Andrew Лебедев - Все голубые фишки
Дикие не знавшие огня люди – они же зрители – сидели и лежали на нижних ярусах нар их барака и тоже бросали при желании свои реплики.
Летягин, кроме режиссуры, играл еще и роль орла, клевавшего Столбову его печень…
Текст же самой пьесы выглядел тогда примерно так:
Прометей-Столбов: О ебанные боги, вашу мать, я на хрен скомуниздил у вас спички, цена которым всего то три копейки, а вы на хрен меня связали, где справедливость ?
Зевс-Богуш (сверху с нар): не пизди, Прометей хренов, сейчас вот напустим на тебя Орла, чтобы тебе яйца открутил (обращаясь к Посейдону-Антонову) – ходи с бубен, жопа, у тебя бубны еще не все вышли.
Прометей-Столбов: о ебанный жалкий народ глупых людей, я для вас скомуниздил у богов спички, а вы смотрите на это, как последние мудаки, отвяжите меня, твари неблагодарные!
Народ: Пошел на хуй, сам виноват, мудила, воруешь, так не надо попадаться.
Зевс-Богуш (сверху): эй, Орел, на хуй, ты там бля хули спишь? Клевать печень надо этому толстому Прометею…
И тогда Летягин превзошел сам себя.
Он изобразил такую пантомиму, такого орла, что все с нар от смеха попадали. Даже прикованный Столбов-Прометей ржал, заходясь от хохота.
Летягин сидел на краю верхнего этажа нар на корточках, приподняв плечи, как если бы это были опущенные крылья. Он моргал, как моргают птицы и резко по птичьи вертел головой – то влево, то вправо.
Потом он курлыкнул, как журавель, поднял руки-крылья и спрыгнул на пол, изображая начало полета…
Потом полетал, полетал – побегал по бараку…
И вдруг с гортанным криком бросился на Столбова, зубами ухватив его как раз за то место живота, где вроде бы как была или должна была быть прометеева печень.
Публика ревела от восторга.
– Курлы! – торжествуя возопил Орёл-Летягин. Оторвавшись от Вадикова живота.
– Ну что? Будешь еще спички у нас пиздить? – свесившись с Олимпа спросил Зевс-Богуш.
– Пошли вы все на хуй! – закричал Вадик-Прометей, – и глупый неблагодарный, не достойный спичек народ, и боги Олимпа, жалкие пьяницы, и орел… Пошел на хуй, мерзкая птица!
Неужели за эту пьесу боги могли обидеться и послали ему теперь рак печени?
Неужели?
Столбов задумался.
Все может быть.
Ответ на все вопросы будет только там – на той стороне реки Стикса..
После крематория. ….
Летягин не переставал удивляться пронырливости и осведомленности Добкина.
Как?
Откуда он мог узнать, что некто Минаев, прилетевший в Краснокаменск позавчера вечером, это представитель будущего вероятного генподрядчика на строительство нового транспортного тоннеля?
Уж Димку то Минаева Летягин знал как облупленного.
Не то чтобы они дружили в институте, но в хороших товарищеских отношениях были всегда.
Летягин слышал от друзей, что уехав в Америку, Минаев там продолжил заниматься тем же, чем занимался в институте на кафедре моделирования грунтовых сред, фундаментов и подземных сооружений. Слышал, что вроде как бы даже Минаев там в Америке свою собственную лабораторию организовал и брал заказы на научные и инженерные исследования от широкого ряда строительных фирм и фирмочек.
Но чтобы самому представлять какую-то большую строительную компанию, способную выиграть тендер на освоение почти половины миллиарда долларов, такого за Минаевым вроде как не водилось…
Однако, чего на белом свете не бывает!
– А где он остановился? – спросил Летягин.
– А вроде как в Уральском Савое, у него ж квартиры в Краснокаменске не осталось, мать он похоронил, а сестра его в Крыму живет, – резво ответил информированный Добкин.
– Попробовать что ли позвонить ему? – задумчиво пробормотал Летягин.
– Думаю, что это дохлый номер, – сказал Добкин, – Антонов на все переговоры гриф секретности повесил, журналистов к Минаеву на выстрел не подпустят.
– Но я то ведь однокашник его, – возразил было Летягин – А вас тем более не подпустят, – хмыкнул Добкин, – тем более после того случая на юбилее Богуша.
Летягин покраснел.
Ему было неприятно, что этот Добкин в курсе его конфликта с начальником Гошиной безопасности.
– Надо Умную Машу к нему запустить, – цокнув языком, сказал Добкин, – она все вмиг разузнает, умная девочка.
– Хорошо, – кивнул Летягин, – я не возражаю, посылай. ….
Вова Игнатьев после ухода Маши запил.
Думал про себя, что вот такой вот он удалой парень. Такой вот он мужчина – хоть куда…
А тем не менее, не смог девчонку удержать, и более того, не смог ей замену найти.
