчике рядом с Адиной работой, болтая о всякой ерунде. То есть, только потом сообразил Антон, говорил в основном он. Его спутница всё больше слушала, иногда лишь что-то переспрашивая. Она, похоже, вообще была не особо разговорчивой. Для Антона подобное открытие было вдвойне приятно, так как его бывшая супруга отличалась неутомимой говорливостью, да ещё и имела милую привычку повторять сказанное по два, а иногда и по три раза, наверное, для закрепления пройденного (Елена после окончания института несколько лет проработала в школе, впихивая в головы своих учеников теоремы, формулы приведения и прочие синусы с косинусами).
При расставании он весело чмокнул её в щеку.
— Ну, через десять дней свидимся.
Ада молча улыбнулась и кивнула.
Все десять дней Антон предвкушал встречу с ней. Всё это время ему снились удивительно красочные и совершенно непристойные сны с ее живейшим участием. Особенно, почему-то, во сне отличились ее тонкие щиколотки с изящными выпуклыми косточками и узкие коленки.
Ну вот что тут поделаешь?
И ведь помчался, как пацан сопливый, едва придя в себя после напряженной поездки и утомительного многочасового перелета. Не стал заранее звонить, договариваться, лишь позвонил к ней в Центр, уточнил, до какого часа принимает доктор Третьякова. Решил сюрприз сделать!
Сделал, мало не показалось.
Сначала Антон ее даже не узнал, так она изменилась за эти десять дней. С недоумением он вглядывался в бледное изможденное лицо с тёмными кругами под глазами, в морщинки у губ и между бровей. Даже медные пряди, выбивающиеся из низко завязанного тяжелого узла волос, казалось, поблекли и повисли.
— Здравствуйте. Вы уже вернулись? — вежливо и безразлично проговорила Ада, смотря в окно пустым потухшим взглядом. Они стояли в вестибюле Центра.
— Кажется, мы были на «ты», — осторожно сказал Антон. Она послушно повторила:
— Ты уже вернулся?
— Вчера вечером.
— С приездом.
Ада по-прежнему смотрела в окно. Антон мягко взял ее за плечо и тихонько встряхнул.
— Эй, ты не спишь? У тебя всё в порядке? Ты нездорова?
— Да, спасибо, всё хорошо, — безжизненным голосом ответила девушка.
— Это заметно, — пробормотал Антон, а затем спросил: — Ты уже закончила? Поехали, поедим где-нибудь.
Ада отрицательно покачала головой.
— Спасибо, но я не поеду. Мне надо домой.
Антон начал злиться. Он целых десять дней думал о ней, сны смотрел, прискакал сегодня, как Ромео какой-то, а ей домой надо!
Однако, здесь явно что-то не то. Что-то случилось с независимой рыжей докторшей его горячих корейских снов, причём совсем плохое.
— Хорошо, я тебя отвезу, — в тон ей ровным голосом сказал он.
— Я на машине.
— Я тоже. Твою машину отгонит Алексей, а я отвезу тебя.
— Не надо.
— Надо.
Ада пожала плечами, повернулась и куда-то ушла. У нее была походка смертельно уставшего или больного человека. Через несколько минут она вернулась в коротком фисташковом плаще и с сумкой.
— Давай ключи, — протянул руку Антон. Девушка ещё раз пожала плечами и достала из кармана два ключа на чёрном брелке. Антон молча взял ее за руку и повёл за собой, краем глаза поймав исполненный радостного любопытства взгляд барышни-регистраторши, вынырнувшей из-за стойки ресепшена.
— Куда отвезти? На Фрунзенскую? Поди, снова муж дожидается? — сарказм из голоса он убрать не сумел. Ада сидела на пассажирском сидении рядом с ним и, отвернувшись, смотрела в окно. В ответ на его выпад она немного помолчала, а затем повернула голову и спокойно посмотрела на своего нахмурившегося спутника.
— Меня уже никто больше не ждёт, — равнодушно ответила она. — На Фрунзенскую ехать незачем. Мне нужно на Ленинский, не доезжая площади Гагарина.
— Может, скажешь мне, в чём дело? — поинтересовался Антон. — Что у тебя случилось?
