Миа Марч - В поисках Колина Фёрта
— Здравствуйте, чем могу помочь?
У Беа внезапно пересохло во рту.
— Я родилась здесь двадцать два года назад. По-видимому, на парковочной площадке. Я просто хотела посмотреть дом. Может, поговорить с кем-нибудь об этом месте. Что-то узнать.
Женщина улыбнулась.
— Конечно. Я — Лесли, помощница Полины Ли, директора «Дома надежды». Сейчас у Полины встреча, но я с радостью отвечу на ваши вопросы, если смогу. — Она закрыла скоросшиватель и жестом пригласила Беа присесть. — Парковочная стоянка, понятно. Иногда роды у наших обитательниц идут так быстро, что мы не успеваем доставить их в больницу вовремя. Вы родились либо на одеяле прямо на траве, либо, возможно, в машине «Скорой помощи», в зависимости от момента родов.
Беа не могла представить, что кто-нибудь — девочка, читавшая «Пипл», например, — рожает ребенка на траве. Или в «Скорой», коль на то пошло.
— Расскажите мне, пожалуйста, о «Доме надежды». Я ничего о нем не знаю.
— Что ж, мы принимаем беременных девочек-подростков и молодых женщин до двадцати двух лет. Сейчас у нас живут семь девушек. В прошлом месяце были еще две. Мы обеспечиваем комфортабельную комнату, питание, обучение — или по школьной программе, или по подготовке к тесту на диплом о среднем образовании — и консультации по всем аспектам: эмоциональное здоровье, принятие решения, касающегося беременности, каким бы оно ни было, и помощь со службами по усыновлению.
— Это чудесно, — сказала Беа. — Всё под одной крышей.
И здание действительно выглядело домашним — с его отделкой под коттедж и цветочными ящиками на всех подоконниках.
Лесли кивнула.
— Мы организация некоммерческая и сами покрываем все расходы. Медицинская помощь не оплачивается и обеспечивается по договоренности с больницей. Весь дородовой уход оказывают там, но у нас в штате есть медсестры, которые дежурят круглосуточно.
— Вы работали здесь двадцать два года назад? — спросила Беа.
— Нет, я тут два года. Полина — директор почти десять лет. Мы соблюдаем строгую конфиденциальность, поэтому маловероятно, чтобы кто-то, работавший в «Доме надежды» в то время, ответил бы на некоторые ваши вопросы.
Беа посмотрела в окно на двух беременных девушек, сидевших теперь на крыльце на диване-качелях. Ее биологическая мать была одной из них двадцать два года назад. У Беа имелось множество вопросов к этой женщине, но по-настоящему лишь Вероника могла на них ответить.
— Я проведу для вас короткую экскурсию, если хотите, — предложила Лесли. — Кое-что изменилось за двадцать два года, но обстановка в целом та же самая.
Конечно, Беа хотела осмотреть дом, поэтому прошла за Лесли по короткому коридору в столовую.
— У нас трехразовое питание, но в столовой всегда есть что-нибудь для тех, кому захочется перекусить.
Рядом располагалась комната дыхательной гимнастики, затем консультационная, классная комната, помещение для физических упражнений, маленькая библиотека, потом уютная пустующая спальня с белой деревянной кроватью под вышитым покрывалом, подушки украшены оборками, на безупречно чистом полу — большой, обшитый по краю тесьмой сине-желтый ковер. На стене рядом с белым бюро висело изречение Элеоноры Рузвельт: «Никто не может заставить вас почувствовать себя униженными без вашего согласия».
«Интересно, в какой комнате жила Вероника?» — подумала Беа и представила, как та сидит в кресле-качалке, читает одну из библиотечных книг по беременности. Или разглядывает высказывание Элеоноры Рузвельт. Беа до смерти хотелось узнать, как было здесь во время пребывания Вероники.
Она посмотрела в коридорное окно на двух беременных девушек на крыльце; та из них, которая с ней поздоровалась, заплетала волосы рыжей во французскую косу.
— Лесли, надеюсь, это не очень грубый вопрос, но он не дает мне покоя. Большинство попадают сюда из-за позора беременности в подростковом возрасте?
Лесли взглянула на девушек.
— Да. Иногда это делается, чтобы защитить их от сплетен и стресса дома. Иногда — потому что мы можем обеспечить круглосуточный уход, образование и социальную помощь. А порой им просто некуда идти.
То есть их выгнали из дома?
Беа представила, как родители Вероники высаживают ее здесь и уезжают, оставляя за собой клубы пыли. Интересно, что же там такое случилось?
— Что ж, не буду больше отнимать у вас время, — проговорила Беа. — Думаю, мне просто хотелось увидеть это место, и я его увидела.
Лесли пожала ей руку.
