Джойс Оутс - Блондинка. Том II
Это исторический факт. И все вопреки иронии почти соответствует действительности. Мы уже выучились жить с этим, равно как с любым другим непоправимым фактом истории. И первый наш инстинкт — немедленно перемотать пленку и начать просматривать сначала — в надежде, что на сей раз все будет иначе и что нам удастся расслышать слова, произнесенные Блондинкой Актрисой…
Но нет, мы так никогда их и не услышим.
3На шумной и оживленной премьере фильма «Джентльмены предпочитают блондинок», которая проходила в отреставрированном «Египетском театре» Граумана, что на Голливуд-бульвар, среди света прожекторов, вспышек фотокамер, свистков, криков и аплодисментов доверенная мистера Зет Ивет, осторожная и вкрадчивая, как львица, прошептала на ушко Блондинке Актрисе:
— Мэрилин, я только что узнала. Постарайся быть сегодня вечером в отеле одна. Там тебя ждет сюрприз, нечто особенное.
Блондинка Актриса поднесла сложенную чашечкой ладонь к отягощенному бриллиантами уху.
— Н-нечто особенное? О! О!..
Осколок стекла, пронзивший сердце. В трепетно возбужденном восхитительном состоянии, вызванном бензедрином, любая ремарка, любое замечание, казались преисполненными особой значимости, болезненно-сладко пронзали сердце. Бензедрин и шампанское, ничего себе комбинация! Блондинка Актриса лишь сейчас испытала ощущения, давно знакомые всем в Голливуде.
— Т-так это… мой отец, да?
— Кто?
Оглушительная музыка звуковой дорожки — «Маленькая девочка из Литтл-Рока». Шумная толпа и голос ведущего, анонсирующего фильм, усиленный динамиками. И Ивет не расслышала, да Блондинке Актрисе не очень-то и хотелось, чтобы она это слышала. (Не без воздействия бензедрина она рассудила, что, если таинственный визитер действительно является отцом Нормы Джин Бейкер/Мэрилин Монро, он вряд ли раскроется перед посторонними; он скажет, кто он, исключительно ей, только ей.) Ивет в изящном черном бархатном платье, с ниткой жемчуга на шее, с волосами оттенка олова и уклончивым взглядом оловянно-свинцовых глаз окончательно смутила душу Блондинки Актрисы. Уж я-то тебя знаю. Я видела твое окровавленное причинное место. Видела, как тебя потрошат, словно рыбу. Ивет приложила палец к губам. Секрет! Не могу сказать. Блондинка Актриса, не осознававшая, что впилась в руку этой пожилой женщины мертвой хваткой, точно насмерть перепуганный подросток, решила не обижаться на нее. Решила, что лучше — так непременно поступила бы Лорелей Ли — просто поблагодарить ее.
— Спасибо!
Не бойся, я не притащу к себе в номер мужчину. Напьется. Подцепит кого попало. Вот как они думают о Мэрилин.
Бывший Спортсмен, к крайнему разочарованию высшего руководства Студии, не сопровождал Блондинку Актрису на премьеру. В качестве эскорта для этой обворожительной белокурой красавицы были выбраны исполнительные продюсеры, ее менторы, мистер Зет и мистер Д. Бывший Спортсмен находился далеко, где-то на восточном побережье, был почетным гостем какой-то бейсбольной лиги. Или же он уехал в Ки-Уэст, ловить большую рыбу под названием марлинь вместе с Папой Хэмингуэем, одним из главных своих почитателей? Или же находился в Нью-Йорке, любимом своем городе, где мог затеряться любой человек?.. Там он мог пойти пообедать с Уолтером Уинчеллом в «Сарди», или же пообедать с Фрэнком Синатрой в клубе «Журавль», или же посетить ресторан самого Джека Демпси[13] на Таймс-сквер и сидеть там за почетным столиком для бывших тяжеловесов, распивая напитки, покуривая сигары и раздавая автографы под боком у легендарного Демпси.
— Знаешь, что такое настоящая «знаменитость», малыш? Это когда тебе платят и платят, просто ни за что, до конца твоей гребаной жизни.
Когда в 1919 году Демпси впервые выиграл чемпионский титул, он потерял вкус к боксу. К рингу. К болельщикам. Даже к лозунгу, который они выкрикивали: «Победа для чемпиона!» И Бывший Спортсмен от души восхищался своим приятелем, тоже бывшим чемпионом, правда, в спорте более мужественном и более опасном, а потому более основательном, чем бейсбол. Ему чертовски нравился этот Демпси, с обвисшей, точно у старого слона, кожей, огромный, жирный, подмигивающий и посмеивающийся — Эй, а я сделал это! Великий Демпси!
Блондинка Актриса не ревновала Бывшего Спортсмена, снисходительно относясь к его мальчишеской привязанности к крутым парням. Блондинка Актриса и сама была не прочь разделить с ним эту привязанность.
Сколько часов, наполненных суетой и треволнениями, понадобилось для того, чтобы подготовить Блондинку Актрису к этому знаменательному событию! Она приехала на Студию ровно в два, опоздав при этом на час. Явилась в слаксах, простом жакетике и парусиновых туфлях на плоской подошве. Она приехала на Студию, даже не удосужившись накраситься, только тронула губы помадой. Ни бровей, ни ресниц! Она еще не приняла полюбившийся за последнее время бензедрин, а потому пребывала в кислом расположении духа. Платиновые волосы были убраны в конский хвост, и выглядела она лет на шестнадцать — этакой хорошенькой, но вполне заурядной выпускницей средней школы в Калифорнии с необычайно развитым бюстом.