И не смог ей найти замену, потому что влюбился.
Потому что всем сердцем к Машке присох, оказывается.
Запил Вова круто. По-десантному.
Все в прорабской бил, колотил и крушил.
Таджики ближе чем на тридцать метров вообще боялись к синему вагончику подходить.
Только Мэлс Шевлохов – только бригадир и осмеливался входить к невнятно рычавшему, совершенно одичавшему прорабу.
Игнатьев четверо суток безвылазно сидел в своей прорабской на строительстве сорок четвертого дома, выпил две коробки "черноголовки", переломал кучу мебели, набил морду трем сдуру забредшим на стройку и имевшим глупость заглянуть в синий вагончик ротозеям… А потом катался пьяный на своём корейском джипе по району Сиреневой Тишани, думая, авось увидит свою Машку с каким-нибудь уродом, тогда берегись! Задавит и удавит обоих…
Не встретил, слава Богу.
Зато лишился прав и машину его отогнали на штрафную стоянку.
После этого Володя вроде бы как угомонился.
Уехал к себе на холостяцкую квартиру, два дня похмелялся пивком, потом сходил в баню, пива после бани больше не пил и на утро после шестидневного запоя, гладко выбритый и в белой самостоятельно выглаженной рубашке отправился на работу.
Сперва наведался к участковому.
К капитану Магомеду Алиеву.
Нашел его в кафе "Лейла".
– Ну что, прораб, – хитро поглядывая на приятеля своими черными глазами, спросил участковый, – голова не болит? А то садись, я Азизе скажу, пусть подаст тебе рюмку коньяка.
– Нет, больше не пью, – проведя ребром ладони по горлу, – сказал Игнатьев, – скажи мне лучше, там я не очень сильно чудил, не зашиб никого?
– Не зашиб то не зашиб, а права у тебя отобрали, – по прежнему, хитро улыбаясь, сказал Магомед.
– Я вот как раз пришел к тебе, чтоб ты мне помог с правами, надо их как-то назад получить, у тебя же есть связи.
– Тебе повезло, – щелкнув пальцами и оборачиваясь к барменше Азизе, и показывая ей чтоб принесла им два кофе, сказал участковый, – тебе повезло, начальник ГАИ на моём участке на моей земле живет, в тридцать четвертом доме, в девятиэтажке, так что готовь деньги, прораб.
– Сколько надо? – отрешенно спросил Володя.
– Ты цены знаешь, – развел руками Магомед, – кабы на месте с патрульным разбирался, это бы одна цена была, а теперь это уже цена другая, надо протоколы изымать, компьютер чистить, да и мой интерес тоже надо соблюсти.
– Сколько? – твердо спросил Игнатьев.
– Тысяча, – прекратив улыбаться сказал Магомед, – и не тяни с этим, потом еще дороже будет.
Тянуть Игнатьев не стал.
Без машины прорабы на стройке – труба.
Да и за Машкой последить – как же без машины?
С Богушом было небольшое неприятное объяснение.
– Ты что себе позволяешь, Игнатьев? – грозно глядя на своего прораба спросил Игорь Александрович, – на целую неделю у меня начальник участка из арбайт-процесса выбывает, это что за хрень такая?
Игнатьев попереминался с ноги на ногу в кабинете грозного начальника своего, помямлил что-то нечленораздельное, будто не двухметровый десантник, а какой-нибудь задроченный хиляк.
Унижало еще то обстоятельство, что в кабинете у Богуша сидели еще какие-то хмыри и глумливо улыбались, поглядывая на то, как их кореш – Богуш делает выволочку своему подчиненному.
Двоих из эхтих хмырей Игнатьев знал, первый, что немного постарше, это какой-то бонза из городского правительства, он частенько на сдачу домов заезжал. И пару раз даже с самим губернатором.
Второго, Игнатьев тоже видел не раз, забыл как его зовут, вроде это начальник проектировщиков, по чьим проектом дома строили.
А вот третьего, по пижонски разодетого, что совсем развязно сидел, положив ноги на журнальный столик, Игнатьев видел впервые.
– Тоже мне, спектакль бесплатный устроили, – бурчал себе под нос Игнатьев, выходя из кабинета, – что я им, клоун что ли?
Однако, кажись пронесло на этот раз. Богуш, вроде добрый сидел, не стал с должности снимать и в младшие прорабы переводить, как раньше бывало.
Выйдя на улицу, и садясь в свой выкупленный у Ментов джип, Игнатьев подумал, что по такой удачливой развязке, может ему теперь и с Машкой повезет – свяжется-завяжется снова? И решил, что вечером купит букет и поедет ее покараулит. …
– Ну как вам этот клоун? – обведя друзей веселым взглядом, спросил Богуш, – хорош? Неделю пил на своем участке, а участком сопливый мастер с таджикским бригадиром руководили.