— Желаю вам найти ответы на свои вопросы, Беа.
Она улыбнулась и, вернувшись за свой стол, открыла скоросшиватель.
Когда Беа вышла на крыльцо, рыжая отложила журнал «Пипл», а другая девушка принялась за сэндвич с индейкой, держа на коленях тарелку.
— Ким сказала, что ты здесь родилась, — произнесла рыжая.
В ушах у нее красовались квадратные медные серьги с отпечатанным на них именем «Джен».
— Да. По-видимому, на парковке.
Девушка разинула рот.
— На парковке?!
— В смысле, в «Скорой»! Стоявшей здесь. — По крайней мере, Беа так полагала.
— О! Вчера на подготовительных занятиях преподаватель сказала нам, что такое возможно: роды могут начаться быстро, и ты не успеешь в больницу, но благодаря местной медсестре и бригаде «Скорой» все будет хорошо.
Ким откусила от сэндвича.
— И глядя на нее, — произнесла она, — ясно, что так и есть. — Она пристально посмотрела на Беа. — Значит, ты — что… смотришь, где родилась?
— Да. Я думаю, связаться ли мне с моей биологической матерью.
— Думаешь? — удивилась Ким. — Ты, выходит, не уверена, хочешь ли?
— Да я только несколько недель назад узнала, что меня удочерили, — поспешила объяснить Беа, боясь ее расстроить. — Все это здорово выбило меня из колеи. Поэтому я просто пытаюсь разобраться в своих чувствах.
Девушки переглянулись.
— Ты только сейчас узнала, что приемная дочь? — спросила Джен, глаза у нее расширились, в них появилась злость. — Твои приемные родители никогда тебе не говорили?
Беа покачала головой.
— Думаю, чем дольше они тянули, тем невозможней было признаться. Кроме того, моя мать объяснила мне в письме, что хотела всей душой верить, будто сама меня родила. Это сложно.
— Сложно? — возмутилась Джен. — Лучше сказать «неправильно». Она полностью выбросила из твоей жизни твою биологическую мать.
— Джен, — коснулась ее руки другая девушка.
— Нет, — отрезала Джен, отдергивая руку. — Да как она посмела не сказать тебе! Неужели пара, которая удочерит моего ребенка, скроет от него, что он приемный? Просто притворится, будто меня не существует!
Она заходила взад-вперед, и у Беа заколотилось сердце. Какого черта она наделала? Зачем вообще поделилась с этой ранимой девушкой своей историей? Они же подростки. Беременные девочки-подростки. «О, Беа, что ты за идиотка!» — огорченно подумала она.
— Значит, ты хочешь найти свою родную мать? — спросила Ким, поглядывая на расстроенную приятельницу.
— Ну, я в городе… она здесь живет. Я не знаю, встречаться ли с ней. Просто ничего не знаю.
— Боже, что ты такое говоришь! — закричала Джен. — Ты сомневаешься, хочешь ли встретиться с женщиной, которая дала тебе жизнь?
— Это… сложно, — повторила Беа. Нужно извиниться перед девушками, что расстроила их — точнее, одну, — и выбираться отсюда.
— Надеюсь, мой ребенок однажды приедет ко мне познакомиться, — сказала Ким. — Посмотри на себя. Красивая, здоровая, милая. Да кто же откажется узнать, что ее ребенок вырос таким с виду счастливым?
— Я откажусь, — сердито посмотрела на подружку Джен. — По-моему, гнусно, что она даже не желает встретиться со своей биологической матерью, но мне самой не хочется, чтобы мой ребенок меня разыскал. Да как, черт возьми, я смогу жить, зная, что в любой момент в мою дверь могут позвонить?
— И разве это не противоречие, Джен? — мягко спросила Ким. — Во всяком случае, Лариса — это наш консультант, — пояснила она Беа. — Она сказала, что ты просто живешь своей жизнью и делаешь это событие частью жизни своего ребенка, и если хочешь, чтобы тебя нашли, то можешь оставить в канцелярии информацию, а если не хочешь — не обязана это делать.
— Я не знаю, чего я хочу! — заорала Джен. — Но мне не требуется знать, что ребенок, от которого я откажусь, в один прекрасный день окажется реальным человеком, желающим меня найти. Поэтому убирайся отсюда! — завопила она, обращаясь к Беа.
— Господи, Джен. Я как раз хочу знать, — прошептала Ким и повернулась к Беа. — Я хочу узнать о тебе все хорошее. Я хочу верить, что однажды моя дочь сможет меня полюбить, пусть даже я и отдала ее. Я надеюсь, что когда-нибудь она захочет со мной познакомиться. — Она расплакалась.
— Посмотри, что ты наделала, дура! — воскликнула Джен и запустила в Беа сэндвичем.