— Почему, черт возьми, я не могу быть собой? — жалобно спросила она. — Хотя бы раз в жизни!
Ей нравилось веселить низший студийный персонал. Нравилось слушать, как они хохочут, видеть, что и она нравится им. Мэрилин одна из нас. Она великая женщина. От внимания наблюдателей не укрылось, что временами она была готова отчаянно добиваться дружбы и преклонения со стороны парикмахеров, гримеров, костюмерш, операторов, осветителей — целой армии сотрудников Студии, к которым обращалась только по имени, к примеру: Ди-Ди, Трейси, Уайти, Толстушка. И это безумно нравилось нашей Мэрилин! Она дарила им подарки. Что-то из своих вещей, тоже подаренных, или же покупала специально. Она щедро раздавала им контрамарки. Она никогда не забывала спросить, как здоровье чьей-нибудь матери, прорезались ли у ребенка зубы мудрости, как доживает чей-то там щенок коккер-спаниеля, расспрашивала об их любовных похождениях, которые казались ей куда более захватывающими и занимательными, нежели собственные.
И чтобы я не слышал больше всех этих гадостей о нашей Мэрилин! Иначе вобью твои долбаные зубы прямо в твою долбаную глотку! Она единственная из всех них — человек.
В день премьеры с полдюжины ловких и опытных рук занялись Блондинкой Актрисой. Ей вымыли волосы шампунем и сделали перманент, выбелили потемневшие корни перекисью — такой мощной и вонючей, что пришлось обмахивать Блондинку Актрису веером, иначе бы она непременно задохнулась. Затем снова вымыли волосы, разделили их на пряди и накрутили эти пряди на огромные розовые пластиковые бигуди. А потом посадили под ревущую сушилку и опустили ей на голову прозрачный шлем, точно собрались лечить электрошоком. Кожу на лице и шее распарили, затем охладили и покрыли густым слоем крема. Тело вымыли и смазали маслами, удалив с него все почти невидимые глазу волоски. Затем ее напудрили, надушили, накрасили и оставили сохнуть. Ногти на руках и ногах покрыли сверкающим малиновым лаком — в тон неоновой губной помаде. Уайти, гример, проработал над ней больше часа, и вдруг, к своему ужасу, заметил легкую асимметрию в уже подкрашенных бровях Блондинки Актрисы. Полностью стер эти брови и сделал все заново. Мушка на щеке была передвинута на сотую долю дюйма, затем возвращена на свое прежнее место. Накладные ресницы наклеены на веки. При этом уже совершенно выдохшийся Уайти молитвенным тоном бормотал:
— Мисс Монро, пожалуйста, посмотрите вверх! Пожалуйста, прошу вас, не моргайте! Вы что, хотите, чтобы я выколол вам глаз?
Карандаш для бровей двигался в опасной близости от глаза Блондинки Актрисы, но все обошлось.
К этому времени Блондинка Актриса уже приняла таблетку нембутала — успокоить нервы. И не потому, что так Уж волновалась из-за премьеры (фильм прошел уже несколько предварительных просмотров, получил множество отзывов, в большинстве из которых и фильм, названный хитом сезона, и Мэрилин Монро, «прелестная Лорелей Ли», превозносились чуть ли не до небес). Почему-то она ощущала странную злость и нетерпение. А может, просто скучала по Бывшему Спортсмену?.. Ей вдруг пришло в голову, что он решил не присутствовать на ее триумфе потому, что ему было бы противно видеть, какое внимание уделяют ей. И это ее беспокоило.
Как только Бывший Спортсмен уехал, Блондинка Актриса остро и болезненно ощутила его отсутствие. Когда Бывший Спортсмен находился рядом, им часто нечего было сказать друг другу.
— Но может, так и должно быть в счастливом браке? Две души. И все же…
Появляясь с Блондинкой Актрисой в общественных местах, Бывший Спортсмен так и сиял от гордости. Ему почти сорок, а она так молода, а выглядит еще моложе. После подобных выходов в свет Бывший Спортсмен страшно заводился и занимался любовью с энергией и пылом двадцатилетнего. Однако Бывший Спортсмен приходил в ярость, если какие-нибудь мужчины рассматривали его спутницу особенно пристально. Или же если его ушей достигали чьи-то вульгарные реплики. Вообще он не слишком одобрял появление Блондинки Актрисы на публике, особенно в образе Мэрилин. Для себя он заставлял ее одеваться самым вызывающим образом, для других этого не допускал. Его шокировала и возмутила «Ниагара» — и сам фильм, и эти совершенно непристойные, повсюду развешанные его афиши. Неужели в ее контракте со Студией не обговорены условия контроля над тем, как именно и в каком виде они будут ее «продавать»? Неужели ей безразлично, что ее рекламируют, как какой-нибудь кусок мяса? А когда снимок «Мисс Золотые Мечты» был перепечатан в «Плейбое» на вкладыше в центре, ярость Бывшего Спортсмена не поддавалась никакому описанию. Блондинке Актрисе пришлось объяснять ему, что снимки «ню» находятся вне ее контроля; их выкупили у компании, издающей календари, без ее разрешения и не заплатив ей при этом ни цента. Бывший Спортсмен кипел от негодования и клялся перебить этих ублюдков, всех до одного.