— У меня случилось всё, что должно было случиться, — по-прежнему бесстрастно сообщила Ада. — Рассказывать тебе я ничего не буду. Не хочу и не могу ничего обсуждать.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Мне не надо помогать, — холодно ответила она. — Я со всем справлюсь сама. Спасибо за предложение, — и вежливо улыбнулась.
Антон пожал плечами и завел машину. Они медленно выехали с парковки, а за ними аккуратно последовал маленький весёлый автомобильчик со скрючившимся Алексеем за рулём.
Всю дорогу они молчали. Пошёл мелкий дождь, на улице потемнело, и Антон включил фары. Они ехали навстречу вечернему потоку, поэтому добрались до памятника первому космонавту очень быстро.
— Когда я тебя увижу? — сдержанно спросил Антон. Ада неопределенно пожала плечами. Они опять стояли у ее подъезда, но засыпанный листьями двор был другой, и сам подъезд был другой, и грустная поблекшая женщина рядом с ним совсем мало походила на ту, давешнюю.
— Вряд ли со мной сейчас приятно общаться.
— Отчего же… Попробовать можно, — он хмыкнул.
— Прости меня… За эти десять дней действительно произошло много всего. Мне надо всё это просто пережить. И побыть одной. Я справлюсь.
Она стояла перед ним, зябко кутаясь в лёгкий плащик и старательно смотря в сторону. Мимо прошла пожилая женщина с яркой матерчатой сумкой, окинула Антона внимательным взглядом, а с Адой дружелюбно поздоровалась.
— Добрый вечер, Адочка, с работы идешь?
— Здравствуйте, Ольга Семеновна, с работы, конечно.
— Александра Владимировича с дачи не скоро перевезешь?
— Не знаю, Ольга Семеновна, посмотрю по погоде. Он сам ещё за городом хочет побыть.
— А, ну да, ну да. Ну, доброго тебе вечера!
— И вам тоже.
Соседка ещё раз, «для порядка», оглядела Ромашова и ушла.
— Ты здесь всех соседей, что ли, знаешь? — удивился Антон. Сам он прожил в своей нынешней квартире три года, но знал по именам лишь соседей по лестничной клетке, да и то не твёрдо.
— Я здесь родилась и всю жизнь прожила. Пока не переехала на Фрунзенскую, — нехотя проговорила Ада.
Антон грустно смотрел на невысокую, не очень юную, усталую женщину и почти физически ощущал прочную ледяную стену, которой она себя окружила. Эта стена дала трещину тогда, в том дворе, когда Ариадна ответила на его поцелуй. Сегодня к неприступной преграде было не подобраться.
— Куда едем? — осторожно поинтересовался Алексей, когда Ада ушла, а Антон с мрачным видом плюхнулся на заднее сидение своей машины.
— В офис, — буркнул он. Лёша недовольно покосился на часы — ну вот, снова в контору, а он уж было размечтался о близком конце рабочего дня.
Затем он осторожно глянул назад. Не дай Боже, шеф заметит гримасы своего водителя. Да ещё пребывая в испорченном настроении. Ну надо же, как его обломала эта рыжая!
Уже на подъезде к офису Антон перестал петь про подводную лодку, порылся в карманах и достал сотовый телефон.
— Леонид Петрович, ты где? Я подъезжаю. Нет… нет… Ты вот что, давай-ка, дождись меня. Дело есть. Поговорить надо.
* * *Леонид Петрович Чуперко обладал поразительной способностью выкапывать любую информацию хоть из-под земли. Его обширные связи простирались далеко за пределы Главного управления внутренних дел Москвы, где он проработал более десятка лет.
С Антоном Ромашовым они вместе когда-то служили в одной части.
После армии Антон вернулся к учебе в МГУ, откуда его призвали выполнять гражданский долг прямо со второго курса. Деканат факультета высшей математики и кибернетики отчаянно пытался отстоять подающего большие надежды студента — победителя всевозможных математических олимпиад, включая всесоюзные. Абсолютно без толку. В те годы призывали всех подряд, кроме, естественно, детей военкомов, ухитрявшихся родиться сразу двадцатисемилетними. На отчаянные попытки университетского руководства объяснить, что служба в рядах Советской Армии плохо влияет на творческие способности даровитых студентов, военкомат пригрозил отправить всех этих Лобачевских на флот, на три года.
